Второе издание репрессий школы Выготского?

№ 2016 / 34, 04.10.2016

РГГУ («рагу», как звали бывший Историко-архивный студенты девяностых) переживал разные периоды – и в основном на уровне «лучше» и «ещё лучше», котировался высоко. Сам я помню либеральнейшие времена в этом вузе – хотя, помню, так сказать с чёрного хода. На Никольской, в главном на тот момент здании в 1993-м и 1994-м в малюсенькой пристроечке во дворе исторического здания, мы совершенно бесплатно проводили репетиции. Это «мы» тогда не имело названия, просто парни с электрогитарами и парой «стандартов», снятых с «Лед Зеппелин». Где-то поблизости, в тех же дворах (в другой информации – подвалах) расстреливали Тухачевского, а в 1993-м – так хоть и не там, но уже из танков расстреливали советскую демократию, но мы всё тренчали «своё», хотя оно было именно что не своим.

Вот такой образ жизни поддерживался руководством РГГУ. Его апогеем стал концерт уже в здании бывшей Высшей партийной школы (исторически сросшейся с Университетом Шанявского) весной 1994-го – в самой главной аудитории. Юрий Афанасьев был демократом не только на словах – он открыл студентам своим небывалую вольницу. Сейшен, как это тогда называлось, проходил хаотично, но именно там вырисовывались лучшие, рок-звёзды. Пели и своё, и чужое, но больше соревновались в технике владения инструментами. Некоторые из тощих рок-старов были заметно и модно пьяны, а один из вокалистов, вынужденный часто промывать сипнущую глотку, разлил из огромной (другой не было – небось, где-то из лабораторий позаимствованной) чаши воду на древнее дерево аудитории, видавшей Есенина… Запах намокшей старины и рок на сцене, такого ещё не видавшей, такая там была первая половина 90-х.

3 4Afanasiev

Ю. Афанасьев

Именно во времена Афанасьева, когда школа Выготского мгновенно «на вольных широтах» выросла в цене, поскольку предлагала фундаментальность в образовании, – причём в мировом уже измерении (на конференции, скажем, года 1995-го, съезжались профессора от Аргентины до Канады, и австралийские порой встречались), семью Кравцовых-Выготских, а точнее всю их лабораторию, до той поры существовавшую в Институте психологии РАО, стали зазывать в РГГУ. Всё это происходило у нас на глазах и с нашим участием – их студентов. Очередная международная конференция выготскианцев (на западный лад звучало так), где мы выполняли роль волонтёров, открывалась в той самой, «подмоченной» аудитории, и открывал её с трибуны в числе прочих «випов» наряду с Афанасьевым, господин Асмолов – ученик «дворянствующего марксиста» А.Н.Леонтьева, либерал и антисоветчик запредельного уровня, тогдашний замминистра образования, человек, вхожий к Ельцину. Этот самый переход «дворянствующего марксизма» в психологии в полнейшую его противоположность – яростный «эмигрантский» идеализм, тема отдельного исследования, тут останавливаться не будем.

3 4

А.Г. Асмолов

Определённый флёр диссидентства, тогда мейнстримный, у выготскианства имелся – видимо, Афанасьеву это и нравилось. Хотя, справедливости исторической ради, надо отметить, что «репрессированной наукой» (каково звучит!) была лишь педология, в которую Л.С.Выготский действительно внёс существенный вклад. Но после знаменитого в определённых кругах Постановления ЦК ВКП(б) 1936-го года «О педологических извращениях в системе Наркомпроса» (прокололись на тестировании – обидели результатами Васю Сталина, это опять же по слухам из узких кругов) – лабораторию Льва Семёновича начали «громить», и делал это тогдашний директор Института психологии Борис Корнилов. Не доживший до этого два года, но и ранее схлёстывавшийся с будущими гонителями педологии, Выготский со слезами вылетал с дискуссий и в своей лаборатории возмущался: «Как это они не считают меня марксистом? я – марксист!!!» И верно: его фундаментальный подход в психологии с годами победил всякий наносной «марксизм», а фраза «Психологии нужен свой «Капитал» – станет направлением сотен дальнейших диссертаций. Кстати, только Выготский на рубеже тридцатых поработал и историком психологии на многие дальнейшие годы – предложил развести глубинную психологию (психоанализ, тогда завоёвывавший западные умы) и всякую прочую. Культурно-историческая концепция – суть выготскианства, – победила потом и психоанализ, и много ещё каких вывертов псевдонауки. В общем, Афанасьев знал, к какой могучей ветви сферы, до сих пор наукой не считающейся, хочет делать молодые «прививки» в своём РГГУ. И это древо скоро начало плодоносить.

Не знаю, кто предложил от скромного названия «факультет» перейти к «Институту Выготского» – скорее всего, сам Афанасьев, – но то, что прежде не удалось Институту психологии РАО под эгидой нашего вуза (МГППУ), пыталась реализовать всё та же обрастающая всё новыми кадрами лаборатория Кравцовых (Выготских). Сама Гита Львовна, дочка Льва Семёновича – увидела детище системных тогда либералов (Афанасьева) и своих детей. И факультет впечатлял многих. Под его эгидой, кстати, до последнего времени (очень надеюсь, что не до последнего!) работал виднейший философ современности Лобастов, ученик Эвальда Васильевича Ильенкова. Там же проходил ещё весной семинар по марксистской эстетике (Канарского), а это событие на фоне современной серости и «скрепности» – воистину ярчайшее, собравшее, хоть и в скайп-формате, но бывшую советскую школу – украинских ильенковцев, в частности.

Всё это, повторю, стало возможно – на судьбоносном стыке либерализма ещё первого издания, афанасьевского, и гуманитарного марксизма (назовём его с ухмылкой), но ведь понятно, как ещё тогда можно было позиционировать школу Выготского в вузе, отцом-благотворителем которого стал сам юкосовский Невзлин… Времена вроде бы недавние – а уже невероятные. Проходимцы «от Трубы» казались либералам воплощением всех своих гуманитарных устремлений, воры государственных масштабов – олицетворяли Свободу в её высшем воплощении (эта свобода им, кстати, пригодилась, когда пришлось убегать от мести конкурентов из силовигархии). Но где сейчас тот Невзлин?.. Да и Афанасьева нет – что, конечно, момент не главный. Сменилась парадигма и конфигурация власти – и если оправдание посадки Ходорковского логично строилось на якобы попытках продать часть ЮКОСа акционерам США, то нынешняя частичная продажа того, чем стал ЮКОС – Роснефти, воспринимается как благодеяние во имя государства…

3 4GenGrigЧто происходило в Институте Выготского на рубеже веков, а особенно в нулевых? Уверенный рост – парадоксально, но годы убийственной для страны приватизации, были для гуманитарных наук годами благоденствия. Издавались книги, проходили семинары, набирались платные студенты – и набираются поныне. Факультет стал доходным предприятием, а Геннадий Григорьевич Кравцов, на чьи плечи сперва легло управление факультетом даже стал подумывать, как укрупнение оформить организационно, и не отойти ли от дел… Громадные семинары, прежде, в неуютных девяностых, собиравшиеся даже и дома у Кравцовых порой, – теперь переселились в подобающие аудитории, а школа Выготского, как говорится, расправила плечи. Правда, с уходом Афанасьева всё стало хужЕть…

 Что там не поделили во времена Пивовара – нам остаётся только догадываться. Говорят, когда начали секвестировать преподавателей, на которых держался весь факультет, Елена Евгеньевна Кравцова, вообще женщина по-доброму эмоциональная, вспылила. И имела на то право: Афанасьев-то обещал совсем другое и ведь дал развернуться! Но кризис – для всех кризис. А, может быть, прикрываясь государственничеством и приглашая выступить в РГГУ заведомо там «непроходного» Старикова – кто-то провоцировал студентов, воспитанных на совсем иных, лево-либеральных идеалах? Ведь «скрепами» нынче гуманитариев можно лишь рассмешить… Это взгляд с одной только стороны.

Возможно и иное: цитадель либерализма начинает этап внутренней грызни, и самыми первыми тут оказываются кандидатами «на вылет» идеологически чуждые, хоть и внутри психологии, но марксисты, сторонники культурно-исторического, объективного взгляда на историю СССР, например. Не видящие там тех ужасов, что привыкли видеть либералы…

В любом случае этот скандал в благородном семействе (без иронии) не несёт ничего хорошего ни РГГУ, ни школе Выготского, а вот на господина Пивовара, нынче перешедшего в статус «духовного лидера» университета бросает нехорошую тень. Ведь и он когда-то занимался количественным анализом рабочего класса в СССР, и когда случился качественный скачок и его потянуло исследовать «Русское зарубежье» – вопрос идеологический. Посему оставаться системным либералом сейчас – значит, жертвовать не только прошлыми убеждениями учёного (ерунды такой…), но и непосредственно кадрами жертвовать. Впрочем, кадры – платят ему тем же. Междоусобица эта уже вышла за рамки вуза и психологов-выготскианцев, конечно же, беспокоит – а они во всём мире успешно внедряют культурно-историческую психологию и учение о развитии высших психических функций в образование. Тут задели, опять же, не одну «семью» – а семью большую.

Пришли новые времена «репрессированной науки»? Ответ: нет… Скорее, система даёт трещинки именно там, где встаёт вопрос о целях воспроизводства определённого типа сознания (студенческого) в целях конкретного будущего страны. Историками-антисоветчиками и так переполнены вузы, в ВШЭ они не умещаются, как и экономисты, коих перепроизводство для нынешней примитивной экономики очевидно. Значит, надо менять и курс и парадигму – и как раз бы в ту самую, выготско-марксистскую сторону, что гораздо объективнее открывает горизонты, нежели любят системные либералы, с трудом, как Медведев, различающие Февраль и Октябрь 1917-го… Но не нам тут решать, а лишь переживать.

 

Дмитрий ЧЁРНЫЙ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.