Александр КУРИЛОВ. Разговор с самим собой

№ 2015 / 38, 28.10.2015, автор: Александр КУРИЛОВ

Лирика – это особый вид словесности. В ней, что уже подметил Г.В.Ф. Гегель, «удовлетворяется потребность» человека «высказать себя», она «самовыражение» его души, её содержанием «является отдельный субъект», в ней «доводит себя до сознания душа с её субъективным суждением, её радостями, изумлением, болью и чувством».

Когда, почему и зачем у человека – «субъекта» возникла потребность «самовыразиться», «высказать себя»? Чем она была вызвана? Очевидно, она возникла тогда, когда отдельные представители человечества стали ощущать свою индивидуальность, осознавать, что они не такие, как другие их соплеменники, что они не похожи на всех, потому что видят окружающий мир, относятся к происходящему, воспринимают и понимают его, чувствуют и радуются не так, как все, и захотели о том каким-то образом заявить, «высказать себя», «самовыразиться», что получило воплощение в особом виде словесности, который со временем и назовут лирикой.

Эвтерпа. Худ. Хендрик Гольциус. 1592 г.

 

Художественная словесность создавалась искусственно в «назидание» людям. Лирика возникала как естественная реакция человека на увиденное и услышанное. Ему не надо было ничего выдумывать. Он сам, скажет вслед за Гегелем Белинский, был «содержание лирического произведения», а потому «всё, что занимает, волнует, радует, печалит, успокоивает, тревожит, словом, всё, что составляет содержание духовной жизни субъекта, всё, что входит в него, возникает в нём», всё это «законное достояние» лирики.

Лирика по сути – это разговор человека-«субъекта» либо с самим собой («Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», «Печально я гляжу на наше поколенье…», «Не жалею, не зову, не плачу…»), либо с конкретным, но отсутствующим адресатом) («Богоподобная царевна Киргиз-Кайсацкия орды…», «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье…», «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…»), либо с адресатом воображаемым («Играй Адель, не знай печали…», «До свиданья, друг мой, до свиданья…», «Я к вам приду в коммунистическое далёко...»).

Почему создатели лирических произведений, поговорив таким образом с самим собой непосредственно или с кем-то опосредованно, «удовлетворив» тем самым потребность «высказаться», «самовыразиться», этим, однако, не ограничиваются, а стремятся свои произведения обнародовать, сделать достоянием других людей? Зачем, с какой целью?

Прежде всего, в соответствие с основным назначением поэзии (словесности) – для «назидания» людям. Но если произведения художественной словесности создаются и публикуются, чтобы показать людям, как надо или не надо жить, вести себя, действовать, то лирические – как следует или не следует относиться к жизни, воспринимать её и чувствовать. Автор лирического произведения, публикуя свой разговор с самим собой или с воображаемым адресатом (собеседником), своими высказываниями «о всякой материи» желает, говоря словами М.В. Ломоносова, «преклонить других к своему о ней мнению».

Публикация художественных произведений – это своего рода выпуски наставлений по части, выражаясь протокольно, личного и общественного поведения. Публикация лирических, кроме «назиданий», касающихся отношения к жизни, восприятия её и вызываемых при этом чувств, – это ещё и поиск родственных душ, людей близких сочинителям по умонастроению, мировоззрению, мировосприятию, взглядам на происходящее и т.д., и т.п., тем самым, удовлетворяя их, неудовлетворённую до того, потребность в «самовыражении» и «высказывании себя». Это важнейшая функция лирики.

Наиболее полно такая потребность удовлетворяется в песнях, которые воспринимаются и поются многими словно это их собственные сочинения, как будто это они, а не кто-то другой, написал ту или иную песню и подобрал к ней мелодию. Подобное отношение к содержанию песен не случайно, потому что лирическая словесность начиналась именно с песен, которые создавались отдельными авторами, становясь затем достоянием всех и исполнялись поющими как их собственные.

В «самовыражении» и «высказывании себя» есть место и для постановки и для решения нравственных, социальных и идеологических вопросов. Только эти решения лирические – эмоциональные, непосредственная реакция на происходящее или свершившееся, в отличие от художественных – рациональных, опосредованных представлениями о том, как обычно ведут себя люди в тех или иных условиях, в тех или иных ситуациях и чем это оборачивается для них самих и их окружения.

В лирике, как и в художественной литературе, эти вопросы нередко решаются одновременно. Так, стихотворение М.Ю. Лермонтова «На смерть поэта» касается преимущественно нравственных вопросов, авот «Размышления у парадного подъезда» Н.А. Некрасова ещё и социальных. В.В. Маяковский заявляя:

«Радуюсь я, это мой труд вливается в труд моей республики», – сочетает решение социальных и нравственных вопросов, а  А.П. Межиров в стихотворении с рефреном: «Коммунисты, вперёд!» – вопросов нравственных и идеологических. И т.д.

Как художественное (вымышленное) изображение чего-либо или кого-либо, так и лирическое (эмоциональное) высказывание о чём-либо или о ком-либо составляют содержание соответствующих литературных произведений, которые являются последовательным решением нравственных, социальных и идеологических вопросов в той или иной литературной форме. Процесс (сюжет, фабула, композиция и т.д.), дающий возможность выработать такие решения, представляет собою своего рода «следствие по делу» персонажей и лирических героев, выступающих в данном случае в качестве своеобразных «подсудимых», где автор произведения является одновременно и следователем и судьёй, «приговаривая»их «пожизненно» отвечать за содеянное одним только изображением их поведения и поступков, уже изначально, как говорится, по определению несущих в себе оценку такого вида деяний, оценку, сформировавшуюся на то время у человечества или в данном, конкретном обществе. Эти оценки-«приговоры», которые естественно и автоматически «выносят» сами себе персонажи своим поведением и поступками, являются для них по сути бессрочными и остаются в силе, пока произведение сохраняет читательский интерес. Это относится и к высказываниям лирических героев, субъектов лирических произведений, что тоже поступки, а порою ещё и какие!

Если литературные произведения всегда субъективны, то решения – «приговоры», вытекающие из их содержания, всегда объективны и соответствуют реалиям жизни и деятельности людей того времени, в которое создавались произведения. Однако и приговоры, и судьи, и суды, как известно, бывают праведными и неправедными.

Да, решение нравственных вопросов может быть и безнравственным, аморальным с точки зрения традиционных, характерных для того или иного общества, духовных ценностей. Решение социальных вопросов – несправедливым, конъюнктурным, продиктованным эгоистичными, корыстными интересами определённых социальных слоёв и групп. Решение идеологических вопросов сплошь и рядом оказывается довольно противоречивым, продиктованным философскими, общественными, политическими, классовыми, партийными и т.п. воззрениями писателей.

Чтобы в этом разобраться и иметь возможность поддержать одни решения и «обжаловать» другие, осуществляя таким образом необходимый контроль за «приговорами» писательского суда, человечество создаёт специально для того предназначенный «надзорный, – говоря современным языком, – орган» – литературную критику. Она не может «отменять» или изменять решения писательского суда, её задача отмечать достоинства и недостатки этих решений, их характер и последствия для литературы и общественной жизни во всех её составляющих – нравственной, социальной, идеологической, – определяющихдуховный уровень и состояние культуры общества на том или ином этапе его развития.

У нас на такое призвание критики одним из первых обратил внимание
Н.А. Полевой, заявив в 1825 г., что главным назначением Отдела критики и библиографии в его журнале – «Московском Телеграфе» – будет «беспристрастный надзор за отечественной литературой». И последовательно осуществляет его, оценивая как современные, так и ставшие уже достоянием истории, литературные явления. И не только литературные, имея все основания, спустя пятнадцать лет, сказать: «До появления моего в журнальной литературе, критика только изредка мелькала в нашей журналистике… Никто не оспорит у меня чести, что первый я сделал из критики постоянную часть журнала русского, первый обратил критику на все важнейшие современные предметы». Это дело ещё при жизни Полевого было продолжено Белинским, по праву считавшего Полевого-критика своим учителем.

В чём смысл такого «надзора», что означает «беспристрастный надзор», возможен ли он и если возможен, то в каких границах и при каких условиях? – это предмет особого разговора, который в «Литературной России» уже был начат статьями «А был ли мальчик?» (2014,  № 8) и «Вступая в Год литературы» (2015, № 10).

Художественнаялитература и лирика, будучи разными видами словесности, представляют собою объекты и для разных наук, которые, согласно науковедению, являются частными в системе наук, терминологически объединяемых понятием «наука о литературе». В то же время и сами эти науки – о художественной литературе и лирике, – состоят из своих собственных частных наук. Для одной, важнейшими являются теория и история художественной литературы, для другой – теория и история лирики. И хотя все эти науки до сих пор не выделены в качестве отдельных и самостоятельных, тем не менее, то, что составляет их предметы, отчасти уже присутствует в существующих «Теориях» и «Историях» литературы и требует соответствующего оформления.

Изменение понятий о сущности, специфике и назначении художественной литературы и лирики делает необходимым вычленение из существующих «Теорий литературы», соответственно, теорий художественной литературы и лирики, где главным разделом первой должно стать учение о вымыслах, а второй – учение (представление) об эмоциях и способах их выражения (изображения). У нас в разработке этих учений самое заинтересованное и активное участие принял ещё в XVIII в. Ломоносов, включив в своё «Краткое руководство к красноречию» главы «О вымыслах», «О страстех речений» и «О возбуждении, утолении и изображении страстей» (См.об этом: Курилов А.С. Литературоведение в России XVIII века. М. 1981. С. 149–169).

В свою очередь, если исходить из того, что «без теории предмета, – как справедливо заметил Н.Г. Чернышевский, – нет дажеи мысли о его истории», а значит любые изменения в теории предмета неизбежно ведут к определённым изменениям и в его истории, нельзя не видеть, что с появлением в качестве самостоятельных теорий художественной литературы и лирики соответствующим образом должны измениться и существующие ныне «Истории» литературы, вплоть до написания отдельной «Истории лирики».

До сих пор все «Истории русской поэзии», к примеру, были посвящены художественной стихотворной литературе, к которой относили и лирику, рассматривая её в одном ряду с поэмами, балладами, идиллиями, драмами и другими сочинениями, основанными на вымышленном содержании. Терялось представление о лирике как невымышленной словесности и своеобразии её исторического развития, что обедняло картину духовной жизни России, того, что «занимало, волновало, радовало, печалило, успокоивало, тревожило» наших соотечественников на протяжении веков с момента появления у нас лирических произведений…

 

Александр КУРИЛОВ