Инструкция по лёгкости

№ 2014 / 37, 23.02.2015

Если вы думаете, что книга Марины Степновой о Боге, или наоборот, что она об атеистах, то вы ошибаетесь. Какое отношение к её содержанию имеет заглавие, так и остаётся загадкой

Если вы думаете, что книга Марины Степновой о Боге, или наоборот, что она об атеистах, то вы ошибаетесь. Какое отношение к её содержанию имеет заглавие, так и остаётся загадкой, если конечно не пуститься в абстрактные религиозно-философские рассуждения о том, как далека её эстетика, мораль и философия от христианского идеала. В романе при желании можно отыскать слабые потуги на богоборчество, однако, до внятной отчётливой линии всё это не дотягивает.

Однако эта книга и не о человеке, как, может быть, полагает автор. Она скорее об идее. «Безбожный переулок» – это книга с концепцией, с изложением авторского мировоззрения в художественной форме, в лицах, как теперь частенько водится. У автора есть мысль, определённое представление о мире, определённый набор знаний (медицинских в первую очередь, искусствоведческих и литературоведческих – во вторую), некоторая совокупность литературных навыков, подкреплённых соответствующим дипломом об образовании. Чего ещё? Чувства? Поэзии? Имеющихся в наличии ингредиентов и так достаточно для новой книги.

Следует сразу сказать, есть разница между литературой просто идейной и вот такой, с мыслью, с концепцией. Первая, при всех огрехах – дитя поэзии, второе – выкидыш идеологии. В первой заметно всё-таки какое-никакое творчество, вдохновение, эмоциональный порыв художника, загоревшегося идеей. Во второй – одно конструирование, «вставьте шплинт А в гнездо Б», работа с таблицами Брадиса.

Книга Степновой – это продукт конструкторской мысли, выкидыш идеологии популярной в среде «правильного» среднего класса. (Как выяснилось, благодаря широкому обсуждению исследований в этой области российских социологов, у нас есть ещё и неправильный – бюджетники там всякие, чиновники). Правильный средний класс – это читатели «Сноба», любители бродской поэзии, креативный класс в красивых до неприличных эпитетов шубах, постоянные посетители италий и разных там германий. С этой точки зрения, целевая аудитория «Безбожного переулка» вполне определена. Жизни в романе не больше чем в жизни самого этого класса, одна «творимая легенда», обтёсанная автором в соответствие с присущим целевой аудитории мировоззрением. Стандартный набор: серый совок с рутинными побоями всего индивидуального, ужасное советское детство, 90-е как сложное и прекрасное время возможностей и свободы, благословенные материально, но проклятые с точки тусовочного светского мнения, путинские годы, постиндустриальная идеология жизни как самораскрытия своего Я. Поверх всего этого – медицинские ассоциации и реминисценции автора, переплетённые с литературными воспоминаниями о светлых днях литинститутского прошлого.

Всё это создаёт впечатление узости изображённого в книге мирка и усугубляет впечатление сделанности, сконструированности книги под конкретную аудиторию, а не написанную под читателя вообще.

Теснота отягчается излишней литературностью. Степнова постоянно проверяет читателя на чуткость к цитатам, литературным аллюзиям и ассоциациям. Правда, делает это слишком в лоб, не очень заботясь о том, что читатель устаёт от этой постоянной литературной викторины уже к середине романа. Понятно желание расширить смысловое поле романа за счёт раскрытия второго, литературного дна излагаемой истории. Но для того, чтоб это сделать удачно требуется больше изящества и изобретательности.

Степнова последовательно воздерживается от естественной для реалистической литературы XX века установки на простое повествование и изображение жизни. В книге слишком много автора. И это проявляется даже не в том, что читатели слышат его напрямую, а в том, как организовано само повествование. Автор в романе даже не рассказывает, а пересказывает историю. Пересказывает, потому что эта история уже в готовом виде дана в голове, и теперь Степнова, просто из нужды и по необходимости, потому что иначе никак, доносит её через романную форму. История врача Огарёва с его несчастным детством, невнятной молодостью, по ошибке взятыми на себя обязательствами и освобождением от них не раскрывается, а выкладывается в книге. Естественное развитие заменено искусственным, природа, жизнь – образом, схемой, жёстким движением по шаблону, находящему своё завершение в помещённой в конец книги, как в басне, морали.

Практический отказ от диалоговой формы – ещё один показатель тяготения к пересказу. Автор избегает диалогов, но лишь в формальном плане, в плане надлежащего их оформления. Книга, как это, к сожалению, повелось во многих произведениях последних лет, движется и заполняется как раз диалогами. Повествование, описание, рассуждение – в большинстве своём даны через диалог. Устная основа оттеняется субъективностью изложения. Уши автора торчат отовсюду, откуда только можно. Степнова произвольно смешивает время и место действия, мысли героев и собственную оценку происходящего. При этом оригинальных, глубоких идей в «Безбожном переулке» практически нет. Голосом автора-конструктора говорит мещанское сознание среднего московского класса, победившее до полной пустоты жизни. Всё в его взоре предстаёт ватным, блёклым, тусклым: от детских воспоминаний до описания врачебной практики главного героя. Даже в яркость единственной любви главного героя, девушки Мали, представительницы креативного класса, приходится поверить на слово. Все заверения Степновой о том, что «она была сильной» на совести автора. Убедительные доказательства отсутствуют. Маля – такой же субъективный образ безотносительный к живой действительности. Ещё одна пешка в жёстко заданной пьесе.

Повествуя о процессе освобождения индивида, книга удивительным образом демонстрирует обратное в плане метода. Читатель, которому желают показать все прелести индивидуализма, свободы от всего и вся в виде «просто жизни», загоняется в неё ещё более железной рукой авторской рукой, чем человек к счастью в былое советское время.

Степнова не доказывает, не обосновывает, а лишь показывает, иллюстрирует современное расхожее индивидуалистическое представление о свободе. При этом не стесняясь автор в этом движении к свободе насилует и художественную логику, и персонажей, и историческую действительность.

Критика уже успела начать проводить параллели с «Анной Карениной», однако, на мой взгляд, книга рождает иные литературные ассоциации иного рода.

Первейшая из них с романом Чернышевского. «Безбожный переулок» в своей идейной тенденциозности представляется чем-то вроде «Что делать?» только наоборот. Если у Чернышевского шла речь о преобразовании мира и себя для мира, то в «Безбожном переулке» проповедуется уход от него, переселение в места более комфортные и удобные (личное пространство, страны Западной Европы). Роман Степновой – идеологическая подпорка для таких популярных лозунгов как «пора валить» и «индивид имеет право», попытка художественного их оправдания. Поэтому его в какой-то мере вполне можно считать выражающим политическую идеологию последних двух «болотных» и белоленточных лет.

Другая литературная параллель – знаменитый роман Милана Кундеры «Невыносимая лёгкость бытия», затрагивающий в том числе и тему индивидуальной свободы, личного выбора. Однако если в романе Кундеры эта лёгкость составляет проблему, то у Степновой этого проблематизма нет. Поэтому книга Кундеры остаётся шедевром, который следует обязательно иметь на книжной полке, а роман Степновой можно будет спокойно и без последствий оставить в электричке, на пляже, да где угодно. Задачка у неё сведена с ответом, а самое интересное, не только в математике, но и в литературе, – процесс доказательства опущен. Но ведь книги читаются и перечитываются для этого. В романе Степновой вообще нет проблем, он лишён конфликтности, проблематизации, жизненных противоречий, способ развёртывания повествования аксиоматический. Автор знает, чего он хочет, и упрямо идёт к этому по головам персонажей через текст.

Вряд ли это может быть интересно тем, кто и в самом деле любит процесс, то есть литературу.


М.Степнова. Безбожный переулок. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2014

Сергей МОРОЗОВ,
г. НОВОКУЗНЕЦК

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.