Писатель и АВТОВАЗ

№ 2011 / 49, 23.02.2015

Му­д­рец, по­чав­ший спи­сок рос­сий­ских бед, по все­му, ле­нив был, не удо­су­жив­шись за­гнуть хо­тя бы ещё один па­лец. Ну, о ду­ра­ках – от­дель­но. Вот до­ро­ги у нас – да. Бе­да. Од­на­ко ещё боль­шая бе­да, ког­да до­рог нет сов­сем.

Мудрец, почавший список российских бед, по всему, ленив был, не удосужившись загнуть хотя бы ещё один палец. Ну, о дураках – отдельно. Вот дороги у нас – да. Беда. Однако ещё большая беда, когда дорог нет совсем.


Уверен, и в центре России немало, ох, немало найдётся людей, которые, глубоко вздохнув, утвердительно мне кивнут. А уж за Уралом народ и вовсе лишь плечами пожмёт, потому как там для многих местностей отсутствие дорог не беда – привычная жизнь.






Леонид БАБАНИН
Леонид БАБАНИН

Мне помнится, как в моём родном Берёзове (Ханты-Мансийский автономный округ) из третьей беды сооружали вторую. Примерно – так. Сначала допотопный бульдозеришко как мог выравнивал участок будущей дороги. С лесной деляны подвозили хлысты заготовленного леса и поперечно их укладывали. Один хлыст комлем вправо, верхушкой влево. Следующее бревно – наоборот. Трамбовали, укатывали. На несколько лет хватало. Уж не знаю, как там оценивали такое дорожное строительство с точки зрения экономики. Нам, пацанам, ходить по этим дорогам – одно удовольствие. Хотя по дороге-то мы почти не ходили, нам нравилось скакать по пружинящим макушкам лесин, которые гигантской неряшливой расчёской топорщились в сторону обочины.


Сомнительно, чтобы наш восторг от лежнёвых дорог разделяли представители ещё одной российской беды – транспортные средства.


Быстро летит время. Нынче и дороги в Берёзове асфальтированные появились, и машин каких только не встретишь на улицах посёлка. Да и люди… Люди тоже другие. Те же, да не те. Сейчас ведь каждый второй разговор – у кого какая машина, за сколько купил, куда ездил. Прежде расписными кошёвками козыряли, теперь – навороченными иномарками. Человек перестаёт быть самим собой, становясь одушевлённым аксессуаром автомобиля.


А вот я, коренной северянин, был и остаюсь поклонником российских автомобилей. И «уазик» был у меня, и «Лада», и на «Иже» поездил. Сейчас остановился на модели ВАЗ 2107. Почему?


Во-первых, из-за отвратительных дорог. Допустим, еду я по дороге, выложенной бетонными плитами. Выложили их бог знает когда и бог знает как. Там и сям они разъехались, где-то плиту притопило, где-то выперло. На «семёрке» я держу по такой дороге сто. Иномарки держат 60, да ещё в полной тормозной готовности. Участок Таёжный–Пелым, что в Свердловской области. Семьдесят километров щебёнки. Да даже не щебёнка – камни. Скорость моей «семёрки» – сорок, шестьдесят километров в час. Иномарки включают – от силы – двадцать. Да и жалко смотреть на них в этих условиях. Низкий дорожный просвет, если угодишь в рытвину, никакая защита не поможет, чего доброго, поддон двигателя может пробить. Как-то встретил на дороге владельца симпатичной «Ауди», огорошенного именно такой проблемой. Пробил поддон. Не заметил, в результате – движок заклинило.


– Да, – посочувствовал я ему, и не удержался, кивнул на свою новенькую «семёрку». – Моя по камушкам скачет, хоть бы хны ей. По дороге и авто. Хотя и она, моя «семёрочка», тоже ремонта просит. И я даю ей ремонт. Но посчитайте, если не лень, во сколько мне починка обойдётся, и сколько за иномарку слупят?


«Нет у тебя денежек на иномарку, вот и купил «семёрку». Теперь приходится расхваливать её» – так, возможно, кто-то из вас подумает.


Да нет, есть у меня и на иномарку деньги. Но не хочу я их отдавать немцам или японцам, китайцам или американцам. Лучше я их потрачу в своей стране. Больше скажу, машина – не единственное моё транспортное средство. Поскольку они мне нужны не для выпендрёжа, а для дела, завёл себе катерок с сорокасантиметровой осадкой. Можно лазить на нём по любым мелким протокам. И в зиму хорошо снаряжён. Пара снегоходов «Буран» в гараже дожидается момента, когда хозяину приспичит выбраться в очередную экспедицию по северным просторам.


…В прошлом году из московского книжного торгового дома попросили подвезти им очередную партию моих книг. По ЖД отправлять – удовольствие слишком дорогое. (Денежки надо считать!) А книг на полтонны набралось. Самый дешёвый вариант – погрузить товар в изделие № 7 Волжского автозавода и своим ходом доставить в столицу нашей любимой родины. Загрузил в Серове пачки с книгами, помолился на дорожку и – вперёд. Лето 2010-го все помнят. Жара, лесные пожары, всё плавится – и дорога, и мозги. В голове тревожная мысль – а доеду ли до Москвы? Две тысячи километров пути по такой жаре выдержит ли движок?


Накануне, уговаривая на посошок бутылочку серовской водки, приятель мой Мишка Михайлов скептически отнёсся к затее:


– Ехать на этом ведре с грузом в полтонны – авантюра!


– Ну что ж, – не дал я себя понурить, – встанет, спишем на металлолом!


В половине пятого утра машина, приседая на задний мост, словно самолёт, идущий на взлёт, выехала из Серова. Движок нагрузку не чувствовал, машина спокойно бежала и сто, и сто двадцать километров в час. Бензину, может, «жрала» чуть больше, но ехала же! Позади первый отрезок хорошей дороги Серов–Екатеринбург. Потом буду сворачивать на Чусовой–Пермь. Пока всё хорошо. Машина идёт, движок без надрыва тянет свою ношу. В салоне стойкий запах типографской краски. Приятно ласкала мысль, что мои литературные труды востребованы в Москве. А это для меня – высоко! Вроде бы и не сильно высоко я успел вознестись, но и этого хватило, чтобы не заметить на асфальте приличную дыру величиной с канализационный люк. Правое колесо вломилось в него – удар! Передок моего авто замотало, бросило к обочине. Я остановился и, не дыша, проклиная Мишкины пророчества, боязливо заглянул под машину. Заглянул, чтобы убедиться в том, в чём уже был почти уверен – машинёшку здесь придётся бросить, дальше добираться как-то на перекладных.


Ха! Как бы не так. Диск переднего колеса от удара об яму загнулся с обеих сторон, будто розовый бутон там распустился. Только и всего. Ерунда! Сейчас колесо поменяю, и дальше поеду. Но, заглянув в багажник, понял, что зря доверил погрузку книг Мишке. Грамотно распределив нагрузку в салоне, он так же аккуратно заложил книгами домкрат и запаску! Что делать? Смотрю, неподалёку КАМАЗ припарковался. Подошёл к водителю:


– Земеля, обода позагибал вот, домкрат завален, не дашь свой?


Тот улыбнулся, посмотрел на мою машину, и выдал решение:


– Кувалду под седлом прицепа видишь?


– Ну!


– Бери её, «подстучи» диск с обеих сторон, он и выпрямится. Сильно не гони, через пятнадцать километров будет шиномонтаж, они там тебе колесо снимут, диск выправят.


Я радовался кувалде, как радуется фотограф новому объективу. «Подстучал» диск, выправил, сколько смог, поблагодарил опытного водилу и двинулся дальше.


Подъезжаю к Горнозаводскому. Знак – 40. Дорога не через город, вокруг каких-то заборов. Скорость немного сбавил, еду. Вдруг из какого-то неказистого домика появилась ещё одна российская беда, которую ни с какой другой не перепутаешь. У неё одна рука длиннее другой, с полосатой оконечностью. Для тех, кто плохо отличает полосатое от чёрно-белого, эта беда облачается ещё и в мундир. Делать нечего, остановился.


– Вы превысили скорость, товарищ водитель.


– Да ну? Покажи.


Зашли в домик.


– Вот, – показал инспектор на экран монитора, – узнаёте машину?


А что узнавать-то? Моя машина. Тем более, можно и меня за рулём разглядеть. Улыбаюсь чему-то. Что делать, подписал протокол и пошёл уговаривать свою «семёрку» немного умерить пыл. Настроение, конечно, подсело. С другой стороны, взбадривал я себя, первый путевой протокол – тоже событие.


Миновал Чусовой, вот и первый большой мост перед Пермью, река Чусовая. Какой невозможно красивый вид открывается с крутого берега! Все житейские передряги дребезжащей мелочью отскочили и забылись, хотелось быть созвучным, соразмерным этой природной силе. После моста дорога строптиво решила напомнить о себе. Чтоб не расслаблялись. Дорожное полотно – как судьба и одеяло у бедного цыгана – всё в лоскутах и дырах. Вроде и работают в оранжевых спецовках узбеки, дымится гудрон, но существенно картина не меняется. Как сказал один политик: «Строить в России хорошие дороги – невыгодно». Это же – рубить сук, с которого желаннейшие иномарочные плоды можно собирать круглогодично и пожизненно.


– За спиной – тысяча! – выкрикнул я что было силы в открытое окно машины, и оглянулся: услыхал Мишка – нет?


Лимузины крутые да седаны пузатые попадаются лишь вокруг мегаполисов, примерно в радиусе ста километров. На трассах царствуют фуры, могучие КАМАЗы, то и дело проскакивают родные «Лады». Иномарочек меньше. Едут смирненько – восемьдесят, максимум – сто. Уж извините, не на автобанах. Иной раз взбрыкнёт какой-нибудь «Фордик», кинется наказывать обогнавшую его «семёрку», но ведь у нас на каждую такую «сивку» есть своя крутая горка. Наковыряет «Фордик» выбоин и колдобин, жёстким, горьковатым комком сглотнёт свою участь и убедит себя, что разглядывать задние номера смешных российских машин – не самый позорный удел. Бывает, дорога улучшится, глядишь – все эти облизанные красавцы гурьбой, как овцы к водопою, рванули вперёд. Но у нас «беда» не даёт надолго о себе забыть. И опять – всё сначала.


Вечер. Позади тысяча триста километров пути. Семёнов, прекрасный старинный русский городок. В Семёнове я залечивал ноги, когда шёл пешком из Ханты-Мансийска в Москву. Радует, согревает душу Семёнов – историей, укладом, размеренной жизнью, ладными купеческими домами, патриархальностью своей.


Гостиничку, что у главной площади города, по старой памяти нашёл без труда. Честно говоря, она больше напоминала общежитие, но тут уж привередничать не будешь. После долгой дороги в сорокаградусную жару предел мечтаний – прохладный душ, чистая постель. Но ещё долго ворочался я на своей постели, перед глазами текла бесконечная лента дороги, тело то и дело напрягалось и дыхание спирало – это очередная яма коварно раскрывала перед моим колесом своё похотливое лоно. Выспался я всё-таки от души. Бодро встал, перекусил и, как пуля – порохом, начинённый азартом путешествия, слился с водительским креслом в единое целое, руки привычно срослись с рулём – айда! Сто двадцать километров пролетели незаметно, вот и мост через Волгу, за ним – Нижний Новгород. Здесь нет объездной дороги, пришлось попотеть, выискивая в уличных лабиринтах нужное направление. Наконец, выехал на финальный отрезок своего пути: Нижний Новгород – Москва. 500 километров. Четыре полосы в Москву, четыре – обратно. Еду, не нарушаю, держу 100. А впечатление такое, что передвигаешься чуть быстрее, чем пешкодралом. Скучно. (Да-да, вы тоже подумали: «без беды всегда скучно»?)


Так, не спеша, я добрался до Москвы. Там – прямиком к дому своего друга, писателя Виктора Пронина. Живёт он в Немчиновке, сразу за МКАД. Оба были рады встрече, давно не виделись. Обнялись крепко, тут же нарисовался незамысловатый, но греющий душу план дальнейших действий. Разгрузили книги. Сгоняли на колхозный рынок, накупили баранины, овощей, растопили мангал, ели, пили под неторопливую беседу. Помягчело в душе, что-то затомилось, нестерпимо запросилась наружу упоительная блажь. Песня. Чем бы мы себя не тешили, каких бы радостей и удовольствий не добывали, искренность и всамделишность всего поверяется песней. Спел песню от души, значит, шаги твои по жизни правильные, разумные, человечные. На другое душа не откликнется. Пели долго – «Подмосковные вечера», «Хороши вечера на Оби», множество других песен вспомнили, так себя и убаюкали, безмятежно уснув в саду под яблонями.





Сделал свои дела в Москве быстро. Времени свободного было ещё навалом, и решился я на отчаянный для провинциала шаг – покататься по Москве на своей машине. Однако на жёсткий эксперимент духу не хватило – днём не рискнул, выезд наметил на 12 ночи. Пусть, думаю, и «семёрочка» моя в послужной список себе запишет: «топтала Москву». Перелетел через МКАД, выкатился на московские проспекты и «рассекал» по ним до самого рассвета.


Ну вот, ещё один хороший повод нам с Витей накатить по рюмашке – моё покорение Москвы. Однако пора уже было думать о дороге назад. Неподалёку располагался автосервис. Загнал туда машину, подняли её на подъёмнике, осмотрели «ходовку». Нужна задняя полуось, сальник на хвостовик редуктора, тормозной шланг на переднее колесо. За запчасти вместе с ремонтом хозяин-грузин запросил две тысячи сто пятьдесят рублей.


– И всё? – удивился я. Хозяин понял, что не дотянул до цифры, которую я себе уже нарисовал и, спохватившись, загнул ещё один палец:


– Масло в движке уж чёрное чересчур, поменять надо.


Да конечно, меняй, радовался я про себя. Правда, в соседнем магазине купил его сам, чтоб не налили бог знает что. Пока слесарь сноровисто делал своё дело, я, слово за слово, втянул его в разговор. Рассказал, сколько проехал на машине, по каким дорогам, с каким грузом.


– Интересно, например, на «БМВ» я проделал бы то же самое?


Слесарь будто ждал этого вопроса.


– Ага, проделал бы, и ремонт тебе влетел бы тысяч в сто пятьдесят.


И выпрямившись, с чувством добавил:


– Да что говорить, полмашины на асфальте оставил бы!


– Дак, семёрка моя почти столько же и стоит. Получается, что она самая надёжная и крепкая машина?!


– В твоём случае – да. Чтобы привезти полтонны груза за две тысячи километров по такой жаре, «семёрка» – самая подходящая машина.


Слушал наш разговор пожилой грузин. Он сидел в сторонке, на диване, молча покуривал сигаретку. Видно, репутация у него была человека попусту рот не открывающего и зряшных слов на ветер не бросающего. Тут он тоже вступил в разговор, чтобы поставить в нём весомую точку:


– Не в надёжности дело, сынок, в престиже!


Вскоре я вновь встретился с этим философом. Нужно было уехать в Москву, а путь из Немчиновки один – электричкой. На неё я опоздал и побежал на трассу Одинцово–Москва. Там автобусная остановка и таксисты пасутся в ожидании пассажиров. Гляжу – знакомый седовласый философ.


Поздоровался с ним.


– До Бибирева увезёшь? – спрашиваю.


Не выпустив на лицо ни одной эмоции, он прохрипел:


– За твои деньги, сынок, хоть на луну. Рубль, – едва обозначив кивок, он пригласил меня в салон подержанной иномарки.


Рубль?! Я-то думал – рублей за шестьсот доберусь. Видно, круто, круто иномарочки и философию, и психологию людей перемалывают. Но выбирать было не из чего, я плюхнулся в рваное кресло и всю дорогу молча ехал до самого Бибирево. Философствовать что-то не тянуло.


Быстро пролетела московская неделя. Прощальный вечер в доме Вити Пронина. Уставшие от нижнего буфета ЦДЛ, грузинских ресторанчиков с харчо, тихо, без песен, мангала, перекидываясь лишь редкими фразами, к двенадцати вечера уговорили на посошок литрушку водочки. Поставил себе задачу – на своей проверенной лошадке ВАЗ 2107 (налегке же, без груза) пробежать до Нижнего Тагила (тысячу девятьсот километров) за сутки. Ну?!


Глянули с Витей друг другу в глаза. Спать! В четыре утра – старт. Достаточно эмоций, встреч, радостей, да и в кармане не густо – остатняя десяточка. Хотя этого вполне достаточно, чтобы, не стесняя себя в расходах, добраться до дому. Я встал из-за стола, добрёл до дивана и забылся чутким, настороженным сном. «Нельзя перед дорогой кушать много водки, не за руль, выспаться бы тебе хорошенько» – настойчиво терзал меня рассудительный внутренний голос, тщетно пытаясь уберечь свою оболочку от попадания в разряд представителей многочисленного клана главной российской беды. Но! «Штирлиц знал, что ровно через 20 минут он проснётся…». Без десяти четыре я вскочил, бодрый и решительный, пожал недопроснувшемуся Вите руку, забрался в машину и покатил по обжитым уже улицам Немчиновки.


Вот пруд, вот обелиск павшим в Отечественную, а вот эстакада, с неё съезд на МКАД. А на эстакаде – пост ГИБДД, едва заметный в утренней мгле. Ага, инспекторы не дремлют – степенно вышагивают, удерживая на плечах ремни автоматов. Соорудив пристойно-деловую физиономию, я постарался буквально просочиться мимо поста. Четыре часа назад принятая посошковая рюмаха гостеприимной московской водочки могла бы здорово осчастливить нюхающий аппарат милиционера. Вроде обошлось. Вон и съезд на МКАД. Я повернул направо и покатился вниз. А когда увидел МКАД, понял, что съезжаю по встречной односторонней полосе. Стоп. Включил габариты, заднюю скорость и попятился назад. Эхххх. Ну куда деваться от их «всевидящего ока»?! Заполошно размазывая по утренним сумеркам мертвенный свет мигалки, машина ГИБДД преградила мне путь. Ещё мгновение, и передо мной «Инспектор…».


– Да вижу, – знак «прохлопал»!


– Давай-ка по-доброму, – дал указание майор, – так же задним ходом – на пост, там поговорим. Ты хоть понял, что по встречной поехал?


– Да понял, – хмыкнул я, и стараясь не думать о возможных последствиях, покатил к стационарному пункту ГИБДД. У поста тот же майор забрал у меня документы и вежливо пригласил: «Пройдёмте». Сейчас заставят в трубку дышать. Да и без трубки, думаю, выхлоп от меня можно учуять за километр. Недремлющий внутренний голос тут же нарисовал реалистичный сценарий того, как будут разворачиваться события. Права отбирают, машину (от всего сердца поблагодарив за службу), кидаю тут же, сажусь в поезд и добираюсь железной дорогой. Инспектор сел у компьютера, деловито поёрзал мышкой, уверенно ударил по клавише и, удовлетворившись результатом своего делопроизводства, обратил на меня объясняюще-понятливый взгляд:


– Выезд на встречную полосу наказывается лишением водительских прав, или…


Эффектную паузу блюстителя эффективнее всего заполняла, видимо, картинка, которую он воспроизвёл на экране монитора. С опасливым предвкушением увидеть что-то такое, до чего я мог и не додуматься, я взглянул на экран. Нет, всё понятно. В школе, слава богу, учились, цифру 8 от других отличить можем. Восемь тысяч рублей. Эх, – подумалось. Беда на беде сидит, бедой погоняет. Вот по каким тарифам нас, дураков, учат на российских дорогах. Преподаватели, видно, высочайшей квалификации, а кому ещё за один урок такие деньжища платят? Как только я осознал масштаб проблемы, тут же начал в уме её карнать. Денег любых жалко, но сейчас важно оставить себе хотя бы на дорогу. Достаю из кармана рубашки две пятитысячных купюры и с проникновенностью, которую пускал в ход только объясняясь с девушками, принялся жалобить майора:


– Две тысячи километров пути нужно ехать. Вот пять тысяч вам, а пять – мне на бензин. И сунул купюру куда-то в бумаги.


Инспектор, видимо, закладывал в итоговую сумму процент уступки канючащим, и не проявил особого рвения в отстаивании более симпатичной для себя цифры. Сдвинул в мою сторону документы и ленивой гримасой обозначил команду:


– Езжай.


На полусогнутых выбежал я из ГИБДДшного логова, на всякий случай демонстрируя напарнику майора-гуманиста полную лояльность глупейшей из улыбок. Судя по тому, что и он ответил мне добродушной усмешкой, я понял, что с воображением у него всё в порядке. Свою долю он уже присовокупил к лежащим в бумажнике купюрам.


– Тебе ведь на Горьковскую?


– Ну да.


– Тогда – туда, километров сорок по МКАД, по эстакаде выскочишь на Горьковскую трассу.


Я ещё раз глянул в сторону злополучной «встречки» – оба-наааа! Знак «проезд запрещён» практически не виден, буквально «проглоченный» кронами деревьев, к тому же и освещающий его фонарь не горел.


Не «добил» до Тагила в этот день, как планировал. Запутался в серпантине объездной дороги вокруг Перми, проскочил свёрток на Березники. Километров за триста пятьдесят до города приткнулся к заправке и крепко уснул. Сытая и холёная Первопрестольная была уже далеко позади. Утро. Солнышко. Я катил по Уральским холмам, с улыбкой вспоминал о московских деньках, о своём друге Вите Пронине.


Так, вспоминая самые приятные эпизоды своего вояжа, добрался я до Серова, заявился пред ясные очи Мишки-неверующего.


– Ну вот, Миша, груз доставлен в Москву. Принимай машину!


– Не, – заулыбался Мишка, – ездите на таком тазике сами, а мы уж на «Тойоте» помаемся.

Леонид БАБАНИН,
пос.БЕРЁЗОВО,
Ханты-Мансийский округ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.