Иван ГОБЗЕВ. КАКОЙ НАРОД САМЫЙ ЛУЧШИЙ

№ 2017 / 1, 12.01.2017

Пока в воздухе витает идея закона о нации, вообще интересно само по себе, нужен ли он и для чего. В общем, даже не ясно, что конкретно станет содержанием этого закона.

Нация – это намного шире, чем народность. Нация может объединять многочисленные этносы, совершенно разные культуры. И единственное общее для нации – это государство. В этом смысле россиянин – это национальность, а русский, белорус, туарег, мокша, эскимос – это этническая принадлежность. Точно так же и китаец – это знак принадлежности к нации, но среди китайцев найдутся десятки различных этносов, культурные истоки которых довольно различны.

Таким образом, закон должен говорить о россиянах. Но что он должен о них говорить? Об общем культурном наследии? Оно у народностей, населяющих Российскую Федерацию, совершенно не общее. Видимо, речь пойдёт о закреплении в законе ценностей, которые стали факторами, объединяющими и консолидирующими всех граждан России. Одним из таких факторов (и наверно самым значительным) является Великая отечественная война.

Я тут не буду рассуждать на тему, нужен такой закон или нет, это вопрос очень тонкий, но солидарность граждан в уважении к собственному государству – вещь очень важная.

Это понимали во все времена. Это понимали в древнем Китае, это отчётливо знали в древнегреческих полисах, это культивировали в Риме, а в наши времена – это стержень национальной политики США. Спартанец с детства воспитывался с сознанием того, что основная цель его жизни – служение полису. Конфуций заложил в основу своей системы нравственного воспитания безоговорочное признание авторитета государства. Для римлянина было высшей честью умереть, защищая Рим.
Ведущие политики США постоянно используют риторику, центральный пункт которой – величие американской нации и её особая роль в мире.

И вот, как мне кажется, претензия на величие и особую роль – очень опасная вещь, которая, собственно и ведёт к агрессивной внешней политике и порождает конфликты.

Конечно, само по себе национальное самосознание – очень хорошо. Оно является основой патриотизма, который объединяет людей перед лицом внешней угрозы. Во враждебном мире это просто необходимо, патриотизм заставляет забывать внутренние склоки и действовать сообща.

Но это всё так только в том случае, если патриотизм не перерастает в маниакальный национализм – когда люди до того гордятся своей национальной принадлежностью, что крайне негативно воспринимают любые инородные проявления. Это хорошо известное явление из области социальной психологии – ксенофобия, в основе которой лежит этноцентризм, предрассудки и стереотипное мышление.

Любое утверждение вида: «я горжусь тем, что я зулус» (вместо «зулуса» подставляем любой этнос) должно говорить только то, что произносящий это человек любит свою родную землю, свою культуру. К сожалению, на деле всё не так рационально, и в действительности это утверждение очень часто означает кое-что совсем другое, а именно: «всё остальные го-но, а мы лучшие».

Разумеется, оснований для таких утверждений в принципе нет, на вопрос «почему» как правило следует невразумительная, нередко злобная риторика, упирающая на древнюю и славную историю. Всем националистам такого толка мне хочется сказать, что в этом случае больше всего в мире нужно гордиться грекам, китайцам и индийцам – вот уж чья история в самом деле древняя, славная и чья культура стала основой для мировой цивилизации!

По такой логике, любой грек должен быть самым гордым, потому что для всего западного мира (и не только) будет верным утверждение: «всё, что вы имеете, вы имеете благодаря Греции». Однако, что любопытно, среди греков совсем мало агрессивных националистов, хотя я уверен, свою родину и культуру они действительно любят.

Да и вообще, можно ли утверждать, что, например, кабилы по умолчанию лучше шауйя? Думаю, что и там, и там найдётся примерно равное число хороших и плохих людей. Поэтому ни в коем случае нельзя сказать и такого: «Я горжусь тем, что я русский, потому что русские – лучшие на свете». Если вспомнить наших русских классиков (которых так любят поминать националисты), то можно обнаружить, что почти все их персонажи – люди дурные, за редким исключением. Среди героев Достоевского в большинстве случаев один положительный персонаж – это какой-нибудь идиот или слегка блаженный, вроде князя Мышкина да Алёши Карамазова. У Гоголя в «Мёртвых душах», например, вообще, пожалуй, положительного не сыскать. У Толстого есть, да, но их по пальцам сосчитать. У Лескова в «Очарованном страннике» заслуживает уважения только сам рассказчик – главный герой. Продолжать можно долго, но суть ясна: классики-то писали не кого-нибудь, а наш русский народ. И ничего ненормального здесь нет, помимо редких рыцарей, все остальные – простые, обычные люди, не хорошие, и не плохие, такие же, как и все во всём мире.

Вот это, как мне кажется, самое важное – сохранять понимание, что все люди, любой национальности, одинаковые, как бы они не любили свою родную землю и свою историю. Никто не лучше и никто не хуже. И надо надеяться, что в будущем законе о нации не будет националистической риторики, построенной на акцентировании чувства собственной исключительности, которая ведёт к вражде. Пусть лучше будет идея гражданской солидарности, основанная на том простом факте, что сила целого зависит от взаимной поддержки его частей.

 

 

 

 

 

 

 

 

Иван ГОБЗЕВ