Михаил БОЙКО. Введение в алгокритику

№ 2016 / 7, 25.02.2016

Определимся для начала, что такое критический метод и стоящая за ним теория. Мы трактуем эти понятия в духе Жана Старобинского. Метод – это некоторая процедура, специально приспособленная для решения тех или иных проблем. Метод непременно должен быть более или менее формализуемым, чтобы минимально гарантировать воспроизводимость, проверяемость и, следовательно, объективную значимость выводов критика.

Художник Фабиан ПЕРЕЗ

 

Ведь что делает критик? Он ставит в соответствие некоторому исходному художественному тексту T1 некоторый критический текст T2. Вообще говоря, в актуальной практике никаких ограничений на T2 не накладывается. Критик может самовыражаться, как ему угодно. Механизм «выведения»T2 из исходного текста чаще всего остаётся большой загадкой, и проще всего объяснить это тем, что критик руководствуется не рациональными соображениями, а стихийным «вдохновением», случайными ассоциациями – проще говоря, пишет то, что ему пишется. Подобные бессистемные «откровения» могут обладать большой эвристической и эстетической ценностью, но остаются целиком субъективными. Таким образом, мы под критическим методом понимаем формальную процедуру, проливающую свет на то, как критик, отталкиваясь от исходного текста, порождает своё критическое высказывание Т2.

За методом стоит некоторая теория, которая оправдывает метод, объясняет его. Теория зарождается из метода, но имеет более широкую сферу применимости, позволяет верифицировать или фальсифицировать метод, модифицировать его, разрабатывать новые методы. Отношения между методом и теорией непросты, и Старобинский верно отмечает: «Собственно, здесь уже намечается круг: метод вытекает из теории, но ведь и для установления теории нужен был метод. Взаимодействие теории и метода зависит от некоторого соглашения о рациональности».

Алгокритика в нашем понимании – достаточно простой и хорошо формализуемый критический метод, и поэтому заслуживает некоторого внимания. Это очень специфический и ограниченный метод, то есть он оставляет за скобками очень многие смыслы исходного текста, но это относится ко всем вообще методам. Художественный текст, как правило, – это слишком многослойная и многоаспектная структура, чтобы его можно было исчерпывающе рассмотреть с помощью какого-то одного метода.

Термин «алгокритика» образован нами с использованием греческого слова «алгос», означающего «боль». Суть метода в том, что сначала из исходного текста извлекаются только те фрагменты, в которых говорится о болевых ощущениях и переживаниях действующих лиц, или персонажей в широком смысле (боль могут ощущать не только люди, но и животные, а в некоторых произведениях даже предметы и абстрактные сущности).
В результате вместо исходного текста, часто весьма объёмного, мы получаем некоторую «выжимку» – более плотный и компактный текст, который мы будем называть алгоэкстрактом исходного текста и обозначать AT. Если бы наша статья публиковалась не в газете, а в научном журнале, мы бы поставили над буквой A треугольную «крышечку» – так называемый циркумфлекс, который позволяет отличать обозначения операторов от других символов. Предполагается, что алгоэкстракт в художественной форме выражает некоторую авторскую «философию боли», заключённую в исходном тексте.

На втором этапе заключённые в алгоэкстракте неявные (имплицитные) философские смыслы бережно переводятся из художественной формы в явную (эксплицитную) понятийную форму, присущую критическому дискурсу.

Таким образом, алгокритическое рассмотрение текста протекает в два этапа: T1 – AT – T2. На первом этапе применяется хорошо знакомая процедура «обрезки текста», «снимания лишнего», «редукции». Многостраничное произведение при этом может уменьшаться до нескольких абзацев, а то и предложений. На втором этапе этот «остаток» (алгоэкстракт) подвергается другой хорошо известной процедуре, называемой в научной литературе «гомосемантический перевод» или «интерпретационное парафразирование». Это преобразование текста с сохранением общей семантики исходного текста, его смысла, в нашем случае – преобразование текста при котором образная система алгоэкстракта переводится в понятийную систему, художественный текст – в критический текст. Очевидно, что в ходе алгокритического рассмотрения все «болевые» смыслы исходного текста остаются неизменными, всё остальное отсекается или игнорируется – в этой связи мы не можем удержаться, чтобы не ввести для обозначения специфики алгокритики как метода ещё один термин – гомоалгический перевод (преобразование текста, сохраняющее «болевые» смыслы).

За алгокритикой как методом стоит некоторая теория, которую мы называем алгософией. Алгософия заслуживает отдельного рассмотрения, для нас важно лишь то, что эта теория придаёт особое значение боли и отношению к боли, то есть рассматривает боль как фундаментальный экзистенционал. Подобная теория может нравиться или не нравиться, казаться убедительной или абсурдной – условно примем её как некоторую данность.

Где в этом методе «слабые» места? На каком этапе в алгокритическую процедуру может вкрасться субъективность? Возьмём двух независимых критиков, владеющих алгокритическим методом. Очевидно, расхождения между ними могут возникнуть на этапе формирования алгоэкстрата. Представим, что они анализируют какой-нибудь известный текст, например повесть «Первая любовь» Ивана Сергеевича Тургенева. Начало этого текста очень радостное, эмоционально приподнятое и не содержит упоминаний о боли. Но вот наши воображаемые критики доходят до момента, когда главный герой «так неловко прикоснулся губами к пальцам Зинаиды, что слегка оцарапал себе конец носа её ногтем». Включать это предложение в алгоэкстракт или не включать? Это объективное затруднение – болевое ощущение слишком слабое и неопределённо выраженное, чтобы можно было сделать однозначный вывод.

Но вот следует момент, когда во время игры в верёвочку с Зинаидой главный герой, «зазевавшись, получил от ней сильный и резкий удар по пальцам». Тут больше определённости и, скорее всего, этот фрагмент оба критика включат в алгоэкстракт.

Далее мы доходим до слов: «Я сказал, что с того дня началась моя страсть; я бы мог прибавить, что и страдания мои начались с того же самого дня.
Я изнывал в отсутствие Зинаиды: ничего мне на ум не шло, всё из рук валилось, я по целым дням напряжённо думал о ней… Я изнывал… но в её присутствии мне не становилось легче». Без сомнения, оба критика включат этот фрагмент в алгоэкстракт.

Зинаида издевается над доктором Лушиным: «– <…> Так подайте ж вашу руку, я воткну в неё булавку, вам будет стыдно этого молодого человека, вам будет больно, а всё-таки вы, господин правдивый человек, извольте смеяться.

Лушин покраснел, отворотился, закусил губы, но кончил тем, что подставил руку. Она его уколола, и он точно начал смеяться… и она смеялась, запуская довольно глубоко булавку и заглядывая ему в глаза, которыми он напрасно бегал по сторонам…». И этот фрагмент любой алгокритик наверняка включит в алгоэкстракт. Мы видим, что, несмотря на некоторые маловажные расхождения, первый этап алгокритического рассмотрения достаточно объективен и воспроизводим. Алгоэкстракты, извлекаемые различными критиками из исходного текста, вообще говоря, не будут полностью совпадать, но будут иметь надёжное общее «ядро».

На втором этапе (гомоалгический перевод) расхождений в интерпретации может быть больше. Критик имеет различный жизненный опыт, мировоззрение, своё собственное отношение к боли. Но всё же алгоэкстракт гораздо сильнее ограничивает интерпретатора, чем исходный текст, поскольку он компактней и семантически однородней. Ошибки и предвзятости интерпретации в данном случае можно будет легче обнаружить и исправить.

Важно отметить, что, если в обычной жизни мы чаще всего можем сказать, какую боль – физическую или психическую – мы испытываем, то в тексте граница между ними гораздо более размыта, трудноуловима. Мы полагаем, что в рамках алгокритического метода целесообразно говорить просто о боли, не вдаваясь в её природу. Наверное, это разделение вообще носит искусственный характер, и совершенно прав Арне Юхан Ветлесен, утверждающий в «Философии боли», что «разделение боли на физическую и психическую приносит на самом деле больше вреда, чем пользы, как для понимания, так и для лечения».

Алгокритика – это метод, разработанный и апробированный автором данных срок. Заинтересует ли он ещё кого-то? Сложно сказать. Нашей целью было побудить к формальным критическим методам как таковым, и, как нам кажется, нет другого способа бороться с воцарившейся сегодня критической «вкусовщиной». Не столь важно, что за метод использует критик, как то, что он использует хоть какой-то метод.

 

Михаил БОЙКО