ПРОТЕСТУЮ: ДЕКАБРИСТЫ НЕ БЫЛИ МАСОНАМИ

№ 2016 / 1, 14.01.2016

190 лет восстания декабристов отметили в Иркутске, Улан-Удэ, Новоселенгинске, Чите, Петровском Заводе, Ялуторовске, Москве, где библиотека имени Тургенева провела заседание общества «Мужество и гуманизм».

Отношение к декабристам в России меняется из века в век. А порой из десятилетия в десятилетие. Даже в годы Советской власти отношение к ним было неоднозначным. Ленин назвал их борьбу с самодержавием дворянским этапом освободительного движения России. Но его слова «Узок их круг, страшно далеки они от народа» бросили на них тень. Помню, как тихо отметили в 1975 году 150-летие восстания декабристов в Московском Доме учёных. А в это же время в Колонном зале Дома Союзов прошло торжественное заседание в честь 50-летия революции 1905 года, с участием членов Политбюро, которых в Доме учёных не было.

Всё ясно – в 70-е годы высланы из страны Солженицын, Ростропович, Вишневская, Шемякин… Наложен негласный запрет на писателей Стругацких, Войновича, поэта Высоцкого. Положены на полки многие замечательные фильмы. Подслушивание телефонных разговоров, перлюстрация писем, дежурство топтунов, тотальная слежка создали напряжение между творческой интеллигенцией и официальной властью. На волне возрождения монархических настроений декабристов стали называть цареубийцами, диссидентами, невозвращенцами.

В 2008 г. в Москве вышел роман А.Колышевского «Секта». В нём русский Нострадамус монах Авель предсказал в России третье иго. По Авелю, первое иго – татарское, второе – польское. Но миф о монгольском иге развенчан учёными Г.Вернадским и Л.Гумилёвым. Польское иго притянутоза уши. Поляков изгнали Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин. А третье иго, по мнению автора «Секты», пытались внедрить декабристы.

Миф о масонстве муссируют спецслужбы России со времён Бенкендорфа. Позже его перекрестили в жидомасонство, хотя евреев среди декабристов не было! К тому же масонские ложи запретил ещё Александр I. Однако Колышевский сделал мишенью именно масонскую секту.

Журнал Никиты Михалкова «Свой», вышедший в ноябре 2015 г., метит в ту же цель. Более того, именно он начал новую беспрецедентную атаку на декабристов. Глава Международной контртеррористической тренинговой ассоциации, автор книг по истории спецслужб России Иосиф Линдер пишет о тесных связях заговорщиков с западными «братьями» масонами: «Вся верхушка Северного и Южного обществ интенсивно контактировала с руководителями польских антироссийских организаций… Российские «вольные каменщики» тесно контактировали и с английскими, и с итальянскими, и с австрийскими ложами… Уверения советских историографов в том, что заговорщики действовали исключительно ради коренных социальных преобразований в стране, – миф».

Доктор юридических наук Иосиф Линдер должен бы знать, что император Александр запретил масонство задолго до восстания и своей смерти. Но Линдер считает, что повеление царя не было исполнено. И масонские ложи, в которые входили некоторые декабристы, продолжали действовать.

Что касается «польских антироссийских организаций», то тут явная передержка. Общество соединённых славян создали русские Андрей и Пётр Борисовы вместе с поляком Юлианом Люблинским. Несмотря на радикальность взглядов, никаким масонством в этом обществе и не пахло. Артиллеристы Борисовы и Люблинский были так заняты службой на Украине, что им было не до масонских обрядов. Общество соединённых славян стояло за дружбу между славянами. И в случае победы декабристов отношения русских с поляками и всеми славянами стали бы лучше. Впрочем, не будем гадать, что было бы, если…

А именно этим страдают авторы журнала «Свой», описывая, как вели бы себя декабристы после победы. История не имеет сослагательного наклонения. Однако Линдер пишет: «Если бы этот мятеж завершился для его устроителей удачей, страна захлебнулась бы в такой крови, что эксцессы Великой французской революции показались бы детскими шалостями».

В советское время пик интереса к декабристам пришёлся на 1970–90-е годы. Тогда «Политиздат» – крупнейшее издательство СССР, в серии «Пламенные революционеры» выпустило прекрасные книги В.Аксёнова, А.Гладилина, Ю.Трифонова, В.Войновича, Ю.Давыдова. Они писали не только о декабристах, но именно тогда появились лучшие книги о первенцах свободы Б.Окуджавы, Н.Эйдельмана, Я.Гордина, В.Кардина. В 1989 году в той же серии вышла моя книга «Высоких мыслей достоянье» – о Бестужевых. Критики отметили: «В.Бараев по-новому показал восстание на Сенатской площади и каторгу декабристов в Сибири».

К 190-летию восстания декабристов журнал «Свой» выдал такую серию статей о них, что показалось, что их писали потомки Булгарина и Греча. Валерий Бурт в статье «Жертвы мысли безрассудной», прямо цитирует строки Греча о Пестеле: «Какова его цель? Сколько я могу судить, личная, своекорыстная. Он хотел произвесть суматоху и, пользуясь ею, завладеть верховной властью в замышляемой сумасбродами республике. Достигнув верховной власти, Пестель сделался бы жесточайшим деспотом».

В.Бурт заканчивает статью стихами Фёдора Тютчева «14 декабря 1925 года». Не буду пока цитировать их, а расскажу, как я ответил на вопрос об этих стихах юным следопытам истории, приехавшим в 1998 году в Новоселенгинск, где проходила Всероссийская экспедиция «В потомках ваше имя отзовётся». Её организовал учитель школы № 49, Улан-Удэ В.И. Петров. В экспедиции участвовали более сотни юных москвичей, кяхтинцев, тарбагатайцев, иркутян. Дети преподнесли цветы к могилам декабристов Н.Бестужева и К.Торсона, съездили на правый берег, где раньше стояли город и крепость, построенная Ганнибалом, предком Пушкина. Кроме того, ребята выступали с докладами по декабристам, а вечерами до поздней ночи пели песни и рассказывали истории из их прежних походов.

Когда меня спросили о стихах Тютчева, я сказал, что 23-летний поэт написал: «Народ, чуждаясь вероломства, / Поносит ваши имена, / И ваша память от потомства, / Как труп в земле схоронена». И это в 1826 году, когда только что казнили пятерых главарей заговора, а сотни сослали в Сибирь и на Кавказ.

Тогда Фёдор Тютчев готовился стать дипломатом. Жестокая расправа напугала его, и он написал: «О жертвы мысли безрассудной». А Пушкин не побоялся отправить с княгиней Волконской знаменитое Послание: «Во глубине сибирских руд / Храните гордое терпенье, / Не пропадёт ваш скорбный труд / И дум высокое стремленье».

Автор статьи «Герой против заговорщиков» Владимир Перекрест воспевает сына силезского ветерана Семилетней войны Ганса Эренфрида – Иоганна фон Дибича. Поступив на службу к императору Павлу, 16-летний юноша становится Иваном. Получив боевое крещение под Аустерлицем, он в 1812 году сражался на Бородинском поле. А в конце того же года, возглавив в Пруссии отряд в две тысячи человек, вторгся между двумя корпусами противника, которых было в десять раз больше, и послал им предложение сдаться, ибо «они окружены». Враги поверили, и Наполеон лишился 18 тысячи прусских солдат. За все подвиги Дибича наградили тремя золотыми шпагами «За храбрость».

Дибич оказался рядом с императором в Таганроге, где 19 ноября 1825 года тот умер. Отправив гроб монарха в Петербург, Дибич начал разбирать его почту и обнаружил донос капитана Майбороды, где названы полковник Пестель и его 45 сообщников. Дибич арестовал Пестеля, Никиту Муравьёва и послал донесения Константину в Варшаву и Николаю в Петербург.

Описания подвигов Дибича и его действий по выявлению заговорщиков сделаны с восторгом. Правда, скоропостижная смерть Дибича, всего в 46 лет, наводит на мысль о некой расплате за содеянное. Он погиб при неясных обстоятельствах в 1831 году, в Польше, где вместе с генералом Муравьёвым подавлял очередное восстание поляков. Его за это назвали Вешателем. Между прочим, он родич повешенного Муравьёва-Апостола. А Дибич скончался то ли от холеры, то ли от яда в бокале шампанского, которое он всегда пил перед сном.

Никита Михалков и Елена Ямпольская, главный редактор газеты «Культура», приложением к которой стал «Свой», борясь за крепкое государство, решили сбросить с первенцев свободы ореол славы, объявив их жалкими заговорщиками. Чтобы нынешние либералы не пошли по их пути.

Процитировав Пушкина: «Товарищ, верь, взойдёт она, звезда пленительного счастья!», Валерий Бурт пишет: «А стоило ли во всё это верить?» и призывает забыть «душещипательно-лирический фильм с той самой «звездой» в заглавии».

Так газета «Культура» и журнал «Свой» призывают забыть не только Пушкина, но и целые пласты русской культуры. В «Слове издателя» Никита Михалков не пишет о декабристах, хотя три статьи, осуждающие их, занимают целых 8 страниц.

Говоря об исторической миссии нашей страны: «в сохранении самого ценного из того, что пришло к нам и с Запада, и с Востока», Михалков пишет: «Нелишне напомнить, откуда родом Малевич и Кандинский, Ротко и другие пионеры авангарда, супрематизма». На что намёк? Ясно, на семитские корни.

Но причём здесь Кандинский? В своей книге «Древо Кандинских» (М. 1991) я привёл родословие художника. Его предки – вогулы (манси), монголы. Правда, мать художника – обрусевшая немка, зато отец – коренной русский сибиряк, Селенгинский купец, который близко знал декабристов Бестужевых. В 1863 году он встречался с Герценом в Лондоне и через Китай доставлял «Колокол» и «Полярную звезду» в Россию. А его прадед женился на правнучке Гантимура, потомка Чингисхана. То есть и у художника Кандинского текла кровь Чингисхана!

Выступая в 1994 г. на международной конференции в Третьяковской галерее, я сказал об этом и о том, что абстракции Кандинского отражают шаманские видения предков. К такому же выводу пришла искусствовед Пег Вайс в своей книге «Кандинский и старая Россия. Художник как этнограф и шаман». (Нью Хейвен, США, 1995.) Мой доклад «Карма художника» опубликован в книге «Многообразный мир Кандинского» (Москва, 1995).

Лобовая атака на первенцев свободы возмущает. Они для меня родные близкие люди. Живя у Байкала, на берегу Селенги, я знал, что декабристов везли в Забайкалье по старой дороге мимо нас. Если бы у меня была некая машина времени, то увидел бы их рядом с нашим домом. А в тридцати километрах, на правом берегу Селенги, в Турунтаево, жил после каторги поручик Евгений Оболенский. В селе Батурино, похоронен член Общества соединённых славян Иван Шимков. Ещё выше по течению Селенги жили братья Николай и Михаил Бестужевы.

В 1957 году я впервые побывал на могилах Николая Бестужева и Константина Торсона. Увидев, как позёмка забвения заметает их могилы, я дал клятву, найти их потомков. Поиск шёл долго. 29 октября 1960 г. в «Литгазете» вышла моя статья «Реставрировать дома декабристов». На неё откликнулся правнук Марии Волконской. Он предложил создать дом-музей в Иркутске. И в 1975 году первые музеи декабристов открылись в Иркутске, Новоселенгинске, Петровском Заводе, Чите, Ялуторовске.

А потомков декабриста я нашёл в 1977 году после своей статьи в «Правде». Поразительно, они не знали о том, что их дед купец А.Д. Старцев – сын Николая Бестужева. Их родителей расстреляли в 1937 г. И они не успели открыть малышам тайну. А их мать тоже не знала об этом. Один из правнуков Бестужева Дмитрий Старцев, бывший моряк, писал мне такие яркие письма, что я посоветовал ему взяться за перо. Он ответил, мол, нет образования и опыта. Но стал писать рассказы и издал 10 книг. Вступил в Союз писателей России. В 2015 году его роман «Третий Константин» вышел в Канаде! Недавно я писал о нём в «ЛитРоссии»: «Гонец Чингисхана пересёк океан». Так Д.Старцев помог мне.

Рад, что многолетний поиск увенчался успехом: род Николая Бестужева не исчез, как думали все. Рад и тому, что в его правнуке воскрес литературный талант и прадеда, и его братьев Михаила и Александра Бестужева-Марлинского!

Уже заканчивая эту статью, 26 декабря 2015 г. я увидел в «Литературной России» статью Сергея Магнитова «Декабристы: приговор истории». Заявив, что он всю жизнь занимался декабристами как литературовед и историк, (что-то не помню его работ) Магнитов пишет: «Вообще декабристское восстание – один из открытых вопросов русской историографии, – Чем больше погружаешься в него, тем становится неспокойнее: что откроется ещё, меняющее привычную картину произошедшего?» «Декабрьское выступление – по сути, первый русский майдан… Не провоцируем ли мы избыточным чествованием новые майданы?» О каком чествовании речь? Ведь с 1970-х годов декабристов называют основателями диссидентства и замалчивают их.

Магнитов обвиняет декабристов в «невиданной неподготовленности к восстанию» и «роспуске армии». Вот как передёрнуто сокращение срока службы в армии, которое предлагалось ими. Как не вспомнить тут горькую народную песню: «Как служил солдат целых двадцать лет. Целых двадцать лет да ещё пять лет, службу долгую, службу тяжкую, за царя-отца, за отечество».

Прицепился Магнитов к слову диктатор восстания. Мол, раз руководитель назван так, то они стремились к диктатуре. Назвал декабристов «воплощением сезонного бунта – не более того. Не случайно после них не осталось ни серьёзных книг, ни учения, ни политических проектов».

Опровергать всерьёз эти строки смешно. Вспомните сочинения Лунина, Муравьёва-Апостола, Рылеева, кавказские повести Бестужева-Марлинского. Назову и книгу Н. Бестужева «Опыт истории российского флота», и более сорока портретов, написанных им в Сибири. А песни Рылеева «Ревела буря, гром гремел» и Глинки «Не слышно шума городского» народ пел и будет петь ещё века.

«Не пропадёт ваш скорбный труд и дум высокое стремленье», предсказывал Пушкин. И он был прав. Неслучайно сибиряки до сих пор чтят имена декабристов, которые многое сделали для преобразования Сибири и Дальнего Востока. Батеньков создал проект железной дороги по трассе нынешнего БАМа. Они обучали детей грамоте, их подопечные поступали в лучшие вузы Москвы и Петербурга. Братья Сабашниковы, близко знавшие декабристов, основали прекрасное издательство России. Семейства Боткиных, Прянишниковых дали миру известных врачей, писателей, учёных. Всероссийская экспедиция «В потомках ваше имя отзовётся» проводится уже десять лет подряд! Юные поклонники декабристов побывали в Баргузине, Тобольске, Ялуторовске, на острове Путятин, где жил сын Н.Бестужева А.Старцев, внёсший огромный вклад в освоение Дальнего Востока.

Магнитов пишет в финале своей статьи: «Улица Декабристов в Питере упирается в Пряжку, самую известную психбольницу. Склонный к символическому восприятию реальности, – пишет автор, – я немало на этот счёт переживал». Мол, история сама сложила адекватный контекст исторической оценки. После этих строк заголовок его статьи «Декабристы: приговор истории» звучит как окончательный и не подлежащий отмене.

А ведь именно царь и его клевреты впервые заявили, что восстание подняли безумцы. В статье «Безумство храбрых», (см. Проза.ру. В.Бараев), я перечислил двадцать трёх декабристов, сошедших с ума. Это небольшой процент от 579 человек, привлечённых к следствию. Полковник Булатов покончил с собой в Петропавловской крепости, а Николай Бобрищев-Пушкин, сошедший с ума в Якутии, маялся и мучил родичей 44 года.

Михаил Глебов, служивший в Министерстве юстиции, вышел на Сенатскую площадь из любопытства. Его мать, помещица под Путивлем, имела 700 душ. Да и сын получал неплохо. Увидев, как замёрзли солдаты Московского полка, он пожалел их и выдал сто рублей. Они согрелись водкой, едой. Глебова сослалина каторгу в Читу, а позже – на поселение в Кабанск, у Байкала. Там он стал говорить: «Зачем я вышел на Сенатскую площадь?» Люди начали дразнить его: «Эй, зачем ты вышел на площадь?» Глебов бросался на них, и однажды они избили его, и он умер. Горько за судьбу Глебова и стыдно за земляков, убивших его.

Приведу слова княгини Марии Волконской: «Если даже смотреть на убеждения декабристов, как на безумие и политический бред, всё же справедливость требует сказать, что тот, кто жертвует жизнью за свои убеждения, не может не заслуживать уважения соотечественников. Кто кладёт голову свою на плаху за свои убеждения, тот истинно любит отечество, хотя, может быть, и преждевременно затеял дело своё».

В стае злобных критиков декабристов оказался и Алексей Щербаков, автор статьи «Восстание в стиле абсурда», журнал «Загадки истории». Вожаки выглядят злодеями-кукловодами обманутых солдат. После ареста Пестеля «бессмысленный и беспощадный бунт» продолжил Муравьёв-Апостол. В Трилесах он «толкнул речь, обещая всем всего и сразу: свободу, счастье, выпивку и закуску». В Василькове захватил «денежный ящик» и начал говорить о свободе. Служивые поняли её как возможность погулять. В Мотовилове закупили спиртное. «За сутки около тысячи восставших выпили 184 ведра водки… Пограбили евреев, пару девушек изнасиловали».

«Дальнейшие действия Муравьёва-Апостола просто не поддаются логическому объяснению. Три дня восставшие крутились на отрезке в 20 км между Васильковым и Трилесами, что «говорит об отсутствии чёткого плана». 3 января 1826 года генерал Гейсмар (ещё один герой-спаситель, вроде Дибича) «сразу обратился к восставшим на языке под названием «картечь». Из тысячи солдат Черниговского полка на поле боя осталось лежать около сотни…

Не хочу больше цитировать «Загадки истории». И посоветую прочесть книгу Н.Эйдельмана «Апостол Сергей», изданную в серии «Пламенные революционеры».Поражает, как быстро журналисты откликнулись на призывы михалковского журнала «Свой» и перекрасили историю.

Жаль, что Лев Толстой не закончил свой роман «Декабристы». Начав его в 1860 году, он понял, что тема настолько глубока, что следует начать с войны с Наполеоном. Ведь они – дети 1812 года! И так увлёкся, что написал четыре тома «Войны и мира». После завершения эпопеи он пытался продолжить «Декабристов», но пошатнувшееся здоровье, а главное очень строгое отношение к теме не позволило ему завершить роман о них.

Запомните слова Льва Николаевича, которые надо бы знать нынешним критикам: «Декабристы – это всегда серьёзно». И настолько серьёзно, что я решил повторить заголовок статьи: Роман «Война и мир» рождён «Декабристами».

 Владимир БАРАЕВ