РАЗБОР ПОЛЁТОВ
№ 2006 / 17, 23.02.2015
В ОПРАВДАНИЕ ВОДЫ
Сергею Каратову недавно исполнилось шестьдесят. Поздравляю. Читая его книги, ну никак не верится, что автор не двадцатилетний парень откуда-нибудь из Сибири. Слишком много чистоты, лиричности души, нестоличной романтики. В книгу вошли как стихи, так и рассказы. С недавних пор Каратов пишет и прозу.
Каратов посвятил своё творчество женщине – до последней капли. Другие поэты тоже, почти все, воспевают слабую половину человечества, но песнь у них (у многих) другая: всё в ней от плоти, от сладкого греха. Такой поэт в стихах или вожделенно рассматривает женщину, описывает паутинку чулочков, кожаную короткую юбчонку, холмики грудей, детские хвосты на голове энд порочный оскал губ… Каратов скорее поклоняется женщине, как средневековый рыцарь даме сердца, пресвятой Богоматери. Женщине он готов простить многое.
Действительно, во многих опрометчивых поступках нежного пола, если покопаться, виноват мужчина:
«Не оставляйте женщину одну, / чтоб на неё не возлагать вину / за смех и за её беспечный вид, / что прикрывает горечь всех обид. / Обид за то, что нелегко одной, / за то, что жизнь проходит стороной, / за то, что вы – / в заботах и делах, / за то, что тени прячутся в углах…// Не оставляете женщину одну, / свободную, но всё-таки в плену, / в плену чужих, насторожённых глаз, / что так её преследуют подчас. / Как не забыть наказ издалека, / когда ей кружат голову слегка / из уст других / высокие слова, / дрожь рук чужих, являющих права… / Чтоб не искать в своих домах следов, / чтоб не чинить по глупости судов, / чтоб не будить / сомнения струну, / не оставляйте женщину одну».
Автор честен и верен с женщинами. Он вообще непоэтически постоянен в своих привязанностях: «А я люблю тебя»:
«Играет ветер ёлками, дубами, / порхает дятел, по стволам дробя. / Ты мал, наш лес, зато богат грибами, / ты гибнешь, лес. А я люблю тебя, / разбогатев, сменив свои повадки, / и изменяя жёнам, и грубя, / приятели на новых стали падки, / молоденьких… А я люблю тебя. / О Русь, не всё с тобой благополучно. / И проходимцы, время торопя, / всё вынесут, кто оптом, кто поштучно, / и предадут. А я люблю тебя…»
Что касается прозы – это воспоминания, оформленные художественно. В прозе автор раскрывается в полном объёме: в его натуре, несмотря на шестидесятилетний возраст, живёт мальчишка, искренний, порывистый. Странно, что этот мальчишка до сих пор не умер. И вряд ли уже умрёт.
Именно этот мальчишка писал рассказы «И ты, всё уходящий…», «Ожидание», «Пощёчина». Да и другие.
Каратов пишет в традиционной манере. Я много слышал упрёков от коллег по цеху в его адрес, которые озвучивали мне: «Традиционно писать в наше время легко»! Легко, тяжело…
Полно на этот вопрос ответила Василина Орлова (представлять не буду: рецензия на её книгу на этой же полосе. – А.Г.) «В оправдание воды»: «Некоторые скажут, что вода сыра, темна и скапливается в низинах. Принимает форму любого сосуда, будь он узкогорл или широкобёдр. И что куда лучше харалужская сталь, твёрдая, звенящая и разящая, при замахе блестит в луче света.
И что вода не имеет памяти, растекается бесформенными пятнами, испаряется и не держит морфы. Тогда как сталь потребна для ковки мечей и, шлифованная, поражает воображение и способна к ударам.
А на это возразим мы, что вода равно со сталью имеет право на существование. Вода есть один из первоэлементов стойхейон, из коих состоит всё, все предметы мира видимого. А того помимо вода обладает чудесным свойством, что присуще малому числу субстанций: утоляет жажду в жаркий день, чего сталь сделать не сможет…»
Сергей Каратов. Сборник стихотворений и рассказов «Притяженье к небесам». – Москва: Золотой телёнок.
КАК ПОГИБЛА ИМПЕРИЯ
Юрий Голубицкий написал летопись времени, предшествующего смуте: от начала перестройки до расстрела парламента. Мозаика лиц, мест: писатели, староверы, кагэбэшники, бизнесмены… Что было? Что же произошло? Автор чётко, точно, до незначительной детали отражает события того времени, и, возможно, у пытливого читателя есть шанс понять, кто виноват в том, что рухнула империя? Автор делает попытку осмыслить – что же случилось в 93-м. Зачем это было нужно? Случайность или подготовленное преступление?
Описывая сцены расстрела парламента, Голубицкий выпукло предъявляет правду о том, что человек лишь песчинка…
«Сейчас короткие яростные стволы казнили и миловали.
Не от занятых дележом власти президента и спикера парламента, не от всех президентов и спикеров вместе взятых, не от суда праведного или неправедного, не от греховных помыслов или благовидных поступков зависело сейчас жить или не жить Хомякову. Жизнь его, как и жизнь десятков оглушённых, подавленных соотечественников, чья воля оказалась парализованной, а рассудок помутился, зависела целиком и полностью от ничтожнейшего нюанса психики спецназовца. Отчаянная безысходность, порождённая состоянием безграничной власти над тобой человека с ружьём, – вот то чувство, которое доминировало в те мгновения в Хомякове».
Попытка создать произведение, правдивый текст о времени, в которое решалась наша судьба, состоялась. Трудно сказать, увенчалась ли она успехом. Слишком сложный отрезок времени задумал описать автор. Слишком много вопросов, слишком много событий, неожиданных поворотов случилось тогда. Родился ли вообще тот, кто сможет поднять, осмыслить этот пласт?..
При всей глубине и серьёзности, роман не академичен: в нём остросюжетная канва, и читается он на одном дыхании.
Юрий Голубицкий. Бег волчицы во мгле. Литературный триптих. Книги первая и вторая. – Москва: Вече.
РАЗВЕ ЭТО ЖИЗНЬ?
Меня поражает не по годам взрослая Василина Орлова. Её парадоксальная взрослость заметна по написанным от первого лица рассказам. Особенно – в эпизодах, когда героиня общается с ровесниками. Детьми неразумными перед ней кажутся ровесники.
Лирический герой Василины – грустен, мудр, но в то же время он в поиске. Трудно однозначно сказать, чего он ищет. Возможно, просто бежит от одиночества – ищет общества и понимания. Или обыкновенного женского счастья: любящего мужчину. Или банально – мирской славы…
Сборник «В оправдание воды» состоит из повести «Пасьянс» и десятков трёх рассказов. В целом – эта книга об уходящей бесполезно и безвозвратно жизни, о Москве, в которой борьба за место под солнцем заменила теплые человеческие отношения, дружбу, любовь. Книга о москвичах, таких разных и таких одинаковых, – других, чужих для всей России.
Повесть «Пасьянс»: «Эскалатор – это шизофренический конвейер. Шла по жёлобу перехода, он втягивал, всасывал. По обе стороны – ленты эскалатора, справа – лестницы, стремящиеся наверх, слева – вниз. Чем не метафора Страшного Суда?
Должно быть, так же, как сейчас перед её взглядом проходит двойная череда людей, перед взглядом Господа в начале времян проходили поколения ютящихся на земле.
Вагон, станция, путь наверх.
Снаружи повисло, опрокинувшись, низкое небо. Оно набухло тревогой города, оно копило в себе продукты дыхания и горения – сотен тысяч людей и автомобилей. Зелёный пламень деревьев погас.
Как же их много, лиц, насупленных губ и улыбнувшихся бровей, серых глаз, карих, как же их много, по-настоящему ужасно, мы не можем любить друг друга, не лицемеря – нас слишком много, мы спотыкаемся о чужие сапоги и сквозь эфемерную защиту синтипоновой куртки ежеминутно ощущаем остроту чужого локтя. Нам так тесно в вагоне, на станции, на эскалаторе, на площади, что для любви совсем не осталось места…»
Я чувствую родственную душу. В повести «Пасьянс» ощущается авторское предвосхищение событий, которые могут случиться уже в не очень далёком реальном будущем. Бывают такие люди – им не дано жить обыкновенно в настоящем. Они обладают даром понимать то, что с ними может произойти и, скорее всего, произойдёт скоро или через десять, двадцать лет – в зрелости, в старости, когда они будут умирать.
Я сам страдаю от этого недуга: он меня гложет, мешает – просто жить, не думая о будущем. Страх будущего.
Повесть «Пасьянс»: «Она никогда не отличалась плавностью линий, но, кажется, со времён юности только похудела. Она принадлежала к числу женщин, которые не полнеют, а напротив, сохнут с возрастом, постепенно превращаясь в те почти бесплотные тени, которые окружающие, добро настроенные, именуют «тенью», «комариком», а злобные – «воблой», «таранкой». Конечно, до такого состояния оставалось всё ещё, скажем так, далековато, но Настасьино воображение явно опережало старение…»
Книга в «Оправдание воды» об одиночестве, о потерянной чистоте, душевности.
«…Настасья казалась себе умершей, подобием зомби, поднятой из зазеркалья и слоняющейся тут, среди живых и тёплых, мучимых страстями и обуреваемых желаниями, мёртвой холодной куклой со скрученными гайками и лопнувшими пружинами эмоций.
И как будто пищу они ели тоже настоящую, недвусмысленную: густой наваристый борщ с запятой сметаны, свежий ноздреватый хлеб, пили ароматный чай или молоко, и даже нищий чувствовал наверняка больше вкуса к реальности, чем она, подкрепляющаяся полуфабрикатами. Уже забыла, когда обедала чем-нибудь, кроме как уныло однообразными, словно с конвейера – хотя почему, собственно, «словно» – сероватыми пельменями, или картошкой в пластиковом кюветце «Магги», а чай пила и подавно только завариваемый пакетиками. Разве это жизнь?»
Василина Орлова. Сборник прозы «В оправдание воды»: Московская городская организация Союза писателей России.
РОМАНТИКА СЕВЕРНОГО КРАЯ
Книга «Приключилось на Севере» это мемуары человека, который поменял благополучие на романтику Крайнего Севера. В общем-то, сделал он это из-за упрямства. Судя по первым очеркам, он очень рано понял, как на Севере смертельно тяжело, и что лучше бы вернуться, но сделать этого не смог, потому что не захотел признаться себе и родственникам в ошибке. Так вершилась его судьба. Из-за этого всё и приключилось на Севере, а не на Урале или на Камчатке.
Сразу предупреждаю – Вадим Гриценко мне не родственник. По крайней мере, я о нашем кровном родстве ничего не предполагаю. Просто странное совпадение фамилии и, кстати, отчества. Но люди мы с ним разные.
С глубоким интересом читал очерки из книги, и понял: я бы так жить никогда не стал. Это только дома Север кажется романтичным. Это только в зоопарке, да в книге Гриценко мишки кажутся милыми…
«Каждую весну приходили в наш двор новые медведи. Дело в том, что медведица, как мне кажется, рожает раз в два года. И получается, что если самка научит медвежат ходить в посёлок, то потом через два года следующее поколение приходит. И когда мамаша идёт в лес кушать ягоды, то самые слабые шарятся по помойке…» И далее: «Вот ходила к нам одна, мы её Машкой назвали. Водила с собой двух медвежат каждую ночь. Приходила со стороны реки.
Помню, как это было первый раз.
Июль. Время – около часу ночи. Светло. Сидим мы с женой в доме. Окна выходят на вертолётную площадку.
Справа по дороге от реки выныривает медведица и за нею – два тюфячка-медвежонка. Подходит к мусорке. А мусорка всего в двадцати метрах от дома. И давай они втроём шебуршать. В мусорке объедки разные, картошка, рыбные кости. Чавкают. Мне через некоторое время надоело смотреть на это безобразие, и я в форточку свистнул. Они ушли.
Когда Машка перестала шпану натаскивать на наш мусорный ящик, ей стало грустно. Я был в отпуске, а на берегу Ид-яхи у меня стояла бочка бензина. Так эта долбаная Машка взяла бочку и бросила её наземь. Пробку я закрыл неплотно, поэтому бензин начал капать в песок. Машке запах, видимо, очень понравился, и она вырыла в этом месте целую пещеру. Токсикоманка. Вылила двести литров бензина в песок, а мне оставила только следы когтей».
Лексика автора очаровывает – чувствуется его личная интонация, ненавязчиво подаётся позиция, взгляды на жизнь, на людей. Многолетний жизненный опыт концентрированно расположился на страницах книги. Конечно, не весь – наиболее интересная выжимка.
Автор вырос в Омске, окончил исторический факультет Омского госуниверситета. Работал учителем и воспитателем в ненецкой национальной школе-интернате, деканом исторического факультета. Охотник и романтик. Обыкновенный русский человек. Который, с моей точки зрения, прожил жизнь содержательную, полную приключений.
Вадим Гриценко. Приключилось на Севере. Автобиографические очерки: Омское книжное издательство.
Полосу подготовил Александр ГРИЦЕНКО
Добавить комментарий