Книга любви и скорби

№ 2013 / 39, 23.02.2015

Вслед за первым вышел второй том «Ретромана Сергея Мнацаканяна. Это самостоятельная книга, но её наполняет та же авторская любовь к товарищам по перу, безвременно ушедшим поэтам.

Вслед за первым вышел второй том «Ретромана Сергея Мнацаканяна. Это самостоятельная книга, но её наполняет та же авторская любовь к товарищам по перу, безвременно ушедшим поэтам. Конечно, безвременно, потому что все они могли бы жить и творить, дожить до наших дней. Это и выбросившийся из окна Диомид Костюрин, и хрупкая Нина Искренко, умершая от рака, и многие другие. Своеобразен жанр «Ретромана» – художественная публицистика, близкая к прозе – своим ярким, живым, пластичным стилем и языком. Я знала почти всех героев «Романа – ретро»; полузабытые лица воскресают на его страницах, вызывая щемящее чувство потери. Недаром он имеет подзаголовок «Книга любви и скорби», точно отвечающий его содержанию, интонации.

Позиция автора выражена чётко. Нельзя не согласиться с Сергеем Мнацаканяном, когда он, называя себя «временно уцелевшим», пишет: «Перед лицом вечности безвестный поэт Анатолий Чиков ничуть не меньше знаменитого Евгения Евтушенко, которого тоже, увы, сегодня вспоминают нечасто. А ведь какая невероятная энергия была вложена им в то, чтобы всё время находиться на гребне советской идеологической волны. И далее: «А я могу только добавить несколько штрихов к судьбам людей, которые, как и миллионы других, безвестно канули в сумерках мирового забвения… кто знает, может быть, они живут в других вселенных и с печалью взирают на наш, покинутый ими, земной дом, где ещё один – временно уцелевший – очевидец боится не успеть и поэтому наспех вспоминает мимолётные миги и записывает свои разрозненные встречи и разорванные воспоминания навсегда промелькнувшей жизни…»

Как несхожи между собой поэты, объединённые под куполом (не хочется говорить – крышей) «Ретромана». Как полно через них, моих ушедших друзей и знакомых отражена литературная жизнь 70–90 годов прошлого века, с собраниями и посиделками в ЦДЛ, творческими поездками, с мытарствами издания книг. Бурлящий мир страстей и дружб, развороченного Перестройкой литературного быта, в прямом смысле – блеск и нищета. С недописанной строкой, с грустным взглядом, обращённым назад.

Заслуга Сергея прежде всего в том, что он пытается ответить на волнующий вопрос, что за манок, загогулина в судьбе поэзия, во имя которой плюют на жизненное благополучие, жертвуют здоровьем, личной жизнью. По сути, ради миража, нескольких строф, строк, чтобы запомниться людям.

Да, многие герои этой книги сжигали себя вином, брали деньги в долг и не отдавали, бросали жён и любовниц, но всегда оставались верны Мадонне – поэзии, ей служили, ради неё жили.

Какие разные судьбы, непростые характеры населяют «Ретроман». Хорошо, что Мнацаканян отдал дань памяти Варламу Шаламову, о нём писали немало, но бывает, одна деталь – такая яркая и запоминающаяся, что стоит многого. Автору этих необычных записок навсегда запомнился «в шаламовском эпосе» шарф зэка. Положенный на стол, шевелился как живой, он кишел насекомыми. «Что же ещё надо, – пишет Сергей, – чтобы понять, как власть относилась к своим гражданам, ощутить то невероятное время? Понятно, что она стыдливо и агрессивно отмахивалась от присутствия ещё живого свидетеля своих злодеяний и прегрешений, и самой большой наградой ему оказался отказ от орденской планки.

Вот перед нами совсем другой поэт с совсем нестандартной судьбой; с Шаламовым Нину Искренко роднит только то, что о ней долго не писали. Хрупкая женщина с мужским стихом, Нина рано ушла из жизни, но, безусловно, оставила след своей непривычной поэтикой. Мало кто знает, что Искренко ещё занималась переводом англоязычной поэзии, и первая её книга вышла за рубежом. И у нас первая книга Нины вышла в свет после её смерти.

У молодых поэтов того времени редко присутствовало религиозное начало. Если бы такое чувство было у Костюрина, успешного поэта, песни на его стихи исполняла сама Пугачёва, сознание непоправимого греха наверное удержало бы его от самоубийства, до сих пор не прояснённого. Жена с дочерью уехали отдыхать в Абхазию; что это было: внезапное помрачение рассудка? Начавшаяся психическая болезнь? Пути Господни, и не только Божьи неисповедимы.

Очень ярко в «Ретромане» написано о поэте большого таланта Анатолии Передрееве. Он так и стоит перед глазами, стройный, белокурый, истинно русский поэт, чем – то схожий внешне с Артюром Рембо. Убедительно Мнацаканян говорит о том, что любовь к Родине понятие не географическое. Выходец с Северного Кавказа, он воспел русскую равнину, эмоциональную широту русской души. Автор приводит одно из пронзительных стихотворений Анатолия, ставшего романсом.

Как эта ночь пуста, куда ни денься, Как город этот ночью пуст и глух. Нам остаётся, друг мой, только песня, Ещё не всё потеряно, мой друг.

написал замечательный лирик, аполитичный, чуждый официальной трескучей поэзии.

И ещё одна самобытная личность, необычная судьба щедро одарённого поэта. Я имею в виду Равиля Бухараева, недавно ушедшего из жизни. Я знала Равиля с молодых лет, доброго, отзывчивого, с широкими интересами человека, но как мне казалось несколько безвольного, чрезмерно пьющего. И вдруг такая резкая перемена в жизни, в судьбе. Благодаря во многом своей жене поэтессе Лидии Григорьевой, Бухараев делает над собой усилие, на все последующие годы завязывает с питием. Он изучает венгерский и английский языки, работает в Лондоне на Би-Би-Си. Переводит на английский классическую татарскую поэзию, становится крупным общественным деятелем, представителем Татарстана в Европе. В эти голы во всей полноте и глубине раскрывается поэтический талант Бухараева. Остро и парадоксально он пишет о литературе:

А в театральном крашеном фургоне молчит полубезумный отравитель, который после этой страшной ночи не может называться человеком. Теперь он бог. Его зовут Шекспир.

В «Ретромане» Мнацаканян рассказывает и о личной жизни Равиля, о его любви к приёмному сыну Василию, ставшему ему родным.

Безусловно, внезапная кончина Бухараева – большая потеря для современной поэзии. И всё же, «Ретроман» не о смерти, о её неизбежности и давлении на судьбы поэтов. Он о жизни, потому что большинство героев, населяющих его, жили безудержно и сильно, как подобает творцам. От многих из них осталась книга, и не одна, от кого – то запоминающиеся строфы, в которых они продолжают жить.

Марина ТАРАСОВА