Мы – боль

№ 2013 / 52, 23.02.2015

Давеча вновь перечёл книгу «Терешкова летит на Марс» И.Савельева (М.: Эксмо). Повесть эта, совершенно очевидно, какой-то новый этап в писательстве Савельева.

Давеча вновь перечёл книгу «Терешкова летит на Марс» И.Савельева (М.: Эксмо). Повесть эта, совершенно очевидно, какой-то новый этап в писательстве Савельева. В то же время, она логично, естественно является продолжением основной линии его предыдущих книг. В центре, как и в более ранних «Бледном городе», «Женщине старше», молодые люди (студенты, аспиранты, безработные), ищущие своё место в мире (а что, не так?). Однако отличие «Терешковой» в том, что И.Савельев явно претендует на более широкое обобщение, на создание типа, на «величие замысла» («А определяющий, для меня по крайней мере, критерий прозы – как раз величие замысла. Не стилистические моменты какие-то, подчеркну, а амбициозный и масштабный замысел. Это для меня гораздо важнее.» «Республика Башкортостан», № 87 / 02.05.13). И дело тут не только в документальной точности большинства деталей, связывающих повесть с 2007 годом, не только острая публицистичность, когда дело идёт о крушениях самолётов (один из планов текста) и не общее предчувствие событий, предшествовавших парламентским выборам 2011 года.

Дело, думается, в том, что Савельев делает обобщения, охватывающие весьма значительный круг молодёжи с, так сказать, гуманитарным образованием, не имеющих (кто временно, кто уже постоянно) определённого места в жизни, в обществе. Это, если можно так выразиться, новые лишние люди России.

Если ранее эту «лишнесть», ненужность таких людей учительница литературы в моей позднесоветской школе объясняла мне их дворянским происхождением, а также вытекающей из него возможностью быть паразитами за счёт рабского крестьянского труда, то сейчас нужно находить новое объяснение этому. Дворян как обширного, доминирующего слоя нет. Нет и крестьян как основных производителей материальных благ. И кто на ком паразитирует – не ясно. В то же время чувства, которые испытывают герои (персонажи или как угодно) «Терешковой», мысли, которые есть у них в их лохматых бестолковых головах, на удивление схожи с мыслями ненужных людей русской литературы.

Отчего же так? Ответ находится по прочтении повести.

Сюжета касаться не буду – пересказ дело скучное и здесь – не нужное. Достаточно того, что весь он, в конечном счёте, вращается вокруг молодого человека – Павла.

Автор Павла не любит. Не любит как-то очень лично, болезненно. Но и оторваться не может. Такое чувство испытываешь в раннем детстве, когда поднимается у тебя температура: тело ломит, в глазах резь; под конец так плохо, что, кажется, болят даже волосы, особенно у корней, и всё это невыносимо, и не кончается, а только хуже становится.

Нелюбовь эта особенно остро видна, когда Савельев описывает отношения Павла и его девушки Наташи. Та – целеустремлённая, энергичная. Вся – заряд, знающий куда летит и летящий мощно, неудержимо. Всё, что Наташа делает своей целью, она достигает. Павел же…

В общем, есть у автора на это свои причины.

Первое: Павел слаб. И слабость его не вызвана внешними обстоятельствами. Она внутри его, она часть его натуры. Кто мешает ему добиваться того, чего он хочет? Более или менее свободный человек более или менее свободной страны – он мог добиться желаемого. Если бы захотел. Тем более, что желания были вполне осуществимы. Но он не захотел. Потому что если действительно хочешь, то добиваешься, да?

И то, что обстоятельства выстраиваются против него – лишь доказательство сопротивления среды при верном направлении движения. Но он не понимает этого. Или просто создан не из того материала, чтобы понимать и действовать.

Второе. Павел отталкивает ещё и тем, что в нём нет, как бы это сказать, чтобы не впасть в ненужную патетику – ну не смысла жизни же? – центра, что ли. У кого-то это работа, у кого-то любимая женщина, дети, собирание марок, наконец. У свердловского поэта К.Комарова – футбольный клуб «Локомотив», например. После стихов, конечно. У Павла нет этого. Даже архитектором он не хочет быть так, чтобы собраться силами, пересдать экзамены, сделать усилие какое-то для этого. Трудно объяснить это неверием в собственные силы, либо ощущением собственной ничтожности. Ведь даже у А.Башмачкина была шинель. То есть Шинель. Тут недаром упоминается Валентина Терешкова, её слова, что она, вот если б ей предложили, тотчас бы полетела на Марс, пусть и в один конец. Ведь у неё есть мечта. Это кричит своему брату, а по совместительству, работодателю Максиму, Павел. Это как приговор. Ничто не освещает им жизнь.

Третье. Какая-то идиотическая инфантильность Павла и его друзей, Игоря и Данилы. Органическая, непринуждённая невозможность брать на себя ответственность и предусматривать последствия своих поступков. Можно ли это объяснить возрастом (им по 23–24 года)? Не знаю. Дядюшка мой в этом возрасте был женат, имел лодку, ружьё, собаку Бульку и служил уже в пожарной охране на ответственном посту. Про А.Гайдара и говорить нечего. Тепличные условия, в которых они росли, можно винить в этом лишь отчасти – выбор люди делают сами. К чему это привело? Павел чуть было не разрушил бизнес своего брата, которого ненавидит за то, что нет у него самого – силу, энергию, цель, мускулы, язык без костей, румянец и прочий ницшеанский набор. Данила, его друг, стоявший когда-то давно на стрёме, когда его знакомые (не Павел и не Игорь) убивали другого его знакомого, и всю жизнь носившего это в себе, был жестоко избит. Но самое гнусное то, как Павел поступил с Ольгой. Нельзя так с девушками. По любви с ними надо. Она была ни при чём. Просто несостоявшемуся архитектору надо было хоть как-то отомстить. А тут она, бедняжка. И не случайно у всех практически персонажей нет фамилий. Потому что фамилия – она обязывает. Не просто Павел, Паша, Павлик – а Павел Петрович Иванов, допустим. Уже что-то вырисовывается, судьба уже есть. Стоматолог, алименты, чёрный пудель с гноящимися глазами. Взрослый, ответственный человек. Как-то так.

Но плохо даже не это. Плохо то, что даже волевые, цельные люди, вроде Наташи, ломаются под давлением обстоятельств. Точнее даже не так: не ломаются, а понимают, что всё, что они делали – суть тоже бегство. Бегство от себя, от России, от жизни, похожей на зубную боль. Но разве ж это возможно? Кто ещё смог убежать от себя? А от России и подавно. Потому что Россию Россией делаем именно мы – читатели, авторы, авиаторы, мошенники, олигархи, студенты, безработные. Ведь, и это открытие перечёркивает последнюю надежду, мечты нет и у Наташи. И всё, что ждёт её – постепенное, медленное умирание её в свою мать, которую неосуществление мечты превратило в живую мумию из полнокровного, чувствующего человека.

Отчего всё так? Как всё пришло к этому? Почему Павел и люди рядом с ним шаг за шагом, всякий раз делая свой свободный, ничем, кроме своей воли и потребностей не обусловленный, выбор, пришли к тому, что на какой-то миг перестали быть людьми? Книга на это ответа не даёт. Читатель, как и всякий читатель настоящей русской прозы, должен делать выводы сам. И только боль, сквозящая из каждой строчки, каждого слова, говоримого с гримасой злости, тошноты, отвращения – говорит нам: что-то у нас не так, что-то надо менять. Поэтому так подробно разработана тема авиакатастроф в повести, не зря вокруг неё построен сюжет повести. Это – документальная метафора происходящего. Крушение. К этому всё идёт.

Всё это и позволяет отнести книгу И.Савельева, зарекомендовавшего себя как представителя русского неореализма («нового реализма»), к тому его ответвлению, которое можно назвать «новым критическим реализмом». «Мы не писатели – мы боль». Да, это об этой книге тоже.

Вадим СУЛТАНОВ,
г. НЕФТЕКАМСК,
Республика Башкортостан