Любитель борделей

№ 2011 / 35, 23.02.2015

Алек­сандр Его­лин счи­тал­ся спе­ци­а­ли­с­том по Не­кра­со­ву. Но как учё­ный он ни­че­го но­во­го об этом ве­ли­ком по­эте не ска­зал. В ис­то­рии этот про­фес­сор от­ме­тил­ся дру­гим: уча­с­ти­ем в по­гро­ме Ах­ма­то­вой и Зо­щен­ко

Александр Еголин считался специалистом по Некрасову. Но как учёный он ничего нового об этом великом поэте не сказал. В истории этот профессор отметился другим: участием в погроме Ахматовой и Зощенко и частыми посещениями подпольных публичных домов.

Александр Михайлович Еголин родился 23 августа (по новому стилю 4 сентября) 1896 года в Самаре в рабочей семье. В 1918 году он окончил учительский институт в Нижнем Новгороде и практически тут же озаботился своей карьерой. Кажется, в 1922 году его взяли инспектором в губернский отдел народного образования. Ему думалось, что эта должность станет трамплином к высоким постам. Но целых семь лет усердие маленького чиновника никто не замечал.

Только в 1929 году по воле случая Еголин наконец пристроился в Москве, возглавив там один из рабфаков. Ну а дальше он стал работать локтями. Уже через два года его ни с того ни с сего назначили завкафедрой истории русской литературы в Московском пединституте им. В.И Ленина. Потом он попал в Институт красной профессуры.

Следующий взлёт Еголина произошёл в 1935 году. Он стал завкафедрой литературы и деканом филфака в МИФЛИ. Учившийся у него Александр Твардовский позже признался Корнею Чуковскому, что Еголин был «посмешищем студентов. Задавали ему вопросы, а он ничегошеньки не знал». Тем не менее в 1940 году он ушёл на повышение в аппарат ЦК ВКП(б).

Со временем Еголин дослужился на Старой площади до должности заместителя начальника управления пропаганды. Писатели запомнили его как душителя свободы. Особенно мерзко он проявил себя в середине 1940-х годов в историях с Михаилом Зощенко и Анной Ахматовой.

Так, в 1944 году Еголин опубликовал в главном теоретическом органе партии – журнале «Большевик» ужасную статью «За высокую идейность советской литературы», в которой ни с того ни с сего обрушился на Зощенко. Писатель из-за этого был тут же вызван в Ленинградское управление НКГБ СССР. Беседовавший с ним чекист первым делом поинтересовался у Зощенко, как тот отнёсся к критике Еголиным его повести «Перед восходом солнца». Зощенко прямо ответил, что считает статью Еголина нечестной. Он заявил: «Еголин в отношении моей повести – до критических выступлений печати – держался другого взгляда. Юнович (ред. «Октября») может подтвердить это. Еголин одобрял повесть. Но когда её начали ругать, Еголин струсил. Он боялся, что я «выдам» его, рассказав о его мнении на заседании президиума Союза писателей, где меня ругали. Видя, что я в своей речи не «выдал» его, Еголин подошёл ко мне после заседания и тихо сказал: «Повесть хорошая».

Возмущённый двурушничеством Еголина, Зощенко хотел потом разоблачить этого чинушу в одном из своих последующих произведений. Он так и сказал чекисту: «Я напишу повесть, в которой расскажу всю историю своей повести «Перед восходом солнца». В этой повести я выведу Еголина – и выведу во всей неприглядности его поведения».

Чуть позже, 3 августа 1945 года Еголин подготовил справку для секретаря ЦК ВКП(б) Г.Маленкова, в которой обрушился на Илью Сельвинского из Маргариту Алигер, а также на более молодых поэтов-фронтовиков Михаила Дудина и Александра Межирова. Но то были ещё цветочки. Ягодкой стал доклад, который Еголин написал вместе со своим непосредственным начальником Г.Александровым 7 августа 1946 года для Андрея Жданова. После этого доносительского доклада Ахматову и Зощенко на несколько лет лишили права печататься в советских изданиях. Еголин же, наоборот, пошёл в гору: ему в довесок к прежней должности в ЦК дали свадебный пост редактора журнала «Звезда» и плюс избрали член-корреспондентом Академии наук СССР.

В 1948 году Еголина назначили директором Института мировой литературы. Как учёный он тогда ничем не прославился. Запомнили его в основном как гонителя космополитов. При нём уволили, в частности, Валерия Кирпотина. К счастью, директорствовал Еголин недолго – только четыре года.

В начале 1955 года Еголина и его бывшего начальника в аппарате ЦК КПСС Александрова улучили в разврате. Он, как выяснилось, исправно посещал подпольный бордель на даче в подмосковной Валентиновке. «Оказывается, – писал 11 марта 1955 года в своём дневнике Корней Чуковский, – Еголин действительно причастен к этим оргиям. Неужели его будут судить за это, a не за то, что он, паразит, «редактировал» Ушинского, Чехова, Некрасова, ничего не делая, сваливая всю работу на других и получая за своё номинальное редакторство больше, чем получили при жизни Чехов, Ушинский, Некрасов! Зильберштейн и Макашин трудятся в поте лица, а паразиты Бельчиков и Еголин ставят на их работах свои имена – и получают гонорар?!»

После разразившегося скандала Еголину в ЦК вкатили строгий выговор с предупреждением. Но писатели-коммунисты решили, что это недостаточное наказание, и поставили вопрос о его исключении из партии. Но тут в защиту проштрафившегося чиновника вступился опытный партаппаратчик Дмитрий Поликарпов. Он на заседании парткома Союза писателей заявил: «Не нам переделывать постановление правительства».

Умер Еголин 6 мая 1959 года в Москве. Узнав о его кончине, Чуковский 8 мая отметил в своём дневнике: «Умер Еголин – законченный негодяй, подхалим и – при этом бездарный дурак. Находясь на руководящей работе в ЦК он, пользуясь своим служебным положением, пролез в редакторы Чехова, Ушинского, Некрасова – и эта синекура давала ему огромные деньги, – редактируя (номинально!) Чехова, он заработал на его сочинениях больше, чем заработал на них Чехов. Он преследовал меня с упорством идиота. Он сопровождал Жданова во время его позорного похода против Ахматовой и Зощенко – и выступал в Питере в роли младшего палача – и всё это я понял не сразу, мне даже мерещилось в нём что-то добродушное, только года два назад я постиг, что он беспросветная сволочь. Его «работы» о Некрасове были бы подлы, если бы не были так пошлы и глупы. Странно, что я понял это только в самое последнее время, когда он явился ко мне с покаянием, говоря, что он лишь теперь оценил мои «труды и заслуги».

Вячеслав ОГРЫЗКО