ПЛАТА ЗА ВЛАСТЬ

№ 2015 / 33, 23.09.2015

Неизвестные документы об Александре Фадееве

 

Красивое отстранение Фадеева
от руководства Союзом писателей

 

В сорок втором году у Фадеева появилась новая муза – Маргарита Алигер.Этот роман привёл к рождению в начале сорок третьего года дочки писателей – Маши.

Потом последовала поездка в освобождённый Краснодон. Под впечатлением услышанных рассказов о подвигах юных подпольщиков Фадеев собрался писать роман «Молодая гвардия». Но плотно засесть за роман ему мешали не прекращавшиеся дрязги в Союзе писателей.

Дача А.А. Фадеева в Переделкине (проезд Вишневского, д.3). 1946 г. Фото Д. Шварцмана. (ГЛМ)

 

Сначала Фадеева под монастырь подвёл Николай Асеев. Известный поэт включил в новую книгу несколько крамольных стихотворений, которые «прошляпили» как издатели, так и писательские начальники. Проявившие бдительность цензоры пожаловались в ЦК. Фадееву пришлось потом оправдываться перед Кремлём. 23 декабря 1943 года он сообщил Сталину, Жданову, Маленкову и Щербакову:

«1. Президиум ССП СССР констатирует, что стихотворение Н.Асеева «Надежда» является выражением глубоко чуждой и враждебной советскому народу идеологии и может служить на пользу только нашим врагам, особенно в условиях героической борьбы советского народа против немецко-фашистских захватчиков.

2. Стихотворение «Городок на Каме» даёт искажённое, обывательское, барское представление о жизни советского народа в тылу, клевещет на героический и самоотверженный труд народа в дни воины. Эти же враждебные представления находят место и в стихах «Будни войны» и «Москва – Кама».

3. Президиум ССП осуждает эти стихи как политически вредные и антинародные и предлагает Н.Асееву дать объяснение Президиуму по поводу этих стихов.

4. Объявить выговор Члену Союза Писателей В.Перцову, который, будучи редактором этой книги, не дал необходимого отпора этим политически вредным стихам и не поставил в известность Президиум ССП о том, что эти стихи готовятся к печати.

5. Считать правильным, что книга Н.Асеева «Годы грома», содержащая эти вредные стихи, не выпущена в печать».

(РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 235, л. 29).

Потом Фадеева заставили осудить повесть Зощенко «Перед восходом солнца».

В какой-то момент в ЦК решили, что Фадеев практически утратил контроль над Союзом писателей и что любимчику Сталина следовало бы дать передышку. 19 января 1944 года заведующий Агитпропом ЦК
Александров, придя на заседание президиума Союза писателей, предложил со ссылкой на верха утвердить новый руководящий тандем:
Николай Тихонов – Дмитрий Поликарпов. При этом Александров подал отстранение Фадеева не как наказание за допущенные многочисленные ошибки, а как вынужденную уступку писателю со стороны ЦК: мол, художнику нужен длительный творческий отпуск для работы над романом.

 

В Комитете по Сталинским премиями

 

Ещё перед войной советское правительство учредило Сталинские премии. Фадеев был включён в руководство Комитета по этим премиям. И первое, что он сделал, попытался забаллотировать Михаила Шолохова с его «Тихим Доном». Видимо, зависть никуда не делась.

В Комитете по Сталинским премиям Фадеев чётко следовал установкам Кремля. Если писатель видел, что кто-то гнул не туда, он тут же спешил доложить о своём личном мнении в Кремль.

Приведу несколько примеров. Весной 1946 года Фадеев посчитал нужным лично доложить в ЦК, что мало выдвинуть русских поэтов. Он отметил:

«Стихи о любви» С.Щипачёва признаны слабыми для сталинской премии. М.Исаковский за время после 1942 года, когда он получил премию за общеизвестные песни, написал несколько хороших стихов и песен, но слишком мало для выдвижения их на премию. Новые поэмы М.Алигер «Твоя победа» и О.Берггольц «Твой путь» при несомненной их талантливости по мнению членов Комитета не производят цельного впечатления и слишком субъективны» (РГАНИ, ф. 3, оп. 53-а, д. 10, л. 9).

Дальше – больше. Фадеев знал, какое большое внимание Сталин уделял истории России и, в частности, фигуре Ивана Грозного. Известно ему было и о том, что у вождя всё чаще вызывали раздражение факты низкопоклонства перед Западом и творческие искания некоторых художников еврейской национальности. А весной 1946 года так получилось, что большинство членов Комитета по Сталинским премиям не поддержало спектакль об Иване Грозном, но одобрило представление по мотивам еврейского свадебного фольклора. Но писатель был бессилен повлиять на итоги голосования. Поэтому он 17 апреля 1946 года обратился в ЦК.

Фадеев писал:

«В ЦК ВКП(б)

товарищу СТАЛИНУ И.В.

товарищу МАЛЕНКОВУ Г.М.

товарищу ЖДАНОВУ А.А.

товарищу КУЗНЕЦОВУ А.А.

товарищу ПОПОВУ Г.М.

О некоторых существенных моментах в обсуждении и голосовании кандидатур на Сталинские премии в области искусства и литературы за 1945 год

Комитет по Сталинским премиям в области искусства и литературы закончил свою работу. 19–20 апреля результаты голосования будут представлены в правительство.

Обращаю Ваше внимание на некоторые существенные моменты в обсуждении и голосовании отдельных кандидатур:

1.         Спектакль «Иван Грозный» в Малом театре не получил большинства голосов (из 32-х, участвовавших в голосовании, получил 16).

По ходу обсуждения ничто не указывало на возможность такого «странного» результата: спектакль встречал только положительную оценку и рассматривался как бесспорный.

В самый последний день (накануне голосования) высказывания некоторых членов Комитета вне пленума и на пленуме показали, что существует попытка выдать этот вариант спектакля, как не имеющий якобы значительных отличий от того – первого – варианта, который был осуществлён на сцене театра Судаковым. (Судаков является членом Комитета и, можно не сомневаться, сам приложил руку к внедрению за спиною Комитета подобного взгляда на вещи).

Это, как я полагаю, поколебало значительную часть членов Комитета, не видевших спектакля: из-за болезни Пашенной спектакль не мог быть показан Комитету.

Характер голосования также свидетельствует о том, что здесь сыграли роль побочные соображения, а не оценка спектакля по существу: из 16 голосов, поданных за спектакль,
14 – за первую премию. А 16 голосов шли против спектакля или воздержались. Если бы спектакль подвергался сомнению по существу, среди подавших голос за него было бы много голосов за вторую премию.

Предложение: спектаклю «Иван Грозный» в Малом театре, как бесспорно выдающемуся явлению 1945 года, дать первую премию.

2.         Спектакль «Фрейлехс» в Еврейском государственном театре незначительным большинством голосов (19 голосов из 32-х) представлен ко второй премии.

Это – рядовой спектакль, не требующий большого профессионального мастерства для его создания. По существу, это еврейский свадебный фольклор – песни и пляски, – объединённый несложным сюжетом. Спектакль так и рассматривался на протяжении всех дней работы Комитета: никто его всерьёз не выдвигал. В последние дни спектакль встретил решительную поддержку ряда членов Комитета (кинорежиссёр Ф.Эрмлер, композитор Дунаевский и др.).

Причина этой поддержки не в высоких достоинствах спектакля, а в желании премировать С.М. Михоэлса, как наиболее выдающегося представителя еврейской художественной интеллигенции, исполнителя многих замечательных ролей и постановщика лучших спектаклей в Еврейском государственном театре.

Я вынужден был выступить в Комитете против премирования спектакля «Фрейлехс», как не представляющего из себя решительно ничего выдающегося в работе и Еврейского театра и самого Михоэлса.

Тем не менее, если правительство посчитает возможным премировать группу деятелей искусств за многолетние выдающиеся достижения, было бы справедливо включить в их число С.М. Михоэлса.

Предложение: спектаклю «Фрейлехс» в Еврейском государственном театре премии не давать. Премировать С.М. Михоэлса за многолетние выдающиеся достижения в ряду некоторых других деятелей советского искусства.

3.         Среди художников-живописцев, представленных к премии за 1945 год, – два художника (С.В. Герасимов и М.С. Сарьян) представлены за пейзажи.

Вряд ли целесообразно из четырёх премий за картины две отдавать за пейзажные работы.

Причиной такого распределения голосов Комитета в области живописи является групповой характер выдвижения и обсуждения кандидатур (и всегда чрезмерно большого числа кандидатур) в секции художников – членов Комитета. В итоге голоса членов Комитета распадаются по личным случайным симпатиям – и не столько симпатиям к конкретным художественным явлениям данного года, сколько симпатиям к хорошо известным лицам и фамилиям.

С.В. Герасимов действительно выдающийся русский художник – пейзажист. Его пейзажи 1945 года великолепны. Он является воспитателем многих поколений живописцев и ещё ни разу не был премирован.

М.С. Сарьян – прекрасный армянский художник. Его пейзаж «Долина Арарата», как всегда, хорош, но повторяет многие другие его пейзажи. М.С. Сарьян уже однажды премирован.

Предложение: из художников, представленных за пейзажные работы, премировать только С.В. Герасимова.

Вместо М.С. Сарьяна премировать армянского художника Д.А. Налбандяна за портрет И.В. Сталина, выдающуюся работу, на мой взгляд превосходящую всё, что было создано до этого нашими живописцами».

(РГАНИ, ф. 3, оп. 53-а, д. 10, лл. 14–16).

В ЦК, естественно, прислушались к замечаниям Фадеева.

Кстати, сам Фадеев в ту же весну 1946 года получил Сталинскую премию первой степени за «Молодую гвардию». И эта премия позволила ему вскоре вернуться в Союз писателей уже как триумфатору.

 

Возвращение поста генерального секретаря

 

Очередной скандал случился в конце лета 1946 года: Сталина разозлили опубликованные в Ленинграде стихи Ахматовой и рассказы Зощенко. По инициативе вождя была организована показательная порка проштрафившихся писателей. Заодно досталось и руководству Союза писателей.

Это потом выяснилось, что травлю Ахматовой и Зощенко во многом спровоцировал секретарь ЦК Маленков, которого не устраивало возросшее влияние на Сталина другого секретаря ЦК – Жданова. Сначала Маленков удалил из Союза писателей ставленника Жданова – Поликарпова, который считался серым кардиналом в этой организации. А потом он затеял новые интриги. И Жданов, чтобы уцелеть самому, вынужден был рьяно поддержать оголтелую критику Ленинградской писательской организации и её печатных органов. За это Сталин разрешил ему сформировать новое руководство Союза писателей.

Формально предложения о новом руководстве подготовила якобы партгруппа Союза писателей. От имени этой группы Борис Горбатов 4 сентября 1946 года предложил вернуть должность генерального секретаря и утвердить в ней Фадеева, а заместителями генсекретаря сделать Симонова, Вишневского, Тихонова и Корнейчука. Естественно, никто против этого возражать не стал. Все понимали, что Горбатов высказывал не своё личное мнение и даже не позицию партгруппы, он просто озвучил согласованное со Сталиным решение Жданова.

Правда, это вовсе не означало, что после этого Фадеев стал каждый божий день вникать в проблемы Союза писателей. Нет. За все текущие дела Союза у него стал отвечать новый секретарь Борис Горбатов. Кроме того, оперативное управление Союзом поочерёдно осуществляли Симонов и Вишневский. За собой Фадеев оставил роль верховного арбитра и принятие ключевых решений.

 

Проект реформирования «Литгазеты»

 

Летом 1947 года в верхах созрела идея реформировать «Литературную газету». До этого «ЛГ» была преимущественно ведомственным изданием. Она печатала в основном хронику литературной жизни, пространные статьи о текущем литературном процессе, «датские» стихи и скучные рассказы. Неудивительно, что её мало кто читал.

В Кремле появился план превратить главный печатный орган Союза советских писателей в неофициальную трибуну и разрешить печатать в этом издании материалы на самые разные темы, не всегда согласующиеся с позицией ведомств. С одной стороны, власть хотела через писательскую газету периодически зондировать общественное мнение, а с другой – демонстрировать всему миру новый уровень свободы в стране.

Конкретный план по реорганизации «Литгазеты» власть поручила разработать Фадееву. Уже в середине июня 1947 года писатель представил Сталину, Молотову и Жданову подробный проект реформы. Он писал:

«Секретариат Союза писателей СССР просит разрешения реорганизовать «Литературную газету» в газету общественно-политическую и литературную, сохранив за ней прежнее название.

Задачи газеты

Пропаганда советской социалистической культуры и её мирового значения.

Разоблачение реакционной сущности современной буржуазной культуры.

Утверждение идей советского патриотизма и национальной гордости советских людей.

Борьба со всеми явлениями низкопоклонства перед заграницей.

Освещение вопросов советской демократии и показ её превосходства над антинародной буржуазной демократией.

Показ роста национальных культур в свободном содружестве народов СССР и ведущей роли великой русской культуры.

Мобилизация общественного мнения во всём мире против поджигателей войны, против буржуазных теорий расового превосходства и господства, против всех идеологических агентов империализма.

Разоблачение буржуазной лжи и клеветы на советский народ, его социалистическое государство, его культуру.

Утверждение коммунистической морали советских людей.

Поддержка передового и новаторского решительно во всех областях социалистической культуры и строительства. Пропаганда живого примера творческой инициативы передовиков науки, искусства, народного просвещения, промышленности, сельского хозяйства.

Борьба со всеми явлениями косности, рутины, бюрократизма, мешающими развитию нового, коммунистического.

Утверждение всепобеждающей силы учения Ленина-Сталина в общественном развитии человечества, в мировой науке.

Разоблачение лженаучных буржуазных теорий и борьба со всеми искажениями учения Ленина-Сталина.

Освещение мировой роли советской литературы, как провозвестницы новой коммунистической морали человечества. Борьба за большевистскую партийность советской литературы и искусства. Укрепление связи советских писателей и всех деятелей искусств с народной жизнью, с современностью. Борьба за повышение идейного и художественного уровня совет– ской литературы и искусства.

Разделы газеты

I. Внутренняя жизнь

Отделы:

1. Новое в социалистической индустрии.

2. Новое в сельском хозяйстве.

3. Советская демократия

4. Коммунистическое воспитание и образование

II. Международная жизнь

Отделы:

1. Внешняя политика

2. Быт и нравы за рубежом

3. Культура, наука, искусство за рубежом

4. Жизнь славянских стран

III. Наука и техника

Отделы:

1. Философия, экономика, история

2. Новое в естествознании

3. Новое в технике

IV. Литература и искусство

Отделы:

1. Литературная критика и библиография

2. Литература народов СССР

3. Искусство

4. Литературно-художественный

5. Сатира и юмор

Газета имеет своих корреспондентов – за границей: в США, Англии, Франции, Германии, Японии, Китае, Индии, Болгарии, Югославии, Чехословакии, Польше.

Внутри СССР: по одному в Ленинграде, Киеве, Минске, один на Прибалтийские республики, один на Закавказские республики, один на Среднеазиатские республики; кроме того, газета использует наличные писательские силы во всех городах СССР.

Газете предоставляются все виды ТАСС; ей разрешается выписывать всю необходимую зарубежную литературу – периодическую и непериодическую.

Газете разрешается привлекать на свои страницы заграничных авторов, дружественно относящихся к СССР.

Газета выходит два раза в неделю на четырёх полосах и рассчитана на широкие круги советской интеллигенции».

(РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 116, лл. 27–29).

18 июля 1947 года А. Жданов проект записки Фадеева лично передал Сталину. Вождь, ознакомившись с предложением, на письме Жданова начертал: «Согласен. И.Сталин» (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 116, л. 26). Оставалось подобрать устраивавшего Кремль главного редактора. Выбор пал на критика Ермилова.

Реорганизация «Литгазеты» сопровождалась укреплением кадрового состава редакции и упрочением материальной базы. Уже 17 августа 1947 года Совет Министров СССР принял постановление № 2904, которым увеличил штат издания до 110 единиц. Правительство разрешило редакции создать три спецбуфета: один на два человека по первой категории, второй буфет на 13 человек по второй категории и третий буфет на 20 человек по третьей категории (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 116, л. 33).

 

Правда и мифы о «Молодой гвардии»

 

В 1947 году Сергей Герасимов закончил снимать фильм по роману Фадеева «Молодая гвардия». Писатель съёмками остался доволен. Не понравился фильм другому зрителю – Сталину. Вождь не увидел в картине руководящей роли партии. После этого в Агитпропе ЦК срочно перечитали книгу Фадеева. А уже 30 ноября 1947 года по писателю выстрелила газета «Культура и жизнь». Струсив, Фадеев пообещал свой роман переделать.

Пока Фадеев обдумывал план новой редакции своей книги, к Сталину обратилась сестра одного из его героев – Надежда Тюленина. На двух страничках, исписанных мелким почерком, она обвинила писателя в искажении действительности. Тюленина писала:

«Дорогой наш вождь и учитель Иосиф Виссарионович!

Зная Вашу справедливость и любовное отношение к погибшим борцам за революцию, нашу «Молодую Гвардию», я, как сестра партизана Сергея Тюленина, хочу осветить Вам те важные вопросы, которые являются неверными в романе Фадеева «Молодая Гвардия», и роль нашей партии, как руководительницы в подпольной борьбе с немецкими оккупантами.

Роман Фадеева был построен на основании слов матери Олега Кошевого, Елены Никол. Кошевой, которая не знала никаких подробностей о деятельности подпольной организации, а узнав кое-что от меня, даже кличку своего сына, она передала всё писателю Фадееву в туманной и искажённой форме.

Фадеев почему-то не потрудился подробно расспросить меня, участвующую в этой организации, а поговорил со мной поверхностно: почему место, где мы живём, зовётся «Шанхаем» и жив ли китаец – основатель поселения?

Теперь же я Вам расскажу всё о возникновении «Молодой Гвардии», её зарождении и руководителях этой борьбы.

Мой брат, Серёжа Тюленин, ему было всего 16 лет, четверо его товарищей организовали пятёрку на борьбу с немецкими захватчиками. Они решили беспощадно мстить, но зародыш этой мести был положен не Шульгой (кого собственно выводит в роли Шульги Фадеев, нам не известно) и Валько также был арестован в начале прихода немцев в Краснодон и вскоре погиб. Но по существу дела роль партии была значительна, но её возглавляли люди не местной организации. Я расскажу Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, как это было:

Однажды, это было в январе месяце 1941 г. [так в оригинале. – В.О.] к нам на квартиру встал лейтенант по фамилии Быченко Феодосий, он был спущен с самолёта 16 июля 1942 г.
в Запорожье. Этот парашютист много говорил об организации подпольщиков и партизанах. Говорил о связи с партией и т.п.
В сентябре 1942 г. он пришёл в Шевыревку, там стоял Савинков Илья. Серёжа вдумчиво прислушивался к словам лейтенанта, а затем уже сам стал держать связь с линией фронта и действовать. Серёжа познакомился с Любой Шевцовой, которая имела связь с «рацией», тогда и он связался с этой организацией, после этого в Краснодоне под руководством Лютикова организовался отряд подпольщиков-коммунистов. С этим отрядом я связала «Молодую Гвардию», а связисткой была Налина Соколова, которая помогла связаться с другими отрядами г. Ростова и г. Каменска. Сергей действовал уже до момента вступления немцев, где он связался с подрывными частями
(в июне 1942 г.). Перечислять его дальнейшую работу я пока
не буду.

Особенно меня интересует вопрос: из каких источников взял Фадеев, что семья Кошевого принадлежала к числу подпольщиков, тогда как сам Кошевой Олег вступил в отряд «Молодой Гвардии» в ноябре 1942 г. и был рядовым подпольщиком. 15 декабря 1942 г. Олег стал комиссаром. Его мать Елена Никол. имела лесную связь с немцами, а также его дядя Коростылёв Николай, у которого на квартире стоял немецкий штаб. Во время массовых арестов семья Кошевого никаким арестам не подвергалась и никаких подозрений со стороны немцев не было на то, что они являются подпольными работниками. Никогда никаких совещаний в квартире Кошевых не происходило, так как во всех комнатах помещались немецк. офицеры. Совещания происходили чаще всего у Третьякевича, Арутюнянц, Земнуховых и в х. Шевыревке у Савинкова. Семьи, подвергавшиеся аресту, были следующие: Борц – мать и дочь. Лопухова – мать. Мать Степана Сафонова, моя семья (Тюленина): отец, моя мать, старшая сестра с грудным ребёнком. На глазах моих родных истязали брата Серёжу, а на его глазах мать. Мать, истекая кровью, молчала на все вопросы палачей, хотя она была в курсе всего и сама помогала.

Дорогой Иосиф Виссарионович! Мне хочется знать, кто же видел семью Кошевого арестованной и сидевшей в тюрьме? Мне хочется найти ту правду, за которую была пролита кровь. С момента арестов Олег Кошевой струсил и ушёл в тыл врага. Но мы решили выручить и освободить товарищей, перешли линию фронта, связались со штабом, агентурой разведки для спасения их. Мой брат Сергей и я с сестрой Дашей перешли линию фронта. Серёжа пошёл в разведку, а мы с сестрой остались при пулемётной роте инструкторами. Сергей 2 раза был ранен за г. Каменском. Истекая кровью он отказался от госпитализации и пошёл с разведчиками на выручку своих товарищей, но подлая месть женщины предала брата в руки врагов. Несмотря на тяжёлые пытки и испытания Серёжа никого не выдал и не предал. Он погиб со словами: «За партию, за Ленина-Сталина… за нас отомстят наши товарищи». Ещё раз интересно знать, почему Фадеев выводит центральной фигурой мать Олега Кошевого и его самого? Разве они пережили и испытали столько, сколько другие люди? Хотя бы и мы. Она получила большие привилегии, вплоть до культурного жилища, а мой отец, больной, лежит в сырой землянке и никто никогда не поинтересуется, как же мы-то живём? После того, как у нас всё отобрали, даже не сделан ремонт нашей хижине. Вот какое отношение, я уже не говорю о погибшем брате, а хотя бы к отцу, как к старому шахтёру и к страдальцу, который вместе с сыном испытывал все ужасы пережитого. Фадеев осветил образ моего брата, как мальчика с потрёпанными пятками, грязного, небрежного, запущенного – это в корне неверно. Хотя он и родился в небогатой семье, но чистоплотность, скромная одежда, тем более он был учеником школы – являлись отличительными чертами его характера, а не уличного мальчишки, как выводит его Фадеев. Он был самостоятельный, активный и все задания выполнял сам.

Если писатель Фадеев глубже вникнет во всё и даст правдивые образы, то его роман будет ещё популярнее потому, что остались живые люди, которые возмущаются неправдой и подтасовкой в романе.

В правдивости выше написанного можете не сомневаться.

Преданная Вам, партии Ленина-Сталина коммунистка

сестра Сергея Тюленина Надежда Тюленина.

г. Краснодон, Ворошиловград. обл.

17 кварт, д. № 17.

19 января 1948 г.»

(РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 280, лл. 14, 14 об., 15).

Вопреки сложившейся практике письмо Тюлениной тут же попало Поскрёбышеву в Особый сектор ЦК. В свою очередь Поскрёбышев посчитал необходимым срочно передать обращение Жданову. Зная о негативном отношении Сталина к первой редакции романа «Молодая гвардия», Жданов 14 февраля 1948 года потребовал от Фадеева объяснений.

Писатель в своё оправдание сообщил:

«Письмо Надежды Тюлениной в части освещения деятельности «Молодой гвардии» отражает ту обывательскую возню, которую подняли над памятью погибших юношей и девушек некоторые из их родителей и кое-кто из оставшихся в живых членов этой молодёжной организации.

Цель этой возни: задним числом возвысить себя, сына или дочь из своей семьи, а заодно и всю семью, для чего принизить и опорочить тех из героев «Молодой гвардии» и их семьи, которые получили более высокую награду правительства или более высоко были оценены нашей печатью.

Как известно, постановление правительства о героях «Молодой гвардии» и освещение их деятельности в печати основывалось на материале, собранном ЦК ВЛКСМ на месте, по свежим следам событий. Материал этот представляет из себя почти стенографическую запись рассказов всех оставшихся в живых «молодогвардейцев», их родителей, учителей, товарищей по школе, свидетелей, а также дневники самих участников, фактические документы, многочисленные фото и т.д.

Я лично был в Краснодоне в сентябре 1943 г. и также лично опросил, по меньшей мере, около ста человек, в том числе и Надежду Тюленину. В то время решительно никто не давал мне никаких сведений и показаний, которые противоречили бы официальному материалу ЦК ВЛКСМ.

Этот материал и лёг в основание моего романа.

Как известно, я не писал истории «Молодой гвардии», а писал художественное произведение, в котором, наряду с действительными героями и событиями, наличествуют и вымышленные герои и события. Об этом мной неоднократно заявлялось и в печати, и в выступлениях по радио, и на многочисленных собраниях читателей, и в письмах к краснодонцам.

Само собой понятно, что иначе и не может быть создано художественное произведение».

(РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 280, лл. 8–9).

Жданова, похоже, эти объяснения удовлетворили.

Позже выяснилось, что Фадеев изначально был введён в заблуждение (если не сказать больше – дезинформирован). Ему внушили, будто «Молодую гвардию» предал Виктор Третьякевич. Писатель вывел его в романе как иуду под фамилией Стахович. Между тем Третьякевич всегда вёл себя мужественно и погиб как герой. Впрочем, с юридической точки зрения тут Фадеев был безупречен. Он же никогда не утверждал, что Третьякевич и Стахович – одно и то же лицо. С правовой точки зрения писатель имел права на домыслы и обобщения, без указаний реальных фамилий. Но он в своём романе упомянул под настоящими именами Зинаиду Вырикову и Лидию Лядскую, приписав им пособничество немцам. А за эту писательскую фантазию обе девушки поплатились арестами. И Фадеев потом их не защитил.

По-хорошему все факты, приведённые в романе Фадеева, следовало перепроверить в спецслужбах. Но Жданов подключать компетентные органы не стал. Возможно, он не хотел разрушать уже созданные Фадеевым мифы. А может, Жданов рассчитывал, что Фадеев устранит все несуразицы во второй редакции своего романа.

Вторая редакция «Молодой гвардии» появилась в 1951 году. Но правда в ней восстановлена так и не была. Фадеев в угоду Сталину лишь развил линию партийного руководства юными мстителями из Краснодона. В итоге в книге возобладала фальшивая интонация.

 

Чистка печатных площадок

 

В перерывах между запоями Фадеев периодически возвращался к болезненной для многих писателей проблеме журналов и издательств. Он понимал, что печатных площадок катастрофически не хватало. Поэтому Фадеев, как правило, всегда поддерживал любые инициативы по созданию новых печатных органов. Так, 1 января 1946 года он вместе с Шолоховым, Твардовским, Вершигорой, Овечкиными, Исаковским подписал письмо на имя Сталина «с предложением об организации нового литературно-художественного и общественно-политического журнала для сельской интеллигенции» (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 149, л. 35). Но, с другой стороны, сколько проблем литературному генералитету доставляли уже существовавшие журналы, в частности, «Звезда», «Знамя», «Октябрь», «Новый мир». Напомню, по «Звезде» и «Ленинграду» в 1946 году было принято даже постановление ЦК.

 

В 1948 году у Агитпропа ЦК накопилось немало вопросов к руководству журнала «Знамя». Вишневский часто болел и оказался не в состоянии контролировать каждый номер. Надо было что-то делать.

9 ноября 1948 года Фадеев обратился ко второму человеку в партии – Маленкову. Он писал:

«Уважаемый Георгий Максимилианович!

Обращаюсь к Вам со следующей просьбой: помочь в разрешении вопроса о назначении редактора журнала «Знамя».

Мы сами несколько задержали предложения по составу редколлегии журнала и кандидатуре главного редактора из-за того, что выдвигавшийся Секретариатом ССП тов. Павленко П.А., в связи с болезнью, категорически отказался от предлагаемой ему должности главного редактора журнала «Знамя». Секретариат Союза Советских Писателей вынужден был согласиться о отказом тов. Павленко и выдвинул на должность редактора журнала «Знамя члена Правления ССП т. Кожевникова В.М., ныне являющегося редактором газеты «Правда» по отделу литературы и искусства. Но, в связи с тем, что главный редактор газеты «Правда» тов. Поспелов возражает против назначения тов. Кожевникова главным редактором журнала «Знамя» – решение вопроса снова задерживается.

Мы же со своей стороны, считая журнал «Знамя» чрезвычайно ответственным участком деятельности Союза писателей, продолжаем настаивать на кандидатуре тов. Кожевникова, как на редакторе, который, сумеет выправить тяжёлое положение, в котором оказался этот журнал из-за ошибок, допущенных прежним руководством журнала «Знамя». Мы не можем передать журнал в руки хотя и известного писателя, но неопытного редактора. Других равноценных тов. Кожевникову кандидатур мы в настоящее время не имеем.

Если же назначение тов. Кожевникова главным редактором журнала «Знамя» Вы, товарищ Маленков, находите невозможным, – просим Вас о назначении главным редактором журнала «Знамя» работника Отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) – тов. Маслина Н.Н., литературоведа и критика».

(РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 149, лл. 70–71).

Пока решался вопрос с журналом «Знамя», начало трясти «Литгазету». 20 сентября 1949 года Фадеев вынужден был обратиться к Сталину, Маленкову и Суслову. Он писал:

«Прошу оказать помощь «Литературной газете» в укреплении её руководящими кадрами. Положение в газете таково, что если не укрепить её руководство, газета покатится вниз.

После той критики, которой газета была подвергнута в «Правде» и в Агитпропе ЦК ВКП(б), на заседании редколлегии газеты и на заседании Секретариата Союза Советских Писателей, был поднят вопрос о главном редакторе газеты. Три члена редколлегии (Горбатов, Погодин, Твардовский) высказали мнение о том, что газета не сможет исправить свои ошибки и улучшить свою работу при существующем редакторе тов. Ермилове. Другие члены редколлегии (Митин, Леонов) с очень большими оговорками признали возможность улучшения газеты при существующем главном редакторе. Фактически поддержали главного редактора члены редколлегии, повседневно работающие в газете (Баулин, Макаров, Атаров). Враждебная позиция Курганова к современному руководству в газете известна ЦК ВКП(б).

На заседании Секретариата Союза Советских Писателей только Фадеев и Симонов посчитали возможным исправить положение в газете при существующем главном редакторе. Все остальные члены Секретариата с теми или иными оговорками ставили вопрос о необходимости изменения руководства. Главные мотивы этого мнения о необходимости изменения руководства: отсутствие единства в редакционной коллегии, недоброжелательное отношение к главному редактору тов. Ермилову со стороны ряда крупных писателей – Эренбурга, Федина, Твардовского, Пановой, Асеева, Панфёрова и др., сильная «оппозиция» к тов. Ермилову среди кадров критики.

Для объективности следует сказать, что среди недовольных членов редколлегии и среди недовольных писателей не мало таких, кто обижен на Ермилова не только в силу тех или иных его ошибок, а за справедливую, подчас резкую и прямолинейную критику недостатков работы этих членов редколлегии и этих писателей. С ещё большим основанием это можно сказать в отношении целого ряда критиков. Следует также отметить, что абсолютно все члены Секретариата Союза Советских Писателей и члены редколлегии «литературной газеты» (за исключением Курганова) признают тов. Ермилова острым и талантливым критиком и считают, что он мог он быть хорошим редактором газеты по разделу литературы.

Создавшаяся в результате этих разговоров обстановка неопределённости в отношении руководства «Литературной газеты» ослабила работоспособность редакционной коллегии, затруднила привлечение новых авторов и новых постоянных штатных работников для укрепления руководящих кадров газеты. Между тем, положение с руководящими кадрами в газете можно назвать катастрофическим. В течение всего периода существования газеты она не имеет первого заместителя главного редактора, способного вести газету самостоятельно во время отпуска, отъезда или болезни главного редактора.
В течение всего этого периода газета не имеет ответственного секретаря. Редактор по разделу международному (Курганов) – человек политически невоспитанный, теоретически малограмотный, изобличённый к тому же в нечестных поступках, – скорее мешал работе газеты, особенно за последнее время, а сейчас фактически отстранён от работы. Нет заместителя редактора по разделу науки, а редактор раздела тов. Митин, хотя и оказывает газете помощь в некоторых принципиальных выступлениях по научным вопросам, – в силу своей занятости не может повседневно организовать материал по своему разделу. Редактор газеты по разделу литературы тов. Макаров – растущий критик – по своим организаторским способностям не подходит для этого, самого боевого и оперативного раздала газеты и её ошибки в вопросах литературы во многом можно отнести за счёт недостатков тов. Макарова, как редактора раздела. Многие отделы газеты (внутри её основных разделов) с момента основания газеты и до настоящего времени не имеют заведующих (отдел критики и библиографии, литератур народов СССР, искусств, быт и нравы за рубежом, коммунистического воспитания и образования, советской демократии, сатиры и юмора). До сих пор газета не имеет иностранных корреспондентов и располагает небольшим количеством корреспондентов в республиках и областях СССР.

Такое положение с кадрами газеты свидетельствует, конечно, об организационной слабости Секретариата ССП. Но нельзя не видеть, что новое лицо «Литературной газеты» требует укрепления её кадрами не только за счёт писателей, но и за счёт журналистов, научных работников, партийных работников, а привлечь этого типа работников в газету без решительной помощи отдела кадров у отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Союз писателей не может. Между тем, несмотря на неоднократные указания, отдел кадров и отдел агитации и пропаганды ЦК очень мало уделяют внимания этим вопросам. Только в самое последнее время намечено направить в газету шесть человек из окончивших Академию Общ. наук при ЦК ВКП(б) для укрепления среднего звена работников газеты (заведующих отделами), в то время как газета нуждается в первую очередь в укреплении её руководящего звена. Но и в этом качестве только трое работников (тов. Анастасьев А.Н., проектируемый на заведывание отделом искусств, тов. Серёгин И.Н. – на заведывание отделом критики и библиографии, и тов. Варшавский А.С. – на должность заместителя редактора по международному разделу) подходят для профиля газеты, остальные товарищи (Парсаданов Н.Я., Ведерников И.А., Баканов П.Ф.) по своей специальности не подходят к профилю газеты и двое из них решительно отказываются от предложенной им работы.

Учтя все эти обстоятельства, прошу ЦК оказать кардинальную помощь газете в отношении кадров.

Если ЦК считает нужным назначить нового главного редактора «Литературной газеты», то Секретариат Союза Советских Писателей со своей стороны выдвигает следующие кандидатуры: тов. Симонов, (при решительном отказе его принять на себя эту должность), тов. Шепилов (мнение которого по этому вопросу нам неизвестно), тов.Фадеев (при решительном отказе Фадеева принять на себя эту должность, потому что это означало бы окончательно загубить его как писателя).

Если ЦК считает возможным сохранить тов. Ермилова, как главного редактора, то наряду с критикой его личных недостатков и недостатков его работы его следовало бы морально поддержать в общественном мнении и установить равновесие в редакционной коллегии газеты.

Со своей стороны я считаю это необходимым и возможным и поддерживаю именно этот вариант.

Одновременно для укрепления руководящего звена «Литературной газеты» прошу дать ей следующих работников:

Первым заместителем главного редактора тов. Михале-вича А.В., работающего в газете «Правда Украины».

Тов. Михалевич старый газетный, работник, опытный очеркист, член Союза писателей. Недостатком в биографии Михалевича А.В. является то, что он в прошлом исключался из партии и не был восстановлен, а был принят вновь в партию в дни войны, но тов. Михалевич давно известен в Союзе писателей как незаурядный газетный работник и хороший писатель.
В последние годы он фактически был редактором газеты «Правда Украины». Несмотря на неоднократные просьбы Союза писателей отпустить Михалевича на работу в «Литературную газету», ЦК КП(б) Украины не шло на это. В настоящее время тов. Михалевич уже не является работником газеты «Правда Украины», но ЦК КП(б)У по-прежнему не хочет отпускать его с Украины. Между тем, тов. Михалевич согласен перейти на работу в «Литературную газету».

Редактором международного раздела Г.Ю. Жукова (корреспондента «Правды» во Франции). В случае крайней невозможности передать тов. Жукова на работу в «Литературную газету» выдвигаю кандидатуру тов. Рассадина Г.И. (работника МИД), в настоящее время пишущего в «Литературной газете» под псевдонимом Петрова, или Н.Н. Сергееву, работающую в журнале «Новое время».

Что же касается Курганова, то его следует немедленно освободить от должности и вывести из редколлегии «Литературной газеты».

Редактором по разделу литературы и искусства Е.И. Ковальчик.

Тов. Макарова А.Н. освободить от должности редактора по разделу литературы и искусства для работы в редакции журнала «Знамя» и освободить его от работы в редколлегии
«Литературной газеты».

Ответственным секретарём «Литературной газеты»
П.И. Пронина, работающего в настоящее время в Радиокомитете. Тов. Пронин старый и опытный газетный работник используется в Радиокомитете не по специальности. Тов. Пронин перейти на работу в «Литературную газету» согласен.

Ввести в состав редакционной коллегии «Литературной; газеты» тов.тов. Михалевича А.В., Жукова Г.Ю. (или Рассадина Г.И. или Сергееву Н.Н.), Ковальчик Е.И. и Пронина П.И.

Поручить Агитпропу ЦК ВКП(б) совместно с Секретариатом ССП СССР в двухнедельный срок представить в ЦК кандидатуры заведующих теми отделами газеты, которые ещё не имеют заведующих, а также кандидатуры иностранных корреспондентов «Литературной газеты» и специальных корреспондентов в республиках и краях».

(РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 116, лл. 44–47).

К тому времени полностью сменилось руководство в Ленинградской партийной организации. Новый руководитель обкома ВКП(б) Андрианов попросил Союз писателей помочь ему разобраться с писателями города и журналом «Звезда». Он считал, что Друзин с работой главного редактора «Звезды» не справлялся и хотел, чтобы Москва подобрала тому замену.

У Фадеева оказалось иное мнение. Обсудив в Союзе писателей 22–23 февраля 1950 года работу журнала «Звезда» за 1949 год, он сообщил Андрианову:

«На состоянии журнала отражаются

1. Крупные недостатки работы Ленинградского отделения Союза писателей.

В работе Секретариата и Правления ленинградской организации писателей нет коллегиальности, не развита критика и самокритика. Ведущие писатели и критики в Ленинграде, входящие в состав Секретариата или Правления, в состав редколлегии «Звезды», – такие как Прокофьев, Панова, Герман, Чирсков, Кетлинская, Берггольц, Саянов, Друзин, Мейлах и другие отвыкли от критики их произведений, стоят вне критики, взаимно не критикуют друг друга. Это лишает их возможности повысить требования к другим, тормозит развёртывание критики и самокритики во всей ленинградской организации писателей.

Это ослабило идейно-творческую жизнь в организации писателей Ленинграда. Организацию раздирают на части мелкие беспринципные группировки. Особенно вредную роль играет группировка писателей, возглавляемая Е.Фёдоровым и Г.Мирошниченко, которые сплачивают против руководства Ленинградского отделения наиболее отсталые элементы организации, всякого рода литературных неудачников, людей, не желающих учиться, работать над собой, литераторов, находящихся в затруднительном материальном положении.

Борьба этой группки за места в руководстве организацией, в руководстве журнала «Звезда», в руководстве издательства «Советский писатель» в Ленинграде вызвана стремлением обеспечить себе и своим товарищам большее признание, большие возможности печатать и издавать свои произведения и произведения своих товарищей.

Отсутствие критики и самокритики в Секретариате и Правлении ослабляет позиции руководства Ленинградского отделения писателей в деле ликвидации этой беспринципной группировки, понуждает, иногда, итти на уступки им. Длительное пребывание представителей этой беспринципной группировки в издательстве «Советский писатель» в Ленинграде привело к выпуску в свет ряда порочных и посредственных произведений и к тому, что сейчас приходится ставить вопрос о списании почти 450 000 р., затраченных на идейно вредные и посредственные произведения, не увидевшие света, благодаря вмешательству извне. В редколлегии журнала «Звезда» работает писатель Д.Левоневский, занимающий должность ответственного секретаря журнала, являющийся своеобразным «представителем» этой группировки и протаскивающий в журнал посредственные произведения своих приятелей.

Беспринципная группка эта, возглавляемая людьми с партийным билетом, уже долгое время лихорадит партийную организацию Союза писателей, которая до сих пор не может выбраться из склок. Это ослабляет возможности идейного влияния партийной организации на беспартийных писателей.

В борьбе за места в руководстве представители этой группки используют антипартийные методы общественной и моральной дискредитации лучших партийных и беспартийных писателей Ленинграда, копаются в их давних ошибках, раздувая эти ошибки, пишут во все органы всевозможные клеветнические заявление и анонимные письма.

Это порождает – в первую очередь у беспартийных писателей Ленинграда, а также и у некоторых писателей коммунистов стремление «уйти в сторону», уклониться от участия в общественной жизни организации.

Никакого участия в жизни организации не принимает большинство из старшего поколения писателей, оставшихся в Ленинграде: О.Форш, М.Слонимский, Н.Никитин, М.Козаков. Из более молодого поколения совсем отошёл от работы в Правлении и в журнале «Звезда» Ю.Герман, более или менее в стороне держится В.Панова, не принимает участия в работе Э.Грин, подал заявление об освобождении его от всех обязанностей В.Саянов.

В Секретариат Союза писателей СССР поступают настойчивые заявления ряда писателей с просьбой перевести их в Москву (иногда даже на периферию, лишь бы уйти из Ленинграда): такие заявления поступили от Александра Прокофьева, Соколова-Микитова, М.Слонимского, И.Груздева и некоторых других».

(РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 156, лл. 55–57).

Фадеев предложил Андрианову:

«а) не ставить вопроса о замене главного редактора журнала «Звезда», а ставить вопрос об укреплении редколлегии. С этой целью утвердить в качестве заместителя главного редактора журнала «3везда» (заместителя, работающего в Москве) поэта М.Луконина, лауреата Сталинской премии, члена партии, растущего и талантливого литератора, постоянно печатающегося в «Звезде» и хорошо известного среди писателей Ленинграда.

Вывести из редколлегии писателя Д.Левоневского и освободить его от работы в журнале в качестве Ответственного Секретаря редакции, а вместо него утвердить Ответственным Секретарём редакции члена редколлегии П.Капицу.

Вывести из редколлегии искусствоведа Е.Кузнецова, не принимающего никакого участия в работе журнала и ввести вместо него в состав редколлегии писателя Г.Холопова – талантливого писателя, пользующегося уважением ленинградских писателей и находящегося в настоящее время «не у дел».

Утвердить редакционную коллегию журнала «Звезда» в следующем составе: В.Друзин, М.Луконин, П.Капица, Ю.Герман, A.Прокофьев, Г.Холопов, Б.Чирсков.

б) Расширить Секретариат Правления Ленинградского Отделения ССП, введя в него из состава членов Правления B.Панову, и кого-нибудь из молодых. Если в составе Правления нет подходящего для работы в Секретариате молодого писателя можно, было бы ввести в состав Секретариата поэта А.Чивилихина, человека более или менее объективного и не замешанного в группах.

В качестве Ответственного Секретаря следовало бы сохранить А.Дементьева и более активно поддержать его в этой роли авторитетом Ленинградского Обкома ВКП(б) и Секретариата ССП СССР».

(РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 156, лл. 59–60).

А потом возник скандал с журналом «Октябрь». 18 августа 1952 года Фадеев даже поставил вопрос о снятии с работы главного редактора этого издания Фёдора Панфёрова и выдвинул Анатолия Софронова (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 149, л. 119). Но Панфёров быстро покаялся, и Фадеев своё предложение снял.

 

Травля космополитов

 

Наверное, самой болезненной для Фадеева оказалась борьба с космополитами. Мало кто знал, что это он, по сути, дал толчок целой кампании. С чего всё начиналось? Константин Симонов спал и видел себя в роли единоличного руководителя Союза писателей. Играя на слабостях Фадеева (а ни для кого не было секретом, что писатель по-чёрному пил), он руками своих сторонников в аппарате этой творческой организации – прежде всего Льва Субоцкого и Даниила Данина – надеялся в течение короткого срока навязать писательскому сообществу свою линию. В Агитпропе ЦК амбиции Симонова поддержали Дмитрий Шепилов и Борис Рюриков. Однако возможному возвышению Симонова резко воспротивились Анатолий Софронов и Николай Грибачёв. Они сумели убедить Фадеева в готовившемся против него заговоре. Фадеев, бросив пить, поспешил за поддержкой к вождю. А в Кремле писателю дали понять, что заговор против него – якобы дело рук космополитов.

В общем, Фадеев свой пост сохранил. Но за это власть потребовала, чтобы писатель включился в травлю космополитов. И Фадеев ведь безоговорочно принял все условия. Уже
8 февраля 1949 года Политбюро ЦК ВКП(б) постановило:

«Принять предложения правления Союза советских писателей СССР (т. Фадеева):

а) о роспуске объединений еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске;

б) о закрытии альманахов на еврейском языке «Геймланд» (Москва) и «Дер Штерн» (Киев)».

(РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 189, л. 1).

Дальше Софронов уговорил Фадеева подписать в Агитпроп ЦК письмо с просьбой усилить руководство Союза писателей проверенными кадрами, способными противостоять западникам. Политбюро ЦК 24 мая 1949 года решило: «Принять предложение Союза советских писателей СССР о введении в состав членов Секретариата Союза советских писателей тт. Панфёрова Ф.И., Кожевникова В.М., Суркова А.А.» (РГАНИ,
ф. 3, оп. 34, д. 189, л. 2).

Правда, время показало, что три новичка так и не обеспечили группе Софронова – Грибачёва существенный перевес в руководстве Союзе.

Затем Фадеев, по сути, сдал Альтмана, Борщаговского, Гурвича, Квитко, многих других сочинителей, обвинённых в космополитизме.

Я приведу на эту тему только один документ.
21 сентября 1949 года Фадеев направил Сталину, Маленкову, Суслову, Попову и Шкирятову обращение, в котором просил примерно наказать двух критиков: Дайреджиева и Альтмана. Он писал:

«В связи с разоблачением группок антипатриотической критики в Союзе Советских Писателей и Всероссийском Театральном обществе, обращаю внимание ЦК ВКП(б) на двух представителей этой критики, нуждающихся в дополнительной политической проверке, поскольку многие данные позволяют предполагать, что это люди с двойным лицом.

 

ДАЙРЕДЖИЕВ Б.Л. член ВКП(б) с 1919 года. Дайреджиев появился в литературной критике в период существования РАПП, как активный «деятель» антипартийной группы Литфронт, вожаками которой были враги народа Костров, Беспалов, Зонин. В начале 30-х годов выпустил троцкистскую книгу «На отмели» с предисловием ныне арестованного А.Зонина, книгу, содержащую клеветнические утверждения о перерождении партии. Трудно себе представить, как в те годы Дайреджиев сохранил партийный билет, будучи автором этой вражеской книги.

Теперь при исключении его из партии Дайреджиев пытался оправдаться тем, что к книге нужно подходить исторически и что в своё время она так не расценивалась, в доказательство чего приводил выдержки из статьи того времени, напечатанной в журнале «РАПП». После проверки выяснилось, что Дайреджиев приводил цитаты из статьи врага народа А.Селивановского.

После выхода в свет книги «На отмели» Дайреджиев на несколько лет исчез со страниц печати и всплыл незадолго перед войной, представив в Союз писателей левацкую заушательскую книгу о Шолохове, не увидевшую света.

В период Великой Отечественной войны Дайреджиев вновь не подавал никаких признаков жизни, а после войны начал довольно активно выступать в печати и на собраниях со статьями, ставящими своей целью дискредитировать темы советского патриотизма в литературе и ниспровергнуть многие лучшие произведения советской литературы.

В 1948 году мною была изъята из сборника критических работ статья Дайреджиева о Белинском, в которой, претендуя обратить Белинского в современность, Дайреджиев сосредоточил весь свой ложный пафос на борьбе Белинского с так называемым «квасным патриотизмом», бросая мимоходом упрёки современной критике за отсутствие борьбы против «квасного патриотизма». По методам протаскивания вражеских идеек эта статья Дайреджиева носит насквозь двурушнический характер.

Как и некоторые другие представители антипатриотической критики, Дайреджиев любил подвизаться где-нибудь вдали от Москвы в литературе какой-либо из братских республик, рассчитывая на более слабый контроль над его деятельностью. Так, в течение нескольких месяцев Дайреджиев «работал» в Таджикистане, где подвергал осмеянию и ниспровержению спектакли русского театра в Сталинабаде по пьесам советских драматургов и поддерживал внутри театра людей, придерживавшихся такой же линии. Газета «Коммунист Таджикистана» от 10/IV-49 г. вскрыла эту враждебную деятельность Дайреджиева в большой статье «Решительно разоблачить безродных космополитов и их пособников».

Будучи разоблачён во всех этих действиях, Дайреджиев ни в чём не признаётся и увиливает от критики.

Альтман И.Л. родился в гор. Оргееве (Бессарабия). Свой путь начал с левых эсеров в 1917–18 г.г. В ВКП(б) вступил с 1920 года. Принадлежал к антипартийной группе в литературе Литфронт. Свою литературную деятельность начал с большой работы о Лессинге, в которой проводил взгляд о приоритете Запада перед Россией во всех областях идеологии. Будучи перед войной редактором журнала «Театр», проводил линию на дискредитацию советской драматургии на современные темы, совместно с критиками Гурвичем, Юзовским и т.п., в частности напечатал заушательскую статью Борщаговского против пьесы Корнейчука «В степях Украины». За извращение линии партии в вопросах театра и драматургии был снят с должности редактора журнала «Театр» постановлением ЦК ВКП(б).

В 1937 году в бытность И.Л. Альтмана заведующим отделом литературы и искусства в газете «Известия» получил строгий выговор за сомнительную «опечатку» в газете «Известия» (в 1944 г. выговор был снят).

Секретариату Союза Советских Писателей не удалось выяснить характер конфликта, по которому в дни Великой Отечественной войны И.Альтман был отстранён от работы в политорганах и армейской печати и отпущен из армии до окончания войны.

В литературной критической и общественной деятельности послевоенных лет Альтман занимал двурушническую позицию, изображая себя в устных разговорах противником антипатриотической критики, нигде в печати и на собраниях не выступая против них, извиваясь ужом между поддерживаемой им на деле антипатриотической линией и партийной постановкой вопросов. Благодаря этой своей двурушнической линии Альтману удалось создать в литературной среде представление о его, якобы, большей близости к партийной линии, чем у его друзей-космополитов, хотя на деле он проводил наиболее хитро замаскированную враждебную линию.

Следует дополнительно проверить факты тесного общения Альтмана с буржуазно-еврейскими националистами в еврейском театре и в Московской секций еврейских писателей, поскольку тесная связь Альтмана с этими кругами широко известна в литературной среде. Тов. Корнейчук А.Е. информировал меня о том, что Альтман частным путём, пользуясь своим знакомством и связями в кругу видных деятелей литературы и искусства, распространял абонементы еврейского театра, т.е. активно поддерживал этот искусственный метод помощи театру путём «частной благотворительности», а не путём улучшения его репертуара и качества исполнения спектаклей.

Подобно Дайреджиеву, Альтман, будучи разоблачён в своей враждебной литературно-критической деятельности, не признаётся в своих действиях и увиливает от критики.

В настоящее время решением партийной организации Союза Советских Писателей Дайреджиев и Альтман исключены из партии и «борются» в высших инстанциях за отмену решения партийной организации ССП.

Со своей стороны считаю, что Дайреджиеву и Альтману не место в партии и прошу ЦК ВКП(б) разрешить Секретариату Союза Советских Писателей поставить вопрос перед Президиумом об исключении Дайреджиева и Альтмана из Союза Писателей».

(РГАНИ, ф. 3, оп 34, д. 489, лл. 12–15).

Позже Фадеев понял, что его просто грязно использовали. От этого он вновь по-чёрному запил. А его недруги лишь этого и добивались. Ведь им что нужно было: прибрать всю власть в Союзе писателей себе. Оставалось только придумать, как Фадеева вытеснить на обочину и лишить его всех полномочий.

Но Софронов не дремал. В январе 1950 года Фадеев под его давлением попросил укрепить Президиум Союза писателей группой влиятельных охранителей. 19 января 1950 года секретарь ЦК ВКП(б) Суслов доложил о намерениях Фадеева и Софронова Сталину. После этого Политбюро ЦК согласилось ввести в Президиум Союза писателей сразу трёх влиятельных охранителей – Михаила Бубеннова, Николая Грибачёва и Аркадия Первенцева, а также Бориса Полевого, который на тот момент, несмотря на близость к либералам, публично борцам с космополитами почти ни в чём не возражал, и трёх представителей национальных литератур – Мирзо Турсун-заде, Петруся Бровку и М.Ибрагимова. Кроме того, с подачи Софронова и одобрения Фадеева несколько новых человек было включено и в состав правления Союза писателей: в частности, Семён Бабаевский и Владимир Ермилов (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 189, л. 18).

Короче, Софронов добился того, чтобы его группировка в руководстве Союза писателей имела численный перевес. Но это вовсе не означало, что он заранее обеспечил себе победу. Либералы тоже не сидели сложа руки.

 Вячеслав ОГРЫЗКО

(Продолжение следует)