Первый ряд

№ 2012 / 28, 23.02.2015

Как го­во­рит­ся, не про­шло и го­да. Вер­нее ска­зать, че­ты­рёх-пя­ти лет. Не ус­пе­ли мы бла­го­по­луч­но за­быть, на­при­мер, о ста­ро­дав­них, на­ча­ла ты­ся­че­ле­тия пи­са­ни­ях Ганд­лев­ско­го и Еро­фе­е­ва

Валерия Пустовая. Толстая критика: российская проза в актуальных обобщениях. – М.: РГГУ, 2012






Как говорится, не прошло и года. Вернее сказать, четырёх-пяти лет. Не успели мы благополучно забыть, например, о стародавних, начала тысячелетия писаниях Гандлевского и Ерофеева, как Российский государственный гуманитарный университет, черепашьему издательскому темпу которого остаётся только поражаться, разродился-таки сборником статей ведущего отечественного литкритика за 2004–2007 годы. Увы, особенности литературной критики как жанра, тем более критики актуальной, т.е. рассматривающей как бы под увеличительным стеклом скороспелые плоды творчества наиболее ангажированных авторов, таковы, что она, критика, иной раз устаревает ещё быстрее, чем стираются из памяти сами ею изучаемые сочинения. Однако со многими статьями Пустовой, подобно главам романа составившим эту книгу, ничего подобного не произошло бы, кажется, даже если б РГГУ спал ещё лет десять. Отчего же так, удивитесь вы? Да оттого, во-первых, что наш критик, образно выражаясь, формует кирпичи из современной прозы, выстраивает собственное литературное здание, в котором разнокалиберные бумагомаратели (Пелевин, Иличевский, Славникова, Крусанов, Орехов, Чижова, Хемлин и много других, хороших и разных) выглядят всего лишь временными жильцами. Мнится: чуть что – и пошли вон, сукины дети! Итак, Пустовая сильна именно обобщениями, а не пережёвыванием набивших оскомину имён, что и делает её дебютную книгу по-настоящему актуальной. И, оказывается, напрасно Ирина Роднянская так радовалась в 2004-м на страницах «Нового мира»: «Мне нравится, что Валерия Пустовая оселком для выражения своих взглядов выбирает крупные имена, в движении литературы показательные и даже непременные». Мы-то знаем цену этой «крупности» с «непременностью». Вообще предисловие Роднянской – устаревшая информация об авторе. В интервью, данном Валерией «Литературной России» (читайте его в текущем номере), есть следующий примечательный пассаж: «Что касается моей ориентации на толстые журналы – в какой-то момент я почувствовала её как ограничение». Мы с вами почувствовать этот момент сможем ещё только через несколько лет, когда выйдет продолжение, а покуда разделим с прекрасным критиком «удовольствие от самого процесса письма, ощущение высказывания как творчества». Дело в том, что Пустовая сама по себе отличный писатель – серьёзный, но не скучный аналитик, изящный стилист. И это – во-вторых. И в главных.




Анна Гедымин. Осенние праздники: Избранные стихи. – М.: Время, 2012






Не единожды за последние дни порывался я сформулировать хоть что-то внятное о книге избранного Анны Гедымин, и всякий раз мысль моя слабела перед лирической мощью стихов этого поэта. У других, кажется, получилось лучше. Посмотрим и сравним. Вот что пишет на страничке автора в Фейсбуке критик Евгений Сидоров: «Дорогая Анна, спасибо за книгу! Есть очень хорошие стихотворения и путь не в сторону счастья, а в сторону «Умела прощаться…». Замечателен «Защитник Отечества» – интонация и уровень Слуцкого». А вот мнение поэта Дмитрия Артиса: ««Осенние праздники» – книга на каждый вечер. Она может быть неизменным атрибутом прикроватного столика, под стать ночнику. Её нельзя читать, что называется, залпом, сродни каким-нибудь низкопробным любовным романам, детективным историям, расслабляющим утомлённый мозг, но не питающим душу. По чуть-чуть, не торопясь, всегда понемногу, одного-двух стихотворений достаточно, чтобы удивительно восторженный мир, полный покоя и неизбывной любви, мог разлиться по всему телу, уставшему от повседневных забот и проблем». Как вы могли заметить, оба высказавшихся отметили в книге – каждый – нечто особенное, почему-либо близкое. И не только какую-то не совсем понятную «интонацию Слуцкого». Благо, что в «Осенних праздниках» этих интонаций – собственных, неповторимых – великое множество. Процитирую с одной из первых страниц тронувшее, прямо поразившее меня: «Ничто грозы не предвещало, /На мой непросвещённый взгляд, /Но бабка собрала цыплят /И долго внука поучала, /Чтоб возвращался до дождя, /И он кивал ей, уходя. //Известно было ей одной, /Когда придёт холодный ветер, /Когда промчится стороной – /Короче, всё на нашем свете, /На этой стороне земной. //Как будто испытав сама, /Считала смерть подобьем сна. /…Тот мёрзлый день (метель, зима, /А был всего ноябрь, начало) /Не только ей закрыл глаза: /Теперь не знаем ни аза – /Нас в поле застаёт гроза… /Ничто грозы не предвещало…» Каково, а! (Нет, я вовсе не хочу выделить и похвалить только одно стихотворение из во всех смыслах большой книги, как это любят делать, скажем, сотрудники «Нового мира»: просто здесь нет места цитировать и перечислять содержание). Так что, любезный читатель, вы должны извинить моё косноязычие и временное словесное бессилие: любая похвала покажется бледной и чуть ли не оскорбительной, восторженным воплем варвара, нарушающим благоговейную тишину величественного храма… Так что же остаётся мне? Просто уведомить вас о выходе замечательной книги, охватившей тридцать с лишним лет творчества. А ваша задача теперь – раздобыть эту книгу и прочитать её. Внимательно и целиком.

Максим ЛАВРЕНТЬЕВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.