ДУША МОЯ САМООБОЛЬЩЕНИЯМИ НЕ СТРАДАЕТ

Два письма Николая Тряпкина

Рубрика в газете: Находки, № 2018 / 45, 07.12.2018, автор: Евгений БОГАЧКОВ

В эти дни любители отечественной поэзии отмечают 100-летие Николая Ивановича Тряпкина (1918–1999), выдающегося поэта русского народного лада, той традиции отечественной литературы, таинственной национальной стихии, что передалась от Алексея Кольцова к Николаю Клюеву и Сергею Есенину и была донесена до самого рубежа XXI века благодаря самобытному слову нынешнего юбиляра. Кстати, точная дата рождения Николая Тряпкина – 5 декабря (22 ноября по старому стилю) 1918 года – стала известна только в прошлом году, благодаря краеведу из Старицы Александру Шиткову, который обнаружил соответствующую запись в церковной метрической книге (статья об этом была опубликована в нашей газете) села Первитино Тверской области, где крестили поэта (ранее днём его рождения считалось 19 декабря – день памяти святителя Николая по новому стилю). Совсем недавно дочь поэта передала в распоряжение Комиссии по творческому наследию Н.И. Тряпкина пакет с его рукописями. Предлагаем вниманию читателей два ранее не публиковавшихся письма поэта из этого домашнего архива.

Предположительным адресатом первого из писем является Вера Васильевна Буланова – редактор издательства «Художественная литература», где в 1984 году вышла книга избранных стихотворений Николая Тряпкина (в выходных данных этой книги в качестве редактора указана «В.Буланова»).

Адресатом другого письма, по-видимому, был полковник Владимир Владимирович Янчевский, сокурсник Николая Тряпкина по московскому Историко-архивному институту, куда оба поступили накануне Великой Отечественной войны. Вот что рассказала о своём деде на интернет-сайте «Бессмертный полк» внучка В.В. Янчевского:

«Янчевский Владимир Владимирович родился в г. Купино Новосибирской области 14 января 1922 года. Окончив там школу, поехал в Москву продолжать образование, поступил в Московский историко-архивный институт. Он мечтал стать историком. Всё так и получилось бы, но грянула война. Студентов института отправили рыть окопы. Несколько месяцев дедушка вместе с однокурсниками укреплял рубежи Москвы, но его не оставляла мысль, что надо идти на фронт. И он отправился в военкомат. После получения повестки принял Присягу и был направлен в действующую армию. Окончив краткосрочные курсы, стал наводчиком орудия. Во время боевых действий держал под прицелом фашистские танки, а в минуты передышки рассказывал красноармейцам о том, что успел прочитать во фронтовой газете. Так началась его карьера политработника. Сначала дедушка воевал на Северо-Западном фронте, затем на Калининском, потом на 2-м Белорусском под Боевым Знаменем Лиозненского Краснознаменного Верхнеднепровского 472 гаубичного полка. Полк форсировал Днепр, Березину, Неман, победно прошёл по всей белорусской земле, освобождал Польшу. Дедуля был награжден боевыми наградами – два Ордена Красной Звезды, Орден Отечественной войны, медаль «За отвагу», медаль «За победу над фашистской Германией» украшали его гимнастерку после Победы. Он надеялся в мирной жизни окончить институт и заниматься любимым делом, неоднократно подавал рапорт об увольнении из армии. Но неизменным был ответ: «Вы нужны Родине здесь, в армии». Дедушка был человеком чести и долга. И он честно исполнил свой долг – отдал Родине и армии тридцать с лишним лет в Краснознаменном Закавказском военном округе. Воспитывал подчинённых, в том числе и личным примером, участвовал в учениях, операциях по поимке нарушителей границы, помогал убирать целинный урожай. После выхода в отставку более десяти лет преподавал военное дело в школе, продолжая передавать эстафету старшего поколения своим ученикам. Многие из них после окончания школы поступили в военные училища, стали защитниками Родины. Когда после распада СССР судьба занесла его из Грузии в Ставропольский край, он остался верен себе. Никогда не отказывался от выступлений в школах, в музее, на предприятиях. Старался донести до слушателей своё твердое убеждение, что патриотизм – это главное качество настоящего человека. В 2000 году он в последний раз отметил День Победы, выступая в ККЗ «Факел» в г. Изобильный в маленьком спектакле в роли дедушки, который наставляет своего внука и завещает ему любить свою Родину. Зрители плакали. Он был полон планов, очень любил жизнь, но не выдержало сердце…».

1 ПИСЬМО РЕДАКТОРУ

Уважаемая Вера Васильевна!

Спасибо за письмо, оно вполне меня устроило, даже в отношении газеты «Правда». На всякий случай, если сверку мне просмотреть всё-таки не удастся, сделаю Вам ещё одно маленькое указание. На стр. 91 первая главка стихов. «Мартовские ходики» должна быть разделена на две половины – восьмистрочия (с помощью небольшого отступа), как это и сделано в других главках сего юного творения (загляните, напр., под цифру «3»). Главка должна выглядеть таким образом – я Вам нарисую:

Застукало

под окнами,

закапало

в снежок.

Пошло, пошло,

как ходики:

тик-так, тук,

ток

И окна

усмехаются

и стуку

и теплу

И солнечными

бликами

сияют

на полу.

Вы, наверное, заметили, что в смысле архитектоники стихов своих я всегда соблюдаю самую точную конструкцию. В этом сказывается моё бухгалтерское прошлое. По сему случаю, когда будете вычитывать сверку, уважьте мои конструкторские усилия и между означенными строфами поставьте разделительный значок, поскольку сам я этого значка в своей вёрстке, увы, не поставил.

Вот пока что и всё. Будьте здоровы.
Жажду Вас видеть.

Ник. Тряпкин

26 – II – 84.

P.S. Вспомнил о титульном листе. Исправил ли художник букву «Т» в моей фамилии? (или это – на обложке?). Помню, букву эту ретивый мастер изобразил настолько фигурально, что фамилия получалась какая-то совсем другая.

P.P.S. А сверочку-то всё-таки пришлите, если сам не подъеду.

Н.Т.

2 ПИСЬМО СОКУРСНИКУ

Москва – Беляево

Дорогой Володечка!

Спасибо тебе и за письмо и за открытку. Извини, что не ответил тебе сразу же при получении письма, ибо намерения мои были самые благие. Секрет заключается в том, что к своему ответному посланию мне очень хотелось приложить и свою новую книжицу, которую я ожидаю вот уже три месяца или даже больше и буквально – со дня на день (Скорее всего, речь идёт о книге «Огненные ясли», выпущенной в 1985 году в издательстве «Советский писатель». – Евг.Б.). Книжка давно уже отпечатана, да вот застряла где-то на складах, а у меня на руках один только сигнальный экземпляр. Обещаю тебе твёрдо, что как только появится тираж – непременно вышлю.

Я очень счастлив, друг мой, что мы с тобой встретились. Это через сорок-то четыре года! Встреча эта меня тоже потрясла, а вернее – ошарашила. Я только взглянул на тебя – и буквально физически ощутил, как время прошумело над моей головой. Сорок четыре года – ведь это же целая история, почти вечность! Мне всё казалось, что молодость наша, Историко-Архивный институт, Вова Янчевский, Галиночка-картиночка и т.д. и т.д. – всё это мне только снится. И вот я увидел всё это своими собственными глазами и прикоснулся ко всему этому своими же собственными ручками. Ибо видел перед собой тебя, и держал в ручках своих твою старинную записную книжку с моим собственным автографом тех времён! Вот и говори, что не бывает чудес на свете!

Очень и очень благодарю тебя, дорогой мой, что ты посетил меня в моём уединении. Правда, я замучил тебя стихами, но ведь такие грехи случались и с Пушкиным. Я тебе, кажется, уже напоминал чистосердечные строки из «Онегина»:

Да после скучного обеда
Ко мне забредшего соседа,
Поймав нежданно за полу,
Душу трагедией в углу.

Правда, я-то тебя не накормил обедом, ни скучным, ни весёлым. Но в этом, братец мой, ты сам виноват, поскольку ежеминутно рвался от меня к кому-то и куда-то (из черновиков письма видно, что адресат спешил на встречу с Расулом Гамзатовым, к которому, как следует из тех же черновиков, сам Тряпкин относился весьма критически. – Евг.Б.). Надеюсь, что мы не раз ещё встретимся – и уже никакой торопливости проявлять не будем. Только уж тогда пожалуйста не церемонься – удерживай меня от стихов. А то ведь мы, стихописцы, народ такой, – ради звуков своих не пожалеем не только жизни собственной, но и дражайшего друга не пощадим.

Кстати, высокая твоя оценка пиитических упражнений моих для меня, конечно, приятна, ибо чьё самолюбие на похвалу не податливо? Но душа моя, слава богу, самообольщениями особо не страдает, поскольку воспитана в совершеннейшей трезвости. Если среди всего, что я написал, найдётся с десяток приличных стихотворений – это меня вполне устроит.

Желаю тебе, Володечка, всего-всего самого наилучшего, приезжай чаще в Москву и навещай меня. Хорошо быть анахоретом, особенно в наши суетные времена, и тем не менее закупориваться наглухо от всего на свете – тоже не резон, даже для поэтов.

Итак – обнимаю тебя, сердечно кланяюсь твоей супруге и всему твоему семейству.

За мной – книга, я это помню.

Н. Тряпкин

26 – XI – 85