После приключений на амурном фронте

№ 2011 / 15, 23.02.2015

Очень хорошо, что наши издатели стали вспоминать русских классиков не только в дни юбилеев, но и вне каких-либо дат. Пример тут подаёт издательство «РИПОЛ классик». Оно больше других делает для увековечения памяти Юрия Нагибина.

Очень хорошо, что наши издатели стали вспоминать русских классиков не только в дни юбилеев, но и вне каких-либо дат. Пример тут подаёт издательство «РИПОЛ классик». Оно больше других делает для увековечения памяти Юрия Нагибина. Кстати, мало кто знает, что Нагибин в 1958 году был отчасти причастен к созданию нашей газеты, опубликовав в одном из первых её номеров рассказ «Костыли».

И вот теперь в гипермаркете «Библио-глобус» прошёл вечер памяти писателя. На нём тёплыми воспоминаниями и интересными мыслями о Юрии Нагибине поделились люди, лично знавшие классика – русский парижанин из плеяды «звёздных мальчиков» Анатолий Гладилин, писатель и сценарист Денис Драгунский и историк Александр Горянин. Зафиксировал мемуарные выступления Евгений Богачков.

Юрий НАГИБИН

После того как вышли дневники Нагибина, которые, я знаю, в России наделали много шуму, были раскупаемы и проч., и проч., может создаться впечатление, что Нагибин был таким злым, желчным человеком, который критически относился, в первую очередь, к братцам-писателям, и вообще к жизни. Там, по-моему, в дневниках, кроме хорошего отношения к охоте (может быть, я слабо помню), всё остальное в основном в очень критическом стиле. И так он может и остаться в памяти, таким суровым, надменным и злым человеком. На самом деле, Юра Нагибин был очень весёлым, очень щедрым, очень открытым. Он был старше нас (я имею в виду наше поколение писателей шестидесятников), и он воевал – это была довольно серьёзная разница в возрасте. Но он для нас был свой! Тогда он был женат, как говорится, на «нашей дэвушке», на Белле Ахмадулиной, и его все поневоле принимали за своего. Но он и был свой, понимаете? И вот очень интересна была именно его жизнерадостность и жажда жизни. Причём, однажды именно из-за его, скажем так, жажды приключений я попал в довольно двусмысленную ситуацию…

Так вот, спустя относительно долгое время после этих наших с ним приключений на амурном фронте, он со своей новой, молодой и красивой женой, Аллой (поверьте, именно так это и было) приехал к нам домой. А со мной тогда общаться запрещалось. Я был ведущим работником вражеской радиостанции. И общение со мной могло потом очень отрицательно сказаться на тех, кто со мной общался. Юра не испугался. Он приехал ко мне домой. Мы тогда жили около Венсенского леса, где в то время была так называемая «Тронная ярмарка». Это, в общем, когда всевозможные аттракционы собираются со всей страны и выставляются в Венсенском лесу. Огромное пространство с тысячей разных аттракционов, как правило, так сказать, для детей и юношества. И вот я сказал: «Юра, пойдём я тебе покажу». «Пошли!» – сказал он. И его реакция была абсолютно такая же, как у всех моих внуков, которых я впоследствии на эту Тронную ярмарку водил. Вот абсолютно одинаковая реакция. Он хотел и то, и это, и зал ужасов, в котором в темноте какие-то скелеты там на тебя налетали. Он хохотал, как безумный, понимаете? То есть, интерес неподдельный ко всему проявлял. Карусели, стрельба и т.д. Все детские аттракционы. Он всё, всё, всё хотел увидеть! И я говорю: «Ну, пожалуйста, пожалуйста. Ты хочешь? Пойдём, пойдём…» Правда, последний аттракцион, который демонстрировал некую «Риту», у которой объём зада был, по-моему, пять метров, объём бёдер два метра… Я понимаю, особенно после субтильных француженок, глаз должен был отдыхать на ней. И вот Юра хотел и туда пойти. Но тут я сказал: «Знаешь, Юра, нет. Я туда не пойду. Пожалуйста, если ты хочешь, я тебе покупаю билет – иди один, смотри. Но я на это не хочу смотреть…». Ну, он один не пошёл. Но потом в интервью где-то у него мелькнуло, понимаете, он, её описал, хотя и не видел.

И что ещё я заметил. Известно, что у него было пять жён. Я не со всеми был знаком. Но у меня ощущение… То есть не ощущение, а это точно так, – что в его отношениях с жёнами, с дамами он всегда был такой доминатор. То есть, он главный, а все остальные как-то принимают его волю и т.д. Здесь я впервые увидел – наоборот. Потому что дальше, после этой прогулки, обед, естественно, перешёл в ужин, мы там что-то такое вспоминали, и они собрались уходить… И вдруг Алла, я не знаю, помнит она или нет, но она не к Юре даже обращалась и не к нам, а как бы к высшим силам: «У, Господи, я не уследила! Опять напился!» (Хотя мы этого не заметили, а вот она увидела.) «Опять напился!» То есть я увидел, кто в этом тандеме главный. Вот таким я его и представлял до того времени, пока в Советском Союзе не вышла его книга про отца (повесть об отце «Встань и иди»). Оказывается, у него действительно была двойная жизнь, у него был человек, которого он считал отцом, который сидел и которому потом был запрещён въезд в Москву до 101-го километра. Он ездил туда всё время. И этого никто не знал. Что у этого весёлого, щедрого человека, гуляки, понимаете, что у него была вторая жизнь, вот такая скрытая… Он был преуспевающим писателем, преуспевающим киносценаристом и так далее… И вот, оказывается, у него была такая вещь. Это меня так поразило, что я, естественно, написал, сел к микрофону, и это всё было передано под глушилки на Советский Союз… А потом это всё было опубликовано в нью-йоркской газете «Новое русское слово» и каким-то образом дошло до Аллы. Во всяком случае в её, я не помню, что это было, – дневниках или воспоминаниях, было написано, что вот Гладилин в Париже откликнулся на это…

Я, в общем, очень рад, что была какая-то обратная связь, что-то дошло, потому что, к сожалению, жизнь сложилась так, что больше Юру я не видел, и когда я уже приехал в Россию, вернее, стал приезжать в Россию (получил разрешение), его уже не было… Но для меня (может, это и хорошо), в моей памяти он остался таким молодым, красивым, весёлым, щедрым мужиком, на которого падают все бабы!

Анатолий ГЛАДИЛИН