О бедном поэте замолвите слово

№ 2016 / 45, 22.12.2016

Недавно украинский поэт Александр Кабанов одним постом в Фейсбуке вызвал волну праведного гнева среди своих соотечественников. Возмущение было таково, что он получил не только сотни оскорблений, но и многочисленные угрозы, вплоть до обещаний физического насилия. «Набить морду», «убивать надо таких», и всё в таком духе. Опасаясь за собственную безопасность и безопасность своих близких, Кабанов удалил поспешно пост.

Так что же такое оскорбительное он написал? В ироничной манере, без всяких грубостей, он выразил сомнение в необходимости повального переименования географических объектов Украины в рамках так называемой декоммунизации. В частности, поэт недоумевал, зачем переименовывать Московский проспект в Проспект Бандеры?

Он высказал недоумение по этому поводу, потому что ведь и в самом деле, ну что такого крамольного в названии «Московский»? Ладно был бы Советский проспект или Проспект Сталина, тогда ещё можно было понять недовольство украинцев, негативно настроенных к определённым фактам в истории.
А упомянутое переименование – такое же странное, как если бы в России решили переименовать Киевский вокзал в вокзал имени Николая Данилевского. Совершенно нелепо, на грани абсурда.

Но украинские националисты не посчитали это нелепым. Напротив, нелепыми (и неуместными) они посчитали рассуждения Кабанова. До того, что, как уже было сказано, высказали ему массу самых грубых площадных оскорблений с угрозами рукоприкладства.

Это как раз то самое, что называется травлей. Когда на человека, выразившего своё мнение, набрасываются толпой, страстной и истеричной, жаждущей крови.

Меня всегда интересовал тип личности – участника травли. Как правило, это несостоявшиеся люди, с острым чувством неполноценности. Травля оказывается удобным инструментом для известного психологического приёма – переноса, когда человек, не способный решить собственные проблемы, выбирает объект замещения. То есть, чтобы не думать постоянно о собственной нереализованности, он переключается на нечто, не имеющее к нему прямого отношения, и отдаётся этому со всей душой, со всем жаром, как фанатик. Замечено, что таким замещающим объектом довольно часто становятся националистические идеи – мощные инструменты пропаганды и управления массами.

Один из умнейших людей XX века, Йохан Хейзинга однажды заметил, словно предвидя, что вскоре ждёт мир: «Ничто не может быть хуже для нации, чем бездумное превращение национальной истории в «опиум для народа» теми, кто используют её как подручное средство для достижения или удержания власти».

Национализм – очень мрачный симптом в том случае, если он начинает проявляться в шовинизме. А случай Кабанова показывает, что это как раз та самая ситуация – кто не согласен с нами, кто думает иначе, тот враг.

Нет, конечно, ничего плохого в любви к своей национальной принадлежности. Но когда эта любовь выражается в ненависти к чужим национальным проявлениям – это признак болезни нации. У всех: у украинцев, у русских, у китайцев, у вьетнамцев, у американцев, у индийцев и так далее, есть совершенно равные основания гордиться своим народом и своей страной, если хочется. Но я никак не понимаю, как из этого логически может следовать утверждение: «я гражданин Плутона, самой славной и великой планеты Солнечной системы, поэтому все остальные –
говно».

Характерно, что институт травли – обязательный спутник воинствующего национализма. Когда свора злобных ничтожеств, наконец-то получив шанс самоутвердиться, укусить, сорвать свою злость на другом, набрасываются на того, кто позволяет себе мыслить свободно и быть не таким, как все остальные.

 

Иван ГОБЗЕВ