Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым

№ 2012 / 26, 23.02.2015

Преж­де все­го – не­сколь­ко слов об ав­то­ре. Ев­ге­ний Ни­ко­ла­е­вич Бог­да­нов ро­дил­ся в 1940 го­ду в За­ура­лье, в по­сёл­ке Вар­га­ши Кур­ган­ской об­ла­с­ти. Окон­чил Ли­те­ра­тур­ный ин­сти­тут им. Горь­ко­го, ра­бо­тал в жур­на­лах «Сель­ская мо­ло­дёжь» и «Друж­ба на­ро­дов»

УШЁЛ И НЕ ВЕРНУЛСЯ



Прежде всего – несколько слов об авторе. Евгений Николаевич Богданов родился в 1940 году в Зауралье, в посёлке Варгаши Курганской области. Окончил Литературный институт им. Горького, работал в журналах «Сельская молодёжь» и «Дружба народов», в нашей газете «Литературная Россия». Членом Союза писателей СССР стал в 1976 году, а через два года ушёл на творческую работу. Автор книг «Продолжение следует» (1966), «Двадцать солнечных вёрст» (1973), «Доверенное лицо» (1974), «Галерея» (1979), «Расписание тревог» (1983), «Песочные часы с боем» (1987), «Князь и Евражка» (1989), «Микрорайон» (1990), «Чёрный океан» (1991), «Группа риска» (1991 и 1995), «Нюансы бытия» (1992), «Облава» (2000), «Крайние обстоятельства» (2002). Лауреат Всесоюзных литературных конкурсов имени Николая Островского (издательство «Молодая гвардия»), «Литературной газеты», газеты «Известия», журнала «Наш современник». Скончался 19 февраля 2011 года. Последний его роман «Ушёл и не вернулся» был издан уже после его смерти в двух номерах «Роман-газеты». Надеемся, что вскоре он выйдет и отдельной книгой, поскольку достоин того, чтобы о нём узнало как можно больше читателей России. Ведь это произведение о нашей стране, о не столь давнем прошлом, о трагических временах, которым свойственно повторяться. Возможно, этот роман и о самом писателе, поскольку он мне видится (я, к сожалению, не был с ним знаком лично) именно в образе главного героя – Глеба Сергеевича Елахова.





Автор дал своему произведению подзаголовок «роман-дознание». Так оно и есть, потому что в нём проводится расследование убийства царской семьи. А вернее, тщательное и скрупулёзное исследование всего того времени, начиная с конца девятнадцатого века. Но смысл и значение романа гораздо шире. Это анализ и 90-х годов прошлого века, и прогноз-предостережение нынешним поколениям. Это горький отчёт писателя, разбирающегося в судьбах и путях страны. Это, в конце концов, роман, напоминающий шкатулку с секретом, где есть и второе дно, и третье. Его надо не только внимательно читать, но, возможно, и изучать в школах, где так не хватает хорошей, правдивой и качественной современной литературы.


Характерна первая фраза романа: «Черти принесли гостя…» Итак, к писателю Глебу Елахову приезжает его старый приятель, сокашник по институту Виктор Искорин. Союз уже разрушен, в стране смута и хаос. Визитёр, директор приватизированного-уворованного им издательства, предлагает Елахову написать книгу о последнем царствующем Романове для серии документально-художественных произведений, охватывающих историю романовской династии – от Ипатьевского Мураз-Четинского монастыря до особняка горного инженера Ипатьева в Екатеринбурге. Пребывающий в безденежном состоянии Елахов (а все честные творческие люди тогда в таком состоянии и находились) вынужденно соглашается. Но потом тема увлекает его настолько, что поглощает его целиком. Более того, перед ним открываются тайны, касающиеся и его собственной родословной.


Я не ставлю перед собой цель пересказать весь роман. Замечу лишь, что Евгению Богданову удалось очень многое, а главное – совместить прошлое и настоящее, передать дух времени, причём облечь всё это в искусно смоделированную, почти детективную форму, оставив приоритетным глубинное содержание и незыблемые истины – верность и любовь к Родине, бесчестие изменникам и предателям России. Исторические страницы читаешь с неослабевающим интересом. Сцены с цесаревичем, будущим императором Николаем Вторым, сходки революционеров, Первая мировая война, Распутин, Ильич, агенты Охранки, монах-расстрига Илиодор… Всё это производит сильное впечатление, кажется, что автор находится где-то рядом. (Добавлю в скобках, что автор совершенно правильно и справедливо не идёт на поводу у одиозной версии о Распутине, которого, во многом благодаря роману В.С. Пикуля «У последней черты», считают чуть ли не исчадием ада; это не так, он был действительно святым старцем – и всем православным людям это известно).


Потом следуют портреты деятелей 90-х годов – ошалевшего от пьянства Ельцина, карикатурного Станкевича, кащея-Бурбулиса и других. Таких же точно разрушителей отечества, как и большевики. Да они и братья по крови и духу. Богданов был монархистом, насколько я понял из страниц романа. Как и я всю жизнь, ещё при советской власти. Вот почему он мне особенно близок. И я точно так же, как и он, ненавидел и большевиков, и либералов-демократов. И нет между ними никакой разницы, как не отличается от них и прикрывающийся фиговым листком патриотизма нынешний «тандем».


Есть в романе и ещё одна тема-версия. Это – чудесное спасение дочери царя Анастасии. А главный герой, Глеб Елахов, вдруг узнаёт, что является её внуком. Но писатель касается этой темы вскользь, добавляя лишь несколько мистических страниц. В конце романа напряжение достигает своего апогея. Богданов так выстраивает сюжет, монтирует, по-киношному говоря, кадры, что безусловно веришь всему, что видишь. Параллельно приближаются сцены расстрела царской семьи и расстрела Дома Советов в 1993 году. И вот – заключительные строки. Я приведу их полностью:


«Четвёртого октября в девять часов утра по верхним этажам Дома Советов ударили танковые орудия. Из окон выплеснулся огонь и повалил дым. Снаряды были кумулятивные, не оставляющие в зоне поражения ничего живого. Горячий металл взрывался внутри закрытого помещения, превращая в крошево всё, что было создано человеческими руками. По неполным данным, было взорвано, расстреляно и забито около 1400 человек. Как раз по одному на каждую единицу номера пресловутого ельцинского Указа…


Как ни оболванивали народ, как ни двулична была политика Партии и её правительства, идеалы народовластия вошли в плоть и кровь нескольких поколений. С первым танковым выстрелом они разлетелись вдребезги.


К власти триумфально шествовал буржуа».


Постскриптум. Название романа символично применить и к самому автору. Уходят всегда лучшие. Трусы и подлецы убегают. Но писатели всё же возвращаются в своих книгах.




НЕ ОТУМАНЬТЕСЬ



Это первая поэтическая книга, названная просто «Стихотворения» (издательство «Российский писатель»), известного литературоведа и критика Светланы Селивановой, пребывающей нынче в Китае как собкор «Литературной газеты». Её стихи, написанные в разные годы, отличаются строгостью формы и одновременно изобразительной свободой. В них, как в античном мраморе, красота строгой мысли сочетается с предельно достоверным чувством. Как пишет издатель этого сборника: «есть проза поэтов, словно бы более тонко заточенным грифельком написанная, есть и поэзия прозаиков, словно бы сложенная из тяжёлых плит. А вот критики, как правило, в собственных художественных опытах иллюстрируют лишь свои литературные вкусы и пристрастия». Мы знаем и тех, и других, и третьих. И чаще всего «игра на чужом поле» успехов не приносит.


И только Светлана Селиванова нарушает эти закономерности. Потому что талантливая женщина, тайный поэт изначально и, может быть, в первую очередь именно поэт, отсекающий как скульптор от каждой строки и строфы всё лишнее. Вот её короткое стихотворение «Славянское древо»:










Над сиротливыми полями,


Над запустелой бороздой,


Над деревенькою печальной


Заводит ветр унылый вой.


И гнёт дряхлеющее древо


Полян, славутичей, древлян.


И внемлет вечности напеву


Душа соборная славян.



Здесь есть всё: и природный поэтический вкус, и мелодика смысловых пространств, и высота и глубина слов, и остро прочерченные грани. А в другом стихотворении обнаруживаются красоты родных русских далей:







…И, запахнувшись потуже,


Тропкой лесною бреду.


Льдистая кромка на лужах,


Первая в этом году…



Николай Дорошенко в предисловии к сборнику пишет: «Со времён Цветаевой и Ахматовой мы привыкли ожидать-открывать в лирических героях ещё и особую красоту женского образа… У Светланы Селивановой чувство обнажено или блистательно, как в искусном танце, сыграно. Но при этом у неё чувство это почему-то обжигающе достоверно… Её стихотворения напоминают мне старинные фрески, где всё стороннее уже померкло, а всё горнее стало зримей. И, может быть, в тесноте ипостасийных безумств нашего времени только в таком суровом образе и достойно явиться сегодня поэту. При всём том, что многие стихи этой книги были написаны в те далёкие зоревые годы, когда у своей истории мы ещё не ощущали зловещего края…»


А я бы ещё добавил, что с особой славянской лирикой Светланы Селивановой чудесным образом сочетаются и «китайские мелодии», помещённые в этой книге, а также переводы поэтов из Поднебесной – Шу Тина, Си Чуаня и других. Как хотя бы это – «из Сюй Цзюньго»:







Любите Родину свою – от края и до края,


От гор её, морей полей – до незаметной твари…



Это ли не «русская всечеловечность»?


Постскриптум. Святитель Феофан Затворник говорил: «Не бери худой книги и не отуманишься, а случится нечаянно напасть на такую, возьми в противоядие книгу добрую и освежишь голову и грудь». Вот именно такую, как «Стихотворения» Светланы Селивановой.





ДВЕ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКИХ



Две книги издательства «Алгоритм»«Екатерина Савинова. Приходите завтра» Лианы Полухиной и «Екатерина Фурцева. Любимый министр» Нами Микоян и Феликса Медведева. Первой героине было уготовано великое будущее, вторая стала первой советской женщиной, добившейся самых высоких постов в руководстве СССР, она являлась в 50–60-е годы прошлого века не только министром культуры страны, но и членом Политбюро ЦК КПСС.





Уникальный актёрский и вокальный дар Савиновой так и не были востребованы по-настоящему. Режиссёры не баловали талантливую актрису. Но все роли, которые она успела подарить зрителю, вошли в каждый дом и стали любимыми, поистине народными. Это, прежде всего, Фрося Бурлакова в незабываемом фильме Евгения Ташкова, мужа Савиновой, это грубоватая и беззащитная кухарка Матрёна в удивительной комедии Константина Воинова «Женитьба Бальзаминова» (я смотрел эти фильмы, наверное, раз сто), это улыбчивая певунья с ямочками на щеках в «Кубанских казаках» Ивана Пырьева. Фильмы светлые, чистые, смешные.


От Фурцевой так или иначе зависела судьба многих известных представителей советской интеллигенции. Молодая женщина по тогдашним номенклатурным меркам, общительная, обаятельная, она стала своеобразным символом преобразований в официальной советской культуре после смерти Сталина. Провинциальная ткачиха обязана своим невиданным взлётом Хрущёву. Она была старше Савиновой на 16 лет, но характеры их и судьбы чем-то похожи. Есть даже какое-то неуловимое внешнее сходство. И думаю, что, повернись жизнь иначе, Савинова вполне смогла бы сыграть Фурцеву в кино.


Поступая во ВГИК, Савинова читала монолог Анны Карениной перед трагической развязкой романа. Кто же мог тогда предполагать, что актриса когда-нибудь сведёт счёты с жизнью именно так, под колёсами поезда. Трагическая гибель Савиновой осталась неразгаданной тайной. Конечно, к исходу жизни она была уже неизлечимо больна. А всё из-за молочка, выпитого в Крыму на съёмках фильма. Бруцеллёз. Последствия сказались через несколько лет. Больницы, частое беспамятство, усталость, ощущение ненужности. В Новосибирске, куда она сбежала от любимого мужа, Савинова целыми днями бродит по городу, разговаривает с незнакомыми людьми, заходит в храм, часто поёт на клиросе. И слышит «голоса», которые нашёптывают ей «спасительный выход», который разрешил бы все её проблемы…


Савинову многие любили, среди актёров у неё не было врагов, они скорбели по ней, безвременно ушедшей, искренне и глубоко. Бывшая киноактриса, а ныне инокиня Свято-Введенского женского монастыря Ольга Гобзева говорит: «Актрис такого уровня, как Катя, у нас просто нет. И не будет долгое время, если только Сибирь не родит какую-нибудь девчушку, которая отважится схватить чемоданчик и побежать неведомо куда… Душа её была очень щедрой. Она и в болезни была невероятно обаятельной».





Через три года после смерти Савиновой, в 1974 году, погибла Екатерина Фурцева. Скоропостижно скончалась, но слухи ходят разные… В медицинском заключении, подписанном начальником Четвёртого управления Минздрава СССР академиком Чазовым, причиной смерти была названа острая сердечная недостаточность. Но ясно другое. В последнее время вокруг Фурцевой сжимались тиски. Сначала – неизбрание её в конце 1973 года депутатом Верховного Совета СССР. А для гордой и честолюбивой женщины это означало крах дальнейшей карьеры. Потом – постоянные разборки и попрёки на секретариате ЦК. Кольцо сжималось. Её доводили до самоубийства. Сердце не выдержало. На панихиде во МХАТе Константин Симонов, чью бывшую жену Валентину Серову тоже довели до последней черты, произнёс проникновенные слова: «Екатерина Алексеевна всегда имела смелость сказать «да» – и делала всё, чтобы поддержать, помочь… Имела смелость сказать «нет» – и её поступки всегда соответствовали сказанному. Так могла поступать только большая, светлая личность».


Постскриптум. Но эти две книги не равнозначны. Первая, о Савиновой, написана с душевным теплом, с болью, с бережным прикосновением к трагической судьбе великой актрисы. Вторая, о Фурцевой, напоминает больше сборник архивных материалов и интервью с различными людьми. «Заслуга» в этом Феликса Медведева, который всегда был азартен только в казино, а в газетном жанре – интервьюер, любитель холодно и отстранённо поболтать на любые темы. Так книги о легендарных людях не пишут.

Александр ТРАПЕЗНИКОВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.