Жить да быть да шнапса пить…

№ 2013 / 2, 23.02.2015

Помню высочайший уровень фильма «Утомлённые солнцем», как всё было свежо и ярко.
А ведь казалось, что всему кинематографу нашему крах…

Мысли по поводу одной телеверсии через год после просмотра

Помню высочайший уровень фильма «Утомлённые солнцем», как всё было свежо и ярко.

А ведь казалось, что всему кинематографу нашему крах… Да и сам Никита Михалков буквально накануне по телевизору заявлял, что никто его (кино) не финансирует и что это вовсе не дело вот так кинохудожников бросать. «Через бедро» тогда ещё не звучало.

А тут: высочайший уровень драматургии, изобразительный ряд, операторское мастерство, а уж актёры… И нестандартный Меньшиков, и великолепный Авангард Леонтьев на грузовичке, со своими бродяжными поисками адреса… И большущий актёрище Вячеслав Тихонов, и Светлана Крючкова… Блистательная Ингеборга Дапкунайте… А уж молоденький лейтенантик-танкист в исполнении мало кому тогда известного Евгения Миронова!.. Кстати, не вру, я его тогда вообще впервые увидел на экране, но подумал: а вот ещё один будущий великий актёр…

Кадр из «Утомлённых солнцем–2»
Кадр из «Утомлённых солнцем–2»

Одно вызывало недоумение: ну зачем опять про Сталина-то?! Зачем в который раз про репрессии??? Понятно, что тема неисчерпаема, да ведь со всеми этими делами вроде бы разобрались ещё в восьмидесятых, начиная с «Покаяния». А с репрессированными и потом «реанимированными» в начале войны генералами мы тем более встречались – ещё в «Живых и мёртвых». Другое дело, что самого процесса «взятия» Серпилина из постельки никто показать не удосужился… Но тема ли это?..

Однако надо отдать должное мастеру: если в «Своём среди чужих…» или «Рабе любви», да и в «Неоконченной пьесе…», создавалась своя, особая, михалковская атмосфера, то это была именно его собственная атмосфера, почти никак не вязавшаяся с представленным в фильме временем, то в «Утомлённых солнцем» любовно вырисована именно та, 1930-х, атмосфера, и никакая иная. И в то же время – узнаваемо михалковская. Почему уверен, что именно тридцатых? Да потому что прекрасно помню её по Саранску пятидесятых и начала шестидесятых: если в Москве и на генеральских дачах послесталинские годы потеряли тот, довоенный, аромат, то в обоих парках Саранска – так называемом Детском и Парке имени Пушкина (запамятовал – Пушкина ли?) – это никуда не ушло, колыхалось, звенело шмелями да в лицо дышало испарениями, вечерней резедой и душистым горошком. А за одним из корпусов городского пионерского лагеря при Детском парке в 1962-м набрёл я и на громадного распиленного – то ли гипсового, то ли мраморного – Иосифа Сталина… Да и радио транслировалось на весь парк всё через тот же «колокОл»…

А ещё огорчил меня американский «Оскар» за «Утомлённых солнцем», и вот почему. Казалось мне, что Голливуду и всей американской киноакадемии не по силам оценить именно наше, неповторимое, отечественное качество. Ведь они даже в мультфильмах беспрерывно болтают, ребёнку опомниться не дают: «Бла-бла-бла… Задница… Щас ка-э-эк!.. Задница… Вау!» (Вбив би гадiв!) Где уж им остановиться и просто проследить скрупулёзно за полётом шаровой молнии, где уж им услышать гениальный плеск речушки… Конечно, за Сталина статуэтку дали, не иначе. Страшно обидно стало за Никиту Сергеевича: ну, зачем же ты для них-то в точку попал! Ведь Запад от Сталина и до сей поры трясёт: с Гитлером вроде как свыклись, а усатый, да с трубкой… Поддавки!

Однако дело прошлое. Было и было. Всё равно фильм вспоминается с теплом и любовью. Даже пересматривал как-то единожды. Хорош фильм.

А потом было громкое заявление Никиты Михалкова о том, что вот он пишет сценарий «Утомлённых солнцем–2». А потом слухи о том, что вот-де приступает к съёмкам… И что-то все нету и нету обещанного. Уже и «Сибирский цирюльник» вышел, да ещё с помпой! Уже и всероссийская антимихалковская кампания набирала обороты, хотя до обструкций «синих ведёрков» было ещё далековато…

И вот наконец вышел долгожданный фильм-продолжение. И… Да-да, и я не пошёл. Уж не знаю, массово ли народ валил в кинотеатры, нет ли… Как-то мне уже и не до того стало. Почему? Да перевоспитали меня янки под свои стандарты. Мне уже милее Брюсы Уиллисы и Мелы Гибсоны, я тащусь от Джулии Робертс и Умы Турман. Я СТАЛ ИНЫМ. Да и возраст под шестьдесят, и кризисы практически один за другим, и эти грёбаные «каникулы» до середины генваря, вычёркивающие ежегодно по полмесяца из моей жизни, чтоб им пусто было. А тут ещё и грёбаное зимнее время навсегда стране всучили… Воистину страна дураков. Какая к чёрту экономия! Я что, без света и телевизора сижу?.. Короче, спасибо партии родной, но пропустил я и «Предстояние», и уж тем более «Цитадель», раз «Предстояния» не видал. А ещё от уважаемого мною и любимого с детства киноактёра (имени называть не стану) услышал про то, какую чушь снял мой любимый режиссёр: «Представляешь, немецкий ас – а летали-то у них бароны! – выставляет из кабины голую задницу – и «бомбит» санитарный транспорт!.. Тьфу!!! Саша, и это – Михалков?!.»

Да-а, думаю, что-то наш Никита Сергеевич того… переборщил. Ну, да ведь сколько ему сейчас-то? Когда я во второй класс ходил, он уже вовсю блистал в «Я шагаю по Москве», а после был не шибко хуже «Не самый удачный день»… Теперь же, много лет возглавляя Союз кинематографистов, оскароносец вполне мог впасть и в маразм, и возгордиться. А ежели возгордился – тут, глядишь, и талант как-то сам собой крен даёт. Пропить-то не пропьёшь, а гордыня выхолостит – и не заметишь. Да вот и с мигалками по Москве мчится, а не «шагает», как когда-то… Это, выходит, хорошо, что не ходил я на «Утомлённых солнцем–2».

Ну, и точь-в-точь как в восьмидесятых, когда, выбирая между капитализмом и социализмом, я всё же никуда свою семью не повёз – ни в Швецию, ни в Америку, ни даже в Австралию, а решил остаться верным любимой Родине, – они мне – бац! – этот самый дикий капитализм на блюдечке под нос принесли… Так же точно и здесь. Просыпаюсь, включаю тюнер – а там реклама: с нынешнего вечера по «России 1» телеверсия «Утомлённых солнцем–2»! На тебе! Не пошёл в кинотеатр – держи «Утомлённых» на дому.

И стал я смотреть.

И стал я пожимать плечами и припоминать все злопыхательства и просто непонятки, возводимую на великого режиссёра хулу да подворотные взвизги… и понял! Нет, не стал я другим! ПРОСТО ДО СЕГО ДНЯ СМОТРЕТЬ МНЕ БЫЛО НЕЧЕГО!

И вот ведь какая интересная картина с нашим кинематографом вырисовывается. Вроде актёров масса, а некому играть. Вроде режиссёров сотни и тысячи, а снимать некому. И тем шустрым, коим довелось что-то снять, не надо было давать этого делать. А два-три гремучих имени – да, снимают, и вроде интересно… Да что-то не то. Бывшие наши величины либо ушли в мир иной, либо столь изрядно постарели, что от них ждать ничего не приходится, а молодёжь и понимать никого не умеет, окромя Гришковца. А ведь за последние 15-20 лет пришли и утвердились – в невыносимых условиях дебильного капитализма России – по меньшей мере двое-трое громадных писателей, с материалом которых можно работать. И понимаю, что Михалков снимал свои эпизоды со штрафниками исключительно по своему знанию-пониманию, что никакого Евгения Шишкина, с его «Бесовой душой», не читал. И катающегося с горочки безногого инвалида на самодельной коляске на подшипниках, видно, сам в детстве подсмотрел, а вовсе не вычитал у Леонида Костомарова в его «Огне и Воде»… Ведь их и я ещё застал!.. Но и ситуации, и приметы – из той, из настоящей, имевшей место быть военной и послевоенной действительности!

Правда, и Никите Сергеевичу лично можно попенять: ведь сколько лет у руля творческого союза, а новых Михалковых там чегой-то не видать. Нельзя сказать, что уж совсем поле пусто. Своими путями идут и Звягинцев, Фесенко, Бальтцер, Степченко, Рожнов… Надёжа. Называю имена, что на язык приходят. И как же нету, когда вот всего за каких-то 15 лет аж целых два «Мастера и Маргариты» сняли!.. В чём-то ином дело. Это как с великими поэтами затишье, всё ещё, пожалуй, длящееся. Большие – есть, великих – нетути…

Догадался я и о том, почему многие плюются на «Утомлённых–2». Технология кинопроизводства, используемая Михалковым на сей картине, их отвратила. Язык отвратил. Причём отвратили до такой степени, что за внешними её проявлениями они не разглядели того совершенно не скрытого, лежащего на поверхности, разжёванного дальше некуда смысла. Правда, смысл и впрямь сложен, если не принять способа мышления автора. Не знаю уж, что такое случилось со многими и многими творцами прошлого, ещё полными сил. В какой момент они вдруг остановились и перестали развиваться? И почему Никита Михалков, как вечный студент, развивается и учится, в том числе кинематографическому уму-разуму, творит, выдумывает и пробует?.. Ведь кино – искусство очень молодое, не шибко ему за сто лет исполнилось, так что каждое новое десятилетие на предыдущее не должно быть и близко похожим. Оно и не похоже.

Поговаривали, что после «Родни» оторвался, мол, Никита от народа, двинулся в заумь… Так нет. Вот вам притчевый язык, самый что ни на есть народный, кушайте! – Тьфу!!! – Да почему невкусно? – Просто тьфу – и всё…

И опять – не у Костомарова же подсмотрел Михалков этот притчевый и клиповый язык, а само содержание «Утомлённых солнцем–2» потребовало такого рода формы. И не прогадал! И впереди планеты всей!

Может быть, ждали от него сопливой многосерийной истории навроде мыльной оперы? «Ой, а он-то с фронта приходит, а она там с соседом – за паёк, понятное дело…» Тогда, конечно, ошиблись. Ждали, что кто-то с кем-то трахнется, полается, за чаем о жизни своей пустой поговорит («Почему молчишь?» – «Молчу потому, что хочу сказать тебе, как люблю тебя!» – «А почему молчишь?» – «Не знаю, сумеешь ли ты понять, как я люблю тебя…» И так далее. По-моему, даже почти нормальный диалог написал, а хотел представить уровень дебилизма. Ну, кому надо, тот понял. Вбив би гадiв!), потом кто-то кого-то предаст, а потом от соседа ребёночек народится, а он-то попереживает да и усыновит, а может, и выгонит неверную прямо на панель… Товарищи! Но ведь это всё тоже показано, только видеть надоть! Тем более что примерно такие ситуации уже проходили и в «Родной крови», и в «Председателе»…

А когда история с немецкими асами – не документально-историческая зарисовка, а притча, – тогда уходит на второй план та скрупулёзная достоверность, что барон не мог выставить в окошко своей голой задницы. В притче всё бывает!

«– Учитель! По нашему монашеству не должны мы были переносить эту женщину через реку. Ведь нам нельзя её касаться!

– Дружок, я-то перенёс её ещё утром, а ты – несёшь до сих пор…»

А ведь и целый фильм, не то что клип, по этому тексту можно снять. Смысла хватит.

Библия – тоже серия притч. И правду о войне и вообще о том времени, не только о войне, легче всего донести с помощью точно высказанного ряда притч. Что, кстати, Михалкову и удалось сделать филигранно и, можете не соглашаться, гениально. Ну, распните, ежели раздражаю вас, дорогие. Но для СВОЕГО фильма о войне режиссёр выбрал СВОЙ язык – и не ошибся. Спросите, раздражает ли он умную молодёжь? Ах, да, вы ей тоже не поверите…

Война – одна большая притча. Сталин – другая большая притча. Да что там Сталин! Сама жизнь – не токмо иллюзия, но – большая притча, в каком бы времени ты ни жил. А «Я шагаю по Москве» – не притча? И хоть поставил Георгий Данелия, но Никита в ней работал, и впитал, и учился!.. А ещё не пренебрегал учиться у Андрея Тарковского… Это заметно ещё в первых его фильмах, особенно в «…Механическом пианино», а уж в «Утомлённых солнцем» вылилось в квинтэссенцию личного опыта и собственного взгляда на действительность. И притча с притчей, соприкасаясь, переплетаются и перепутываются… И вот что интересно. Тарковский – режиссёр-художник, внимательный к детали. Бондарчук-старший – режиссёр-философ, склонный к обобщениям… Но Бондарчук в «Войне и мире» летел над Землёй на «Ту-114», а Тарковский в «Солярисе» – на звездолёте неизвестной марки. Но полёт в облаках у Бондарчука – лишь впечатлил, а у Тарковского – вскрыл новый смысл: помните, когда Крис возвратился в дом отца, – и потом нам демонстрируют финальный отъезд камеры?..

У Михалкова каждый такой отъезд (уже профессиональный приём, типа межкадрового перехода) – катарсис. И обратите внимание, что в «Утомлённых–2» этот приём не впечатляет, не вскрывает обратный смысл, а, начинаясь с детали, медленно вовлекает в поле зрения всё новые детали, которые постепенно сливаются в обобщающие формы, и потом уже возникают рядом, в том же поле зрения, новые и новые формы, подтверждающие и расширяющие уже воспринятые тобой, а дальше – ещё бОльшая степень обобщения, иной смысл, не отменяющий прежних смыслов… И так далее. В нём и расшифровка для тупого: смотри притчу, потом соединяй её с соседними, складывай их, соединяй с другими, сложенными прежде, сообрази, что все они – одна большая притча!

Жил да был человек с самой настоящей крысой, хоть и белой расы… А вот другие люди, и проявляют чудеса героизма, взяв в руки не автоматы, а просто черенки от лопат. Ах, это они на смерть идут?.. Ах, это противник? Хоть и стрёмно в безоружных стрелять, но приказ есть приказ. Ну как, крыска, стрельнём в дяденьку в генеральской шинели? Или лучше в залихватистого гармониста? Только вот в прицеле что-то лишнее. Ах, паучок! Ну-ка мы его… О-па! Снайпер – Дерсу Узала… Перестал человек жить да быть, да шнапса пить…

И сквозь очешную линзу именно Солнце поджигает бумажку на столе, и вспыхивает пролитый шнапс… И огонь добирается до снарядов… И Цитадель взрывается сама!!!

Кто взял Цитадель – героические «трусы и плоскостопники»? Крыска Лариска? Паучок, болтающийся на паутинке… Хокку.

Кадр из «Утомлённых солнцем–2»
Кадр из «Утомлённых солнцем–2»

Притча про взорванный мост. Притча про роженицу среди раненых фронтовиков (Анна Михалкова). Несколько последовательных притч про Надю Котову (Надежда Михалкова: её актёрский уровень был виден ещё в том, первом фильме «Утомлённых»). Притча про жену (Мария Шукшина) смущённого коменданта (Александр Адабашьян) какого-то обкома – Даму с собачкой. Притча про трусливого предателя, начальника пионерского лагеря (Андрей Панин), который при ненакормленных детях жрёт свои два (!) бутерброда, прикрывшись палубой. Притча про безногого батюшку (Сергей Гармаш). Притча про немецких асов… Притча про коммуниста-подпольщика по кличке Жук (Сергей Арцибашев)… И так далее. Сквозь весь фильм – притча про то, как сначала жив остался сам Котов, не расстрелян вместе со всеми «пятьдесят восьмыми»; потом про то, как бежал из разбомблённого лагеря; как плыл по реке и обрастал такими же, как он (Дюжев, Мерзликин, Смольянинов); притча про кремлёвское пополнение; притча про мудрого старшего лейтенанта (Миронов – Тушин?!) и пьяного генерала (Мадянов на высоте!); про полковника ГБ (Меньшиков), коего не пустил назад в окопы заградотряд… Злорадуюсь, независимо от симпатий! И так далее. И так далее. А притча про немца-дурачка, указующего советским танкам на Берлин?.. А притча про реанимированный немецкий танк?! Вспоминается «Побег из ада» Михаила Девятаева, Героя Советского Союза и моего земляка. Говорю не с гордостью, а с горечью: ведь героя-то ему только при Хрущёве дали, а тогда, «прибежав» из ада, получил он совсем другое… Такая мы страна.

Библия состоит из притч.

Фильм Михалкова состоит из притч. Пришла бы мне ещё тогда, на первом фильме, в голову эта мысль – я бы не устал ждать появления «Утомлённых солнцем–2», не спёкся бы. Слава Богу, теперь канал «Россия 1» открыл мне мои «широко прищуренные» глаза и развеял невесть откуда взявшийся скепсис, а может, снобизм. Ну ещё бы – побывал и завлитом, и директором театра, теперь могу судить самого Михалкова.

Россия, бедная моя страна. Зависть – воистину твой движитель. А теперь давай Ивана посадим… Анекдот? Нет: ПРИТЧА.

Кой тебе хрен, с мигалкой ездит великий режиссёр или на метро?.. Нет, и номер отследили, и подловили на Садовом… Правда, уже без мигалки, но сплошную да двойную пересёк… И – ДОНЕСЛИ!!! Ай, молодца!

Это – правовое государство?

Так такое у нас уже было: Сталину доносили – и он тут же меры принимал. Ежели по-маленькому – мигалку отбирал. А ежели уж по-большому – то расстрел. А давайте не Котова, а самого Михалкова расстреляем за то, что он есть?! Хрен ли великие фильмы снимает – пусть снимает, как мы, парашу да мыльную оперу. Пошто его сознание простирается дальше унитаза??? Непорядок!

На самом деле во многом Никите Сергеевичу и не повезло. Ушёл из жизни Вячеслав Тихонов. Правда, Владлен Давыдов столь же хорош, но всё же… Не вписались в продолжение Крючкова и Дапкунайте. Это досадно. Хотя и не смертельно. Кстати сказать, а в «Предстоянии»-то, кажется, отнюдь не Владлен Давыдов, а Алексей Петренко!.. Или ошибаюсь?

Сталин у Михалкова слишком стар и сгорблен, а ведь он и в год смерти не больно-то постарел. Правда, Суханов играет этакого восточного хитреца-мудреца-уродца, но, на мой взгляд, сие несколько выбивается из контекста. Во всяком случае, противопоставления живому и деятельному Котову не получилось. Вот Меньшиков превратил своего героя в постаревшего и потерявшего азарт Яго – там старость изнутри, не напускная.

Редкий фильм, где Гармаш на месте. Последний раз, уж извините, припомню только в том, первом «Мастере и Маргарите», в роли Бездомного. Удивительно объёмен и хорош Маковецкий. Очень недостаёт «израсходованного» на первый фильм Леонтьева: как бы он вписался в «Утомлённые–2»! Миронова Михалков оправдал, а для оправдания Леонтьева сил или смысла не нашёл.

Притча с миной морской сильна, но прилетевший на пляж бюстик Сталина – по-моему, некоторый перебор. Лучше бы прилетела собачка (можно без Дамы) или рупор Золотухина. Притча с противопехотной миной тоже ужас как хороша! И важно, что повременил, что Надя прямо не заговорила на мине (хотя что-то пела).

Поразительно к месту и очень работает игрушка-свистулька. Кукол было много – и раздавленных танковыми гусеницами, и одиноких, жалких в покинутых людьми дворах, домах, квартирах… А вот добрый аист, несущий ещё и зло тоже…

Есть один симпатичный перебор. Можно принять за сокрытую издевательскую шутку, но нам-то рассказывать не нужно… Когда один шпанёнок скрывается от Котова в женском туалете, там достоверно всё. Кроме одного: ну, не рисовали «двух нулей» на базарных нужниках в сорок третьем году. И сейчас-то редко рисуют. Можно бы сослаться на то, что, мол, всё же станция ж/д при генеральских дачах… Но тогда бы нужник был немного другим по архитектуре и стройматериалу. А так – будочка на юру, в какую мы с родителями аж до 1967-го бегали, пока наш жактовский дом не был снесён.

«Два нуля» – понятно зачем: чтобы американским киноакадемикам лишнего не думать. Ведь этим-то не только разжевать, но и в рот положить треба.

Многое в фильме недосказано. Как и положено великому произведению, часть в нём остаётся за кадром. Как в Библии. Но и там, и там героям сопутствует ЧУДО. Может быть, ни Моисей, ни Христос не творили чудес, но мы-то с вами знаем, что в жизни они сплошь и рядом. Чудеса у Михалкова на каждом шагу: замена статьи, спасение дочери, исцеление дочери, живая морская мина, редкая операция в полевых условиях, история с комариком, с паучком… Перечислять бумаги не хватит. Даже зло в лице доносителя и тюремщика, он же друг семьи, блистательно представленного Меньшиковым, наказано: его герой на самом деле несчастен, сломлен, ищет смерти, и когда наконец всё более-менее вроде бы утрясается, находит. С какой радостью!

А самое, пожалуй, главное – то, что, вопреки моим сомнениям, «Утомлённые солнцем–2» тесно завязаны на первый фильм. Потому что, оказывается, он – тоже ряд согласованных не только между собой, но и с фильмом-продолжением (!) притч. Только в том, первом, фильме клипы по каждой притче длиннее. Потому что в то время мы, зрители, были другими, скорость восприятия была иной, иным, совсем не похожим на теперешний, был и сам кинематограф.

Если бы Никита Сергеевич дополнил эпопею досъёмками «Утомлённых солнцем–1,5», то есть развернул бы лагерное время Котова в такой же набор притч, получилась бы вообще беспрерывная сага об «Утомлённых». Но надо ведь и Солженицыну хоть какое-то пространство для его «ГУЛАГа» оставить… Не может же быть кругом один только Михалков.

Я ничего не сказал о масштабности эпопеи. Масштабна. И по-озеровски, и по-бондарчуковски. Только теперь не нужно сгонять в одно место и переодевать в мосфильмовское целые дивизии: компьютерная графика наверняка сделала значительную часть работы. Но, пожалуй, это и так понятно, учитывая давным-давно наступивший двадцать первый век. Вот хулители Михалкова – они точно остались в веке двадцатом, хотя все живы-здоровы. Может, это плохо? Да нет, пожалуй, хорошо.

Александр ВАРАКИН

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.