Еврейская сага: между смертью и любовью
Рубрика в газете: Литературное наследие – XXI век: Имена и Фигуры, № 2024 / 3, 27.01.2024, автор: Максим БУРДИН
Тема немецкого нацизма и Второй мировой войны оказалась настолько трагичной и переломной для всей последующей мировой культуры, что литературные сюжеты, посвящённые этому роковому этапу в истории человечества, прославили не только мировые светила вроде Эриха Марии Ремарка и Генриха Белля или знаменитых советских писателей Василя Быкова, Виктора Некрасова и других, но и в новом XXI веке нашли своё отражение в международных бестселлерах таких современных авторов, как Джон Бойн или Маркус Зузак. По праву претендуя встать с ними в один ряд, свой роман-тетралогию «Рог Мессии», посвящённый теме холокоста в Латвии, создаёт и наш бывший соотечественник, выдающийся израильский писатель, главный победитель Общенациональной литературной премии «Неформат» за 2022 год Ханох Дашевский.
Родившийся и выросший в советской Риге, прозаик, публицист, поэт и переводчик Ханох Лазаревич Дашевский, прежде чем навсегда переехать в Израиль в 1987 году, в течение долгих шестнадцати лет вёл активную общественную борьбу, добиваясь законного права репатриироваться на историческую родину.
«Известную часть рижской еврейской молодёжи, в том числе весь тот круг, к которому принадлежал и я, объединяли сионистские убеждения», – вспоминает писатель о том периоде жизни в одном из интервью, рассказывая, в частности, как он, вопреки угрозе оказаться в тюрьме за «антисоветскую деятельность», активно занимался распространением и развитием еврейской национальной культуры в качестве руководителя нелегального литературно-художественного семинара «Рижские чтения по иудаике».
Состоявшись к настоящему времени как искусный переводчик знаменитых еврейских поэтов, а также являясь глубоким знатоком истории и культуры своего народа, Ханох Дашевский примкнул к плеяде тех исключительно редких авторов, таланта и трудолюбия которых хватает на создание целого романа-эпопеи. В вышедших к настоящему моменту трёх томах «Рога Мессии» (из четырёх запланированных) писатель сумел создать целый еврейский мир военного периода, со множеством первоплановых, второстепенных и эпизодических персонажей, каждый из которых имеет свой характер, сюжетную миссию и судьбу.
Особую культурно-историческую ценность роман-тетралогия «Рог Мессии» представляет тем, что охватывает буквально все уголки еврейской жизни и гражданской борьбы начала роковых 1940-х годов – от оккупированной Риги и советских фронтов Великой Отечественной войны до палестинской еврейской эмиграции и сионистского террористического подполья, ведущего борьбу против британского колониального господства. Каждый из уголков охваченного ужасом и смертью еврейского мира предстаёт перед читателем глазами того или иного ключевого персонажа, которых объединяет фигура главного героя романа, рижского врача Залмана Гольдштейна. Запутавшись в клубке сложных семейных отношений и не желая расставаться с нажитым имуществом, доктор Гольдштейн воплощает в себе собирательный образ всего обеспеченного рижского еврейского общества, которое упорно закрывало глаза на дамоклов меч нависающей над головой «коричневой чумы» из страха перед необходимостью ринуться в неизвестность ради спасения своей жизни и жизней своих близких. Отказываясь от единственного шанса на спасение под жарким солнцем Палестины, Залман Гольдштейн до самого немецкого вторжения остаётся в родном городе. Тем самым он обрекает на страшную смерть свою супругу Эстер, а себя и детей – на бесконечный порочный круг злоключений, который ему с дочерью Лией приходится проходить в застенках еврейского гетто, а его сыну Михаэлю – на полях сражения, в кровавых битвах с нацистскими захватчиками и в тыловых схватках с предателями-«власовцами».
Параллельной сюжетной линией в книге проходит непростая судьба высокоодарённого еврейского поэта Йосефа, бывшего любовника Эстер Гольдштейн. Благодаря этому персонажу, Ханох Дашевский не только погружает читателей в прописанную до деталей атмосферу палестинского еврейского общества, где царит своё непонимание и разлад, но и в полной мере проявляет на страницах эпохального романа свой талант стихотворца, который нисколько не уступает его таланту прозаика.
Любимая, поверь, я не простил
Себя, прикрывшись мудростью лукавой,
За то, что твою руку отпустил
И ты ушла дорогою кровавой.
Давно умолкли птичьи голоса,
Уже давно сады отзеленели,
И зимним льдом сковало небеса,
И, словно в бурю, закачались ели.
На снег ступала ты, как на траву,
И только слёзы падали, не тая,
Когда в свой час к раскрывшемуся рву
Ты подошла, нагая и святая.
Классические силлаботонические стихотворения, написанные от лица литературного персонажа, будто сошли со страниц поэтических сборников Серебряного века и пронимают до глубины души своей искренностью и драматизмом. В соответствии с развитием сюжета, автор дополняет картину разворачивающихся событий как разрывающей душу любовной лирикой, обращённой к погибшей возлюбленной Йосефа или к его неверной жене, в объятьях которой он пытался найти утешение после разрыва с Эстер, так и лирику философского и гражданского содержания, в которой отразилась вся боль и горечь тернистого пути, выпавшего на долю израильского народа в его нескончаемой борьбе за выживание и обретение Земли обетованной.
Под маскою безжизненной луны
Раскинулись кровавые погостья,
А в небесах пусты и холодны
Мерцают звёзд опаловые гроздья.
Не будет больше радостных вестей,
Не будет свадеб, и не будет песен.
Стал целый мир долиною костей,
Где образ смерти бродит, бестелесен.
Из ямы не восстанет ни один,
Не вытащит из липкой грязи ногу,
И только вопль из сумрачных глубин
Достигнет слуха, поднимаясь к Богу.
Неподдельный ужас вызывают на страницах романа жизненные, реалистически выписанные сцены хладнокровной расправы латышских и литовских коллаборационистов над еврейским населением, которое забивали до смерти у всех на глазах прямо на улице. Однако, несмотря на всю жестокость происходящего, на первый план в книге всё же выходит психологическая сложность межличностных отношений и разнообразные любовные линии, через которые герои эволюционируют и раскрываются по-новому. В страданиях о безвозвратной потере любимых или в надежде обрести счастье в новой вспыхнувшей страсти герои словно очищаются душой, возвышаются над собственными слабостями, в самых неожиданных ситуациях внезапно проявляя чудеса самопожертвования. Так порой даже предатель и негодяй может повести себя героически, если на кону спасение дорогого ему человека, а непримиримая соперница оставит в стороне собственную ревность и амбиции, чтобы попытаться спасти жизнь вчерашней конкурентке. Словно следуя заветам Льва Толстого, утверждавшего через свои произведения, что раскаявшийся грешник до последнего вздоха сохраняет шанс спасти свою бессмертную душу, маститый прозаик оставляет право на духовно-нравственное очищение даже самым, казалось бы, безнадёжным «заблудшим овцам», вроде одного из ведущих персонажей книги Юды Айзексона. Лишь ценой длинной вереницы горестных утрат он приходит к осознанию своего прежнего эгоизма, не дававшего ему заботиться о ком-то, кроме себя самого, и его преображение в обретённой жертвенной любви является, пожалуй, одной из самых ярких психологических метаморфоз на страницах масштабной еврейской саги.
Персонажи Ханоха Дашевского прежде всего интересны тем, что в них нет прямолинейности и плоскости, они максимально далеки от архаичных принципов классицизма, строго делившего литературных героев на положительных и отрицательных. Как и в жизни, каждый из героев романа сложен и противоречив, его личность имеет множество оттенков и полутонов, в которых предостаточно и хорошего, и дурного. И в конечном счёте, в основу сюжета романа-эпопеи заложена вечная и всегда актуальная идея о том, что светлая, благородная сторона человеческой души несоизмеримо выше и сильнее, чем искусственно распаляемая злоба, мелкая, корыстная подлость или сиюминутная трусость. А значит, зло не может победить в глобальной перспективе – оно неизменно повергалось в прошлом, будет повержено и в будущем.
Максим БУРДИН,
издатель, писатель, публицист,
общественный деятель
Максиму Бурдину огромное спасибо за рассказы о писателях. О Ханохе Дашевском узнал только сейчас. Надо прочитать Рог Мессии
Максим, переслал адрес Вашего замечательного очерка редактору Международного журнала “Мишпоха”, Аркадию lШульману который много пишет о Холокосте. Недавно в Могилёве театрализовали его пьесу о любви цыгана и еврейской девушки во время Холокоста. Они бежали из немецкого плена, были в партизанах и прошли много испытаний. Эта пьеса представлена к театральной премии.