ЧЕЛОВЕК ДОЖДЯ
№ 2006 / 16, 23.02.2015
Все знают Василия Головачёва как фантаста и автора боевиков. А он по первой профессии технарь. В 1967 году на моей родине, на Алтае, будущий писатель поднимал целину. Естественно, мой первый вопрос: что он строил, чем ему запомнилось то время?
Все знают Василия Головачёва как фантаста и автора боевиков. А он по первой профессии технарь. В 1967 году на моей родине, на Алтае, будущий писатель поднимал целину. Естественно, мой первый вопрос: что он строил, чем ему запомнилось то время?
– Строили мы всего-навсего коровник. Я был стропальщиком, мы вместе с крановщиком укладывали плиты. Весёлое время было! До института я работал электромонтёром-ремонтником на велосипедном заводе. Опыт работы был, но такого – нет.
Алтай мне запомнился колоссальной природой. Воду можно было пить с любого ручья. Меня угощали облепиховым вареньем. Тогда я был ещё действующий спортсмен, играл хорошо в волейбол, за сборную России выступал (хотя это было позже), и в стройотряде играл за сборную Бийска. Меня взяли на игру, дали два дня отдыха. Мы выступили и взяли второе место.
– Когда вы впервые решили написать книгу? С какими событиями это было связано?
– Хотелось фантазировать, писать, получать то, что я не видел в других книгах. Тогда я везде искал космическую тематику, в журналах, сборниках. Её как раз было мало, писали буквально избранные, рассказы, романы очень редко. В те времена были известны Станислав Лем («Магелланово облако»), Стругацкие («Страна багровых туч»)… Но их было мало. Я пытался «уходить в космос», фантазировать. Писателем я тогда не собирался становиться. В 1967 году у меня уже были рассказики. 1968-й… Первый рассказ в «Студенческом меридиане» вышел в свет в 1969-м, тогда это была ещё газета. С того времени, считаю, началась моя творческая карьера.
Романы начал писать позже, когда появились глобальные идеи.
– В 1989 году вы бросили должность начальника конструкторского отдела и решили целиком посвятить себя работе писателя. Вам наскучило конструирование реальности? Или были иные причины?
– Нет. В принципе, я работал по специальности нормально. Мне светила должность главного инженера института. Можно было карьеру развивать, но поскольку к тому времени у меня уже вышло семь-восемь книг, становилось понятно, что это уже не хобби, а смысл и цель жизни и не нужно распыляться. Поэтому я и ушёл на творческую работу, зная, что это уже окончательно.
– Но некоторые писатели-фантасты, подобно Владимиру Афанасьевичу Обручеву, оставались до конца в науке, совмещая её с научной фантастикой…
– В те времена это можно было делать. В наше время всё по-другому. Они мало сделали в фантастике, они оставались больше учёными, чем писателями. Инженерная творческая работа требует практически всего времени. Я в те времена писал по вечерам и ночам. Это достаточно тяжело. Надо было уходить.
– В чём плюсы, когда фантастику пишут люди из науки?
– Фантастика имеет свою специфику. В те годы, когда строили социализм, коммунизм, была востребована научная фантастика, и люди науки уходили в неё свободно, потому что у них был запас знаний, была база, которая позволяла им отталкиваться от этих знаний и конструировать свои миры. То есть находить фантастические идеи, без этого было очень сложно. Гуманитариев, которые достигли бы каких-то больших вершин, я не знаю. Наверное, это редкость. А если припомнить все значимые имена фантастики, то они почему-то все инженеры, учёные, конструкторы… Это статистика, значит, не случайно.
– А в чём слабость фантастики, написанной людьми, основывающими её на своей фантазии?
– Дело не в этом. Они тоже могут находить социально значимые психологические проблемы и решать их по-своему. Кстати, сейчас в фантастику пришли врачи, психологи, филологи и т.д. Но для того, чтобы наработать некий запас знаний, от которого можно оттолкнуться, найти нечто, которое, допустим, меня лично позвало читать эту фантастику, – это редкость. Мне важно читать всё в комплексе: и чтобы была новая сногсшибательная идея, прекрасный сюжет, романтический герой, приключения, тайны. Решить это человеку с гуманитарным образованием достаточно сложно. Они могут оставаться прекрасными прозаиками, поскольку знают язык, и с этим у них всё просто. Но этого для фантастики всё же маловато.
– Вы ведёте философские беседы и рассуждаете лишь на страницах ваших книг. Ваша цель – приобщить любителей фантастики к серьёзной литературе? Или это специфика жанра?
– Я никого не собираюсь учить, заставлять читать. Просто представляю поле деятельности для творческого размышления. Сам размышляю, мне это более интересно, чем кого-то уговаривать читать и говорить: вот так надо делать. Я размышляю от книги к книге, появляется обширное поле, а тем более если это цикловая, обширная вещь. Это подвигает многих моих читателей делать что-то в реальной жизни. Но это не для того, чтобы заставить кого-то что-то сделать, а для того, чтобы люди в первую очередь поразмышляли, научились думать и делать выводы. Каждую книгу я пишу только для себя. А это просто счастье, когда оказывается, что это интересно и другим.
– Может произойти трансформация писателя Василия Головачёва в философа?
– Вряд ли. Мне это пока не интересно, хватает идей земного плана, когда главное – люди, не идеи. Я начинал с того, что идеи были главными для меня. А потом стали главными люди. Чтобы уйти в философию, люди не нужны, должны быть идеи. Этого я впереди себя не вижу.
– Многие фантасты портились от внезапного успеха. С вами этого не произошло. Почему? В чём секрет, Василий Васильевич?
– Всё зависит от глубины личности, её масштаба. Я всегда уважал людей, которые никогда не кичились своим положением. И сейчас с ними встречаюсь. У меня были примеры такого поведения, когда человек достиг очень многого, а в нормальной жизни он нормальный человек, с которым можно и посмеяться, и пошутить, и даже в карты сыграть. Было у кого учиться. Причём это не специально: сделаю так. Это откладывается в подсознании, и, очевидно, мне повезло, что всю жизнь в такой среде рос. Вначале среда была совершенно патриархально-сельская, поскольку родился хоть и в городке, но в маленьком, практически в деревне. Как раз там люди ведут себя достаточно просто и спокойно. Среди них были очень хорошие люди, творцы. Тот же родной дядя Вася, который был столяром от Бога. Люди значимые и в то же время очень простые.
Никогда никакой задачи не ставил: вырасти куда-то. Просто работал. Получается, это башня, которую сам построил.
– В одном из интервью вы сказали, что деревенский слой культуры обеднел. Что послужило основой подобного заключения?
– Есть глаза и уши. Всё видно и слышно. Культуру потихоньку убивают. Все эти реформы, которые направлены на улучшение чего-то, на самом деле и образование наше губят, и язык, и культуру. Это видно невооружённым глазом. Мало того, я читаю очень много специальной литературы и даже газету успеваю читать. Есть и журналисты, умные ребята, которые поднимают тревогу и об этом пишут. Вся информация собирается.
Тот, кто нацелен на получение информации, её всегда получит. Она такова, что, к сожалению, этот слой культуры гибнет. Пока я жил в Жуковке, я об этом не думал. Когда уехал, а потом приехал (я каждый год езжу к себе на родину), увидел, во что это выливается. Деревни гибнут одна за другой. Там, где родились мои родители, деревни уже нет. Рядом нет деревни. По Жуковскому району почти 50 деревень уже «погибло». А если по России посмотреть, то это уже тысячи. Разве это не гибель культуры? А чиновники известно для чего это делают.
– В вас есть внутренний стержень, как и у ваших героев. Что вы подразумеваете под этим стержнем?
– На эту тему я не думал. Я считаю, что стержень – это воля, постановка цели. Если человек имеет волю и поставил перед собой цель, он всегда добьётся. У меня всегда этот стержень был. Приобретённый он или это по жизни было, в геноме – я не знаю. Но так случилось. На эту тему интересно рассуждать как писателю. А быстро я даже не отвечу… Наверное, можно и так и так. Главное – не потерять его. Многие теряют. Если не врождённый, то его стоит приобрести.
– Очень много места в вашей жизни занимает спорт. Вы добились немалых успехов, став мастером спорта. Сегодня он остался для вас как комплекс ежедневных упражнений?
– Да, конечно. И возраст уже не тот, чтобы заниматься по-серьёзному, но я уже привык к этому. Вроде и неохота каждый раз утром отжиматься, приседать, что-то делать. Но оно уже в образ жизни вошло, внутри. Мне уже тяжело психологически, если я этого не сделал.
Это классная вещь, кстати, когда совесть над тобой торчит каждый раз и заставляет что-то делать. Значит, какие-то запасы в душе остались.
Спорт – хорошая вещь. Причём не спорт как высшие достижения, которые больше калечат, чем что-то дают, но мы понимаем, что без этого тоже нельзя. Необходимо заниматься физической культурой, а не спортом, держать себя в форме.
Иногда встретишь парня двадцати лет, а у него пузо висит, весь лоснится. Страшно подумать: что будет впереди? Что его ждёт?
– В годы вашей молодости очень много людей предпочитало активный отдых пассивному…
– Это были самые лучшие годы моей жизни!
– Что изменилось в людях? Есть ли в этом положении определённый недочёт людей искусства и литературы в частности?
– Да. Я думаю, мало об этом пишут. Но, чтобы писать, надо знать, пройти этот путь. А те, кто не прошёл, не вспомнят. Нет информации – откуда он её возьмёт? Да, кто-то может вычитать, об этом написать. Но главное – личное переживание, которое можно перенести на бумагу и заставить переживать читателя. Если это удаётся – это подвиг. Ну а мы, действительно, больше 12 лет ездили на лодках по озёрам и рекам, повидали нашу природу, и этот отдых ничем нельзя заменить до сих пор.
– Формирует ли сплав по рекам личность?
– Конечно, там же всякие ситуации бывают. И если компания не сплочённая – это плохо, тогда мы не можем надеяться друг на друга. У нас всегда подбиралась очень хорошая компания, дружеская. Ситуации были тяжёлыми, мы и в шторм попадали неоднократно, и лодки чуть не переворачивало волнами. Тем не менее выживали, все помогали друг другу. И змеи на нас ползли. Чего только не было! Мы понимали: человек поможет, товарищ рядом.
– Ваш Никита Сухов из «Посланника» из танцоров становится воином. Увлекались вы когда-нибудь танцами?
– Это было чисто по-детски. Это отзвук чего-то. Я человек пластичный. В школе года два занимался бальными танцами. До сих пор помню эти позы: 6-я позиция, 3-я позиция. Это было на уровне самодеятельности, но было интересно. Я считаю, что овладение танцем более сложная вещь, чем овладение каким-нибудь видом рукопашного боя. Там надо иметь гораздо большее творческое воображение.
– Вы знакомы со многими мастерами боевых искусств. Что их роднит в плане духовности?
– Таких, с которыми можно поговорить о духовности, как раз очень и очень мало. Это единицы на сотни тысяч, буквально два-три человека. Бойцов знаю много, которые могут разбивать бетонные стены, кирпичи колоть и т.д. А вот поговорить, чтобы этот человек был не просто колоссальный боец, но и духовно развитый человек, таких очень мало.
Но среди моих друзей они есть. Этим людям интересно познавать тайны мира. В первую очередь, им интересно жить. Это главное. Они всегда находят во всех событиях, ситуациях, которые происходят в жизни, всегда позитивное, то, от чего можно оттолкнуться и пойти дальше. Ищут тайны Земли, духовной, внутренней жизни, психики, раскрывают их. Что-то пишут. Двое из них очень хорошие, просто замечательные поэты, неожиданные совершенно. Да, это люди духовно одарённые, только и всего. Мало, кто живёт таким качеством жизни.
– Когда вы впервые осознали, что каждый человек строит свою Вселенную, и как это повлияло на вашу дальнейшую жизнь?
– Такие вопросы требуют колоссально развёрнутых ответов. Один ответ займёт всю полосу. Очень интересный и очень сложный вопрос. Начинать отвечать и не закончить – не подарок для читателя.
– Властолюбивые амбиции мешают объединению. Что может разрушить ненужную амбициозность в человеке?
– Её ничто не разрушит. Тех людей, которые имеют амбиции, никто никогда не научит быть людьми. Здесь нужны просто другие лидеры. К сожалению, есть достаточно умные, опытные, знающие, целевые люди, но они настолько амбициозны, что не могут с другими уживаться. Их доктрина – самая главная. Должна произойти смена лидера, с другим духовным запасом, масштабнее что ли, чем эти люди. Которые могут пойти на компромиссы, сказать, что это слияние будет гораздо лучше. Таких я пока не вижу.
– Что бы вы за всё время писательской работы назвали своим главным философским достижением?
– То, что написал – написал. Это нужно читать. Но у меня есть некая странная зацепочка. Когда моя жена написала, я редактировал книжку, которая называется «Кто мы?», опыт трансперсонального восприятия жизни, который присущ только ей. Похоже, все мои труды были для того и направлены, чтобы издать её книжечку. Она вышла небольшим тиражом, но это настолько интересное размышление, что, вполне возможно, это гораздо шире и выше того, что я написал.
– Почему фантасты – самый дружный народ?
– Здесь всё упирается в так называемое фэнство. Я не очень люблю фанатиков, которые зациклены на одной идее, на одном партнёре, на одном человеке, на одном писателе. Но такое происходит. Есть люди, которые любят фантастику однобоко. Они любят писателя Лукьяненко и не любят писателя Перумова и т.д. И в то же время они с удовольствием встречаются, хотя о фантастике говорят редко. Атмосфера фантастики почему-то объединяет, как ни один жанр прозы. Это феномен, который изучать надо. Мы собираемся часто, второго такого феномена и в России, и во всём мире больше нет.
– С какого момента компьютер из помощника превращается во врага?
– Это зависит не от компьютера, а от самого человека. В принципе, он уже стал его врагом, особенно в духовно-психологическом плане. Чем больше возможностей у компьютера, вплоть до восприятия виртуальной реальности, тем чаще человек уходит в него жить, ему уже ничего не надо (я об этом писал). Мы подходим к такой границе, когда надо решать или – или, но в конечном итоге всё зависит от людей. К сожалению, большинство юзеров на эту тему не думают. Им интересно, они там живут и поэтому им наша реальность, где что-то надо делать, не важна. Они уходят в свой мир. Есть даже термин на эту тему, не наш, американский. Я написал об этом в новой книге «Джин» (которая скоро выйдет). Часть книги посвящена ответу на этот вопрос, и советую всем читателям обратить на неё внимание. Она выйдет в свет в конце апреля.
– Когда вы впервые начали использовать компьютер, и что он сегодня для вас значит?
– Он у меня с 1993 года. Были разные компьютеры. Для меня он остался пишущей машинкой с запасом памяти. Теперь не нужно сдавать, как мы печатали раньше, тексты на пишущей машинке.
Компьютер использую только для печати, хотя теперь его возможности расширились, и в Интернете можно найти любую информацию, если она нужна. Во всяком случае, если поискать, часто находишь. Игры я все исключил, потому что это совершенно мешает творческому процессу. Плюс – электронная почта. Компьютер – удобная вещь, но утилитарная, она помогает во многих вещах, процессах. Но не более.
Пока он для меня не собеседник. Если он станет собеседником, тогда изменится всё. Это будет потрясающая революция, когда компьютер будет отвечать человеку на каком-то уровне. Пока это машина. Нужная, необходимая, без него было бы гораздо труднее, да и процессы усложняются сейчас, народу всё больше и больше, даже по системе получения билетов в железнодорожной кассе стало гораздо проще. Вспомните, какие в прошлом были очереди. Теперь это всё исключено.
Нельзя компьютер обожествлять. Не через компьютер мы выйдем в космос, а через душу человека.
– Когда вы решили бросить рисовать и почему?
– Рисование и писание – два творческих процесса. И тем и тем надо заниматься серьёзно и отдавать этому всё время. И там и там не получится. Я понял, что мне интереснее в литературе, хотя начинал, естественно, с рисунка. Жаль, но это детская печаль, так как понимаю, что это был определённый этап моего развития.
– Помогает ли вам музыка в вашем творчестве?
– Я пишу в совершенной тишине. И вообще я человек тишины. Говорят, человек дождя. Под дождь я пишу гораздо лучше. Природная музыка для меня гораздо важнее созданной человеком, хотя я не без влияния. Я с удовольствием слушаю ритмованную музыку, романсы многих певцов, которых я просто люблю. Это песни раздолья, русского поля. Марина Капуро прекрасно поёт, у Юрия Антонова есть замечательные песни. Но я не включаю их, когда работаю – они отвлекают.Беседу вёл Евгений ГАВРИЛОВ
Добавить комментарий