ЛЁД ТРОНУЛСЯ

№ 2017 / 15, 27.04.2017

        Лёд тронулся – не прошло и года, как вновь заработали два киоска свежей прессы у метро «Водный стадион». «ЛитРоссия» в их ассортимент не входит, а «Литгазета» – пожалуйста. Третий киоск – на Головинском шоссе поодаль – пока не открылся.

        Вблизи метро «Красные Ворота» в один из киосков «ЛитРоссия», говорят, поступает каждый четверг. Раньше за ней приходилось тащиться к другому, пока не работающему выходу из метро, затем тот киоск опустел, но вижу – выжила Ваша замечательная газета! И при мизерном (вообще-то) тираже не потеряла распространения в столице.

       Пользуясь случаем, замечу, однако: удивляет меня порою в умнейшей Вашей газете, может быть, слишком трепетное, слишком бережное отношение к публикуемым авторским материалам – даже к тому, что неизбежно повергнет в недоумение «подкованного» читателя.

        Так, Алексей Курганов из подмосковной Коломны («ЛР», № 10) ничтоже сумняшеся пишет: «…ГлавЛит составлял и план издательской продукции на всю страну, определяя листаж и процент литературы по отдельным отраслям знания и для отдельных групп потребителей. То есть ГлавЛит выполнял не только карательно-«запрещательную» функцию, но и планировал издательскую деятельность, и заботился о высоком качестве публикуемых литературных и журналистских произведений. Кто на государственном уровне занимается планированием и качеством сейчас, когда того же ГлавЛита нет уже одиннадцать (??) лет?»

        Главлит (под разными полными наименованиями) существовал в СССР с 1922 по 1991 год, а не с 1926-го по 2006-й, что получилось у А.Курганова. И если бы планированием издательской деятельности занимался этот самый Главлит, чем бы тогда занимался Госкомиздат? Союзно-республиканский Государственный комитет по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, как он именовался в близкие нам 70–80-е годы. Главлитом же называли другое, собственно цензурное ведомство – Главное управление по охране государственных тайн в печати.

        Должностным лицам, вооружённым главлитовской печатью, – а мне довелось захаживать в их кабинеты с вёрсткой газетных полос – хватало проблематики, расписанной в секретных инструкциях, чтобы не тревожиться ещё и за качество публикаций. О качестве заботились многие, а товарищи уполномоченные буднично «литовали» прессу. Кстати, ошибочно и представление, будто главлитчики (во всяком случае «позднесоветские») боролись с огрехами и опечатками: получая вёрстку зачастую в «сыром», «грязном» виде, задолго до контрольной корректуры, не утруждали они себя дублированием чужой работы и на погрешности набора не обращали внимания. На слуху, впрочем, была история, как цензор не пропустил «Брянскую область Белоруссии» (возникшую случайно «по техническим причинам»). Отстоял, что называется, территориальную целостность России. Однако «споткнуться» на подобном ляпсусе мог кто угодно в издательстве и типографии. И так же просигналить сотрудникам редакции, ответственным за глупости.

       Да, основная функция цензуры, как считалось, – не допускать разглашения государственных и военных тайн. Только люди, пишущие в газеты, к настоящим тайнам обычно допуска не имеют, а если и имеют, то не каждый день лезут их разбалтывать в открытой печати. Но не может «тайноохранное» ведомство лишь рутинно штамповать вёрстку за вёрсткой: оправдывая своё существование и финансирование, оно должно регулярно вылавливать каких-то «мышей». И «мыши» ловятся – главлитчик требует, например, вычеркнуть из публикации о Владимире Высоцком название города в Восточной Германии, где мальчик Володя жил с отцом-офицером сорок лет назад. Нельзя, мол, раскрывать дислокацию воинских частей… Для какой разведки наш гарнизон в г. Эберсвальде сорок лет оставался тайной?

       Служили в Главлите здоровые и крепкие мужики. В перерывах между читками, ожидая представителей редакций, играли в шахматы «на скорость». Как только цензуру отменили и запретили, «ребята», очевидно, попали под тотальное сокращение. Но трудоустройство бывших цензоров, как и других увольняемых чиновников, мало озаботило тогдашнюю демократическую прессу. Жестокий век, жестокие сердца?

 

Александр ФИШМАН


        Кажется, в сети газетных киосков «Антарес» прописались вымогатели, которым, по-видимому, покровительствует столичный департамент СМИ.

        Наш читатель, похоже, ошибается. Уже весна в разгаре, а для московского департамента СМИ и опекаемых им киосковых сетей лёд, увы, ещё не тронулся. Те два киоска, которые открылись возле станции метро Водный стадион, принадлежат компании «Антарес». Киоски на более 80% заполнены чем угодно. Газеты же в их ассортименте занимают лишь ничтожную долю. Хотя киоски называются «Пресса». Так вот за то, чтобы наш еженедельник продавался в сети «Антарес», с нас требуют от 70 тысяч до полутора миллиона рублей. Интересно, куда смотрит Федеральная антимонопольная служба и прокуратура? Про руководство столичного департамента СМИ мы даже не спрашиваем. С ним всё ясно: оно одной рукой принимает от редакций и утверждает отчёты за расходование редкой и копеечной финансовой помощи, а спустя годы третирует те же редакции: мол, верните деньги в бюджет. В этом департаменте левая нога не знает, что делает правая. Третирующие журналистов сотрудники этого ведомства, заставляя редакции возвращать в бюджет деньги, своё поведение объясняют так: возможно, что все издания когда-то и отчитались за выделенные средства, но какие-то службы департамента не уведомили об этом бухгалтерию. Первому заместителю руководителя департамента СМИ г-же Юлии Казаковой, похоже, эта неразбериха нравится. Ведь в мутной водичке очень хорошо ловится рыбка. Но это не устраивает многих журналистов. Они недоумевают, почему госпожу Казакову до сих пор с треском не уволили.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.