Мне родина дала поэта званье

№ 2022 / 17, 06.05.2022, автор: Руслан СЕМЯШКИН (г. Симферополь)

За свою долгую, непростую, но, наверное, все-таки счастливую жизнь этот необыкновенно одаренный и наделенный недюжинными талантами сын таджикского народа многое успел. Судите сами – Мирсаид Миршакар, чей 110-летний юбилей со дня рождения приходится на 5 мая текущего года, был настоящим гражданином и коммунистом, большим патриотом родного края и всего огромного советского государства, прекрасным поэтом, писателем, драматургом, редактором, киносценаристом, крупным общественно-политическим деятелем, да и просто хорошим семьянином и отцом, воспитавшим достойную смену.

Творчество Миршакара действительно было многогранным. Он известен как поэт, автор целого ряда удивительных поэм эпического характера, ставших классикой таджикской литературы, получившей именно в советские годы широченный размах для своего развития и воспитавшей десятки крупных, по-настоящему талантливых писателей и поэтов. Их имена рядом с такими глыбами, как Садриддин Айни, Абулькасим Лахути, Мирзо Турсун-заде, Мирсаид Миршакар, Мумин Каноат, – стали хорошо известны не только в Таджикистане и других уголках Советского Союза, но и далеко за их пределами.

     В литературу Миршакар пришел не ради мнимой славы, приобретенной за счет иных авторов. Слава славой, о ней, конечно, грезят все литераторы, отказывающиеся писать лишь для себя и, что называется, в стол, а тогда, в начале тридцатых годов прошлого столетия, молодой редактор газеты «Ударник Вахшстроя» и секретарь комитета комсомола строительства,  хотел лишь мысли свои излагать в стихотворной форме, сочиняя тем самым стихи, адресованные народу. 

     При этом следует сказать, что Вахшстрой сыграет в судьбе Миршакара, уроженца кишлака Синдеви Горно-Бадахшанской области, рано потерявшего отца и воспитывавшегося в детском интернате, а, затем, в 1930 году окончившего в Сталинабаде (прежнее название Душанбе. – Р.С.) партийную школу, – действительно важную роль. Так уж сложится, что в начале 30-х годов, ему, тогда еще совсем молодому поэту, зарекомендовавшему себя с самой хорошей стороны во время учебы в партийной школе, в ЦК Компартии Таджикистана однажды сообщат о назначении его редактором газеты на Вахшстрой. На сомнения Мирсаида, справится ли он с этим ответственным поручением, по воспоминаниям великого таджикского поэта Мирзо Турсун-заде, ответят: «Ничего. Республика молодая, и кадры молодые. Растите вместе».

     И на строительстве Вахшской оросительной системы Миршакар не только станет расти в личностном и профессиональном плане, но и напишет в 1934 году свою первую поэму «Знамя труда», посвященную героям пятилетки. Здесь же, на ударной стройке, в тесном контакте с жизнью и ее главными творцами – рабочими, и раскроется в полную мощь его самобытный, удивительный талант, позволивший ему там же, на Вахшстрое, приступить к работе над самой своей известной поэмой «Золотой кишлак», удостоенной впоследствии, совместно с поэмой «Непокорный Пяндж» Сталинской премии третьей степени.

     К сему замечу, что Миршакар, заявив о себе в качестве поэта, участвуя в 30-е годы в борьбе с формалистами и пантюркистами, а также за партийность таджикской литературы, неустанно учился не только у таджикских классиков, но и у передовых писателей русского и других братских народов. Именно обращение к лучшим образцам литературы помогло ему сформироваться в индивидуального художника, крепко и основательно ставшего на литературный путь.    

     Поэма «Золотой кишлак», создававшаяся Миршакаром в 1940 – 1941 годах и удачно переведенная на русский язык А. Адалис, начинается с того, что рассказчик, а это, почитай сам автор, излагает историю старика, живущего ныне на колхозной земле о том, как он, услышав предание о рае на земле, искал многие годы Золотой кишлак…

                                     Я был в далекой юности своей

                                               Не лучше остальных и не глупей,

                                               И в зрелости я тихий был мужик,

                                               Памирский камень вспахивать привык,

                                               И сам не знал – близка иль далека

                                               Дорога Золотого кишлака.

     Долго скитался по странам Востока этот таджик, успев в странствиях потерять родного брата и состариться, превратившись по сути в жалкое подобие человека, практически утратившего людской облик, так и не увидевшего счастья на земле, но насмотревшегося при этом на людскую печаль и «горе-нищету». И вот однажды, не различая времени и дорог, не отдавая себе отчет, в какой стороне пролегает его путь, он замечает наконец-таки долгожданный Золотой кишлак и идет туда…

    Там же его окружают люди и один из мужчин говорит ему:

                                     «Я – Шарафджон, отец».

                                               «О сын! – я закричал, затрясся весь. – 

                                               Тут Золотой кишлак! Мы оба здесь!

                                               Как ты нашел обетованный край?

                                               Привел ли мать-старуху? Отвечай?» <…>

                                               «Отец, не плачь! Собою овладей.

                                               Ты – у себя, на родине своей!

                                               Ты в нашем старом, давнем кишлаке, –

                                               Вот лысая гора невдалеке;

                                               На том клочке, где ты стоишь теперь,

                                               Был некогда наш старый дом, поверь!

                                               Ты двадцать лет отсутствовал, ота!

                                               Тобой владела древняя мечта,

                                               Что где-то есть счастливая страна,

                                               Полна любви и жалости она…

                                               Но счастья нет готового нигде –

                                               Ни на земле, ни на другой звезде!

                                               Счастливых и несчастных нет планет,

                                               И жалости, отец, на небе нет!

                                               Ты – у себя. Все то, что видишь здесь –

                                               Гирлянды роз, и хлеб желанный весь,

                                               И каждый плод, и каждый новый дом, – 

                                               Добыто нашей волей и трудом.

     Старику этому повезло, ведь он, гонимый в свое время крайней нуждой, будучи малообразованным и поддавшись силе бесплодного, но красивого, практически сказочного предания, – вернулся все же домой, в один из обычных кишлаков молодого Советского Таджикистана, – не богатый, а лишь начинающий крепко становиться на ноги… Но как разительно этот колхозный кишлак отличается от того старого и убогого кишлака, запечатлевшегося в памяти пожилого человека, привыкшего к нищете и бесправию, бывшими для него обыденностью.

     Перемены, пришедшие на землю Таджикистана, стали возможны, с утверждением на ней Советской власти. И сам Миршакар мог об этом говорить уверенно, со знанием дела, так как приход народной власти осуществлялся на его глазах. Да и рос, мужал он уже при Советской власти, поставившей его на ноги и давшей реальную возможность сформироваться неповторимой личностью, посвятившей себя служению народу.

     О величии свободного народа, народа творца, Миршакар говорил и в поэме «Золотой кишлак», заявляя таким образом о том, что трудолюбивому народу не страшны никакие трудности и невзгоды, если он един в своих помыслах и стремлениях.

     Возвышенными словами о величии народа, Миршакар и завершал эту поэму, которую ни в коем случае не стоит воспринимать, как рассказ о судьбе отдельно взятого человека, отчаянно искавшего в дальних краях земного счастья. И, несомненно, потому, что в истории таджикского народа он был не одинок, – множество его соплеменников до Октябрьской революции в буквальном смысли прозябали, существуя в нечеловеческих условиях, заставлявших их верить в небылицы, повествовавшие о нормальной человеческой жизни…

                                       Да снизойдет к истории моей

                                                  Тот, кто богов и демонов сильней,

                                                  Чья воля на Памир меня вела;

                                                  Да славятся в веках его дела!

                                                  Кто, сотни раз листву переменив,

                                                  Как дуб, в итоге остается жив!

                                                  Кто все переборол – и не умрет,

                                                  Кто всемогущ и милостив – народ!

     Произведения Миршакара заметно отличались тем, что всеохватно отражали жизнь Советского Таджикистана и всего союзного государства в ее непрерывном развитии и во всей полноте. И знали его творения не только на земле предков и в других национальных советских республиках, но и за пределами Советского Союза.

     Те же поэмы «Золотой кишлак» и «Ленин на Памире», ставшие этапными для таджикской литературы, издавались на русском, украинском, татарском, азербайджанском, казахском, туркменском и других языках. А в Киеве, к примеру, тираж поэмы «Золотой кишлак» превысил однажды пятьдесят тысяч экземпляров, что для республиканских издательств являлось в советские годы случаем исключительным.

     С самых ранних своих поэтических проб Миршакар неизменно пытался внедряться в дела повседневности. Его все живо интересовало. И для каждого нововведения или значимого для республики события он находил время, дабы их изучить, а затем и поразмышлять над ними. Потому-то, допустим, если бы Миршакар не участвовал в строительстве Вахшской оросительной сети, вряд ли он смог бы впоследствии с такой художественной убедительностью написать «Золотой кишлак» и посвященную творческому труду и расцвету республики поэму «Непокорный Пяндж». Поэмы, отличавшиеся своей реалистичностью и красочностью, ну, и, безусловно, сочностью языка, позволявшего доносить мысли поэта до людей разных и по возрасту, и по роду занятий, и по уровню их образованности, что также со счетов сбрасывать не стоит. Недаром же М. Турсун-заде как-то верно подметил, что «…Миршакар написал свои лучшие вещи – поэмы «Золотой кишлак» и «Непокорный Пяндж» – потому, что хорошо знал жизнь героев».

     Кстати, на IV съезде писателей СССР, проходившем в мае 1967 года, крупнейший таджикский поэт и общественный деятель, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Сталинской премий М. Турсун-заде в своей речи заметил, что: «Советская поэзия черпает вдохновение из неиссякаемого родника народной жизни. Успех моего земляка, народного поэта Таджикистана Мирсаида Миршакара я объясняю прежде всего глубоким знанием истории и фольклора памирцев, их жизни и чаяний. Веками бытовала в Бадахшане легенда о золотом кишлаке, где все люди свободны и счастливы. Такими кишлаками стали в годы Советской власти памирские селения. И поэт создает свои известные поэмы «Золотой кишлак», «Непокорный Пяндж», «Ленин на Памире»…»

     Ставшая подлинным украшением таджикской советской литературы поэма «Ленин на Памире», написанная в 1955 году, как и поэмы «Ленивая степь» и «Любовь горянки», повествовавшие об освоении целинных земель и о борьбе с пережитками прошлого в людском сознании, отношении к женщине – автобиографичны. Но в то же время являются частицей истории Советского Таджикистана, и, по существу, всей нашей необъятной страны. А рассказывается в поэме о том, как имя Ленина стало проникать в предреволюционные годы на древнюю таджикскую землю и как стали несколько позже предваряться в жизнь ленинские декреты, способствовавшие проведению в Таджикистане прогрессивных экономических и культурных преобразований. При этом, своеобразность данной эпической вещи просматривается также и в том, что она написана от имени детей, получивших благодаря Ленину и партии большевиков возможность получать образование, и именно они, – дети вчерашних бедных дехкан, выступают в поэме в роли рассказчиков.                                               

     С момента выхода в 1940 году первого сборника стихов поэта «Весна молодости» Миршакором было написано немало поэтических произведений, в том числе адресованных детям. Широкую известность, помимо названных выше поэм, получили и такие его поэмы, как «Родник рассказывает», написанная по мотивам известной на Памире старинной легенды о таджикском ученом и поэте Носире Хисроу; «Ключ счастья», повествующая о вдохновенном труде советских людей в первые послевоенные годы; «Мы приехали с Памира», где действуют маленькие герои, добирающиеся из темных ущелий Памира к звездам Кремля и наблюдающие необъятные просторы нашей Родины; «Любовь и долг» и «Взгляд Ленина», отражающие исторические вехи жизни таджикского народа после свершения Великой Октябрьской революции. А в более поздние годы Миршакар к тому же напишет и лиричные, глубокие, философичные поэмы «Страницы дневника» и «Бунт разума».

     Интересна и поэма «Любовь горянки», рассказывающая о молодой  Гулруз, ставшей медиком и направленной к своим землякам. Однако в глухом памирском селении ей приходится не только лечить. Куда тяжелее то, что она сталкивается с пережитками прошлого, которые, как ржавчина, разъедают сознание людей. И ржавчину эту ей надо искоренить…

     Написанная неповторимым художником и мастером слова, поэма «Любовь горянки» и сегодня, думается, не может оставить читателя равнодушным. 

     Велика заслуга поэта и в том, что в годы Великой Отечественной войны он написал замечательные стихи о героической борьбе советских людей на фронте:  «Клятва Тешабоя», «Пулеметчик», «Сердце матери», «Наш привет» и произведения о самоотверженном труде в тылу: «Люди с Крыши мира», «Кумрихон» и др. 

Продолжая размышлять о существе человеческой природы, уже практически через двадцать лет после окончания той страшной войны, в 1964 году Миршакар, вослед своему литовскому собрату по поэтическому цеху, великому Э. Межелайтису, написавшему непревзойденный гимн человеку, сочинит, не подражая и не копируя прибалтийского гения, – наполненное философскими раздумьями стихотворение «Я – человек». Это произведение стало своего рода его поэтическим и гражданским резюме.

                                          Я – человек. Земли меридианы

                                                     Моим трудом и волей осиянны.

                                                     Я был бы кучей мяса и костей,

                                                     Но мысль кипит, и сердце неустанно,

                                                     И жизнь хмельна моих страстей вином,

                                                     И цель проблескивает из тумана.

                                                     Цветут тюльпаны на пути моем.

                                                     Я звезды покорю и океаны,

                                                     Я подчиню стихии, а потом

                                                     Считают пусть меня своим рабом

                                                     Те муравьи, чьей пищею я стану.

                                                     (перевод Н. Гребнева)   

     Незадолго до своего ухода в вечность великий М. Турсун-заде в интервью корреспонденту «Литературной газеты» сказал крайне важные слова, полностью применимые к творческому кредо Миршакара: «Важен общий комплекс проблем действительности – самых жгучих проблем! – постоянно владеющих думами поэта, степень его увлеченности ими. Иначе говоря, воплощенный в личной судьбе опыт времени и народа. Смею утверждать, что творческий потенциал любого поэта прямо пропорционален масштабу этого опыта. Талант, не питаемый постоянными жизненными импульсами, чахнет. Когда теряется живая нить связи с реальностью и иссякает поток впечатлений – останавливается творческий рост. Появляется вымысел вместо реальности, надуманные чувства заменяют подлинные. Бледнеют и увядают образы. Когда не о чем писать – лучше остановиться».

     Миршакар не писать о действительности и вправду не мог, тем более, что значительную часть его читателей составляла детвора, а уж ей-то рассказывать о современной жизни было куда как важно, ведь воспитание, как водится, должно базироваться на примерах из дня сегодняшнего, наблюдаемого и самостоятельно осмысливаемого теми, у кого еще нет жизненного опыта. 

     Да и поэт, в его понимании, не мог быть «старьевщикам сродни», о чем он и написал в небольшом стихотворении с характерным названием «Поэт, скажи свежее слово».

                                               Поэт, своей эпохи не черни,

                                                            Ее не унижай избитым словом.

                                                            Одежды, ношенной в былые дни,

                                                            Не предлагай ни девушкам, ни вдовам,

                                                            Поэт, не будь старьевщикам сродни,

                                                            Нас удивляй и радуй словом новым.

                                                            (перевод Н. Гребнева)

      И, что самое главное, поэт в представлении Миршакара не может быть таковым вне родины, без постоянного с ней соприкосновения:

                                               Мне родина дала поэта званье.

                                                            Без родины – я вне существованья.

                                                            Ей отдал силы я души и тела –

                                                            И предан до последнего дыханья.

                                                            (перевод Л. Пеньковского)

       Ну, и, разумеется, поэт обязан возвысить свое поэтическое реалистичное слово о стране и о великом времени, в котором ему посчастливилось жить, а то, что время, в котором жил и творил Миршакар, было таковым, он ни на йоту не сомневался.

                                               О времени великом, о стране,

                                                            Поэт, я слово должен молвить ясно,

                                                            А если это не по силам мне,

                                                            Я, значит, мучусь и живу напрасно.

                                                            (перевод Н. Гребнева)

     Воспевая современность, Миршакар старался наполнять свои стихи высокими патриотическими чувствами, создавая их по-настоящему гражданственными и закладывая в них духоподъемный настрой и большое воспитательное предназначение.

     Скажите, ну разве мог не радоваться поэт тому, что река Памир в Горно-Бадахшанской автономной области покорилась человеку и стала служить его нуждам? А мог ли Миршакар не донести свою радость до соплеменников? Так в 1943 году и появится его знаменитое стихотворение «Река Памир», в котором он поведает об очередной крупной народнохозяйственной победе Советского Таджикистана.

                                               Глуха к нашим воплям, порою ты нас

                                                            топила без совести и без стыда,

                                                            подобно тем страшным тиранам, чей гнет

                                                            мы свергли, от них не оставив следа.

                                                            Прекрасно, что мы покорили тебя,

                                                            что наша помощница ты навсегда!

                                                            Цветущею стала от влаги земля,

                                                            твой свет озаряет сердца, как звезда,

                                                            и эти стихи я пишу при огне,

                                                            который несут от тебя провода.  

                                               (перевод С. Городецкого)

       А практически через двадцать лет поэт напишет объемное стихотворение «Всемогущий человек», в котором расскажет о том, как человеку покорялась река Вахш, благодаря чему в 1961 году начнется строительство ставшей в последствии самой мощной в Средней Азии Нурекской гидроэлектростанции, продолжающей свою работу и в наши дни. При сем, это произведение отличается и своей оригинальностью, так как в его канву Миршакар вводит символический диалог человека с рекой, в результате которого Вахш все же соглашается с аргументами человека и признает его молодую силу, подтверждая, естественно, свою готовность служить его нуждам.

                                               Ничего не сказал Человек,

                                                            Был он, видно, строитель бывалый.

                                                            Лишь флажком он взмахнул… И в Нурек,

                                                            Громыхая, пошли самосвалы.

                                                            Караваны тяжелых машин,

                                                            Неизменной соляркой пропахших, –

                                                            Как строитель плотины решил –

                                                            К непокорному двинулись Вахшу. <…>

 

                                                            Вахш:

                                                            Видно, сила твоя,

                                                            Человек, велика!

                                                            Покоряется сильным

                                                            Любая река.

                                                            Старый Вахш никому

                                                            Не привык уступать,

                                                            Ты заставил меня

                                                            Течь, покорного, вспять.

                                                            Не бывало такого

                                                            Во веки веков…

                                                            Вижу: новое племя

                                                            Сильней стариков.

                                                            Я готов тебе долго

                                                            И верно служить,

                                                            Только силой моей

                                                            Ты умей дорожить…

 

                                                            И, о прошлом уже не скорбя,

                                                            Из тоннелей, пробитых искусно,

                                                            Мощно двинулся, пену клубя,

                                                            Вахш могучий по новому руслу –

                                                            Вниз, в долину, с гранитных высот,

                                                            Где его ожидали дехкане,

                                                            Где, приветствуя реку, народ

                                                            Воду смуглыми черпал руками.

                                                            (перевод Ю. Гордиенко)

     Есть в поэтическом арсенале Миршакара и полное любви к Таджикистану стихотворение «Знамя», написанное в 1956 году. Он говорит о государственном знамени республики как величественном символе ее побед на всех фронтах мирного социалистического строительства в настоящем и будущем.

                                               Налетает молодости ветер,

                                                            Шелковый багрянец шевеля,

                                                            И в его нестарящемся цвете –

                                                            Свет созвездий древнего Кремля.

 

                                                            Величаво поднятое нами,

                                                            Видное из отдаленных стран,

                                                            Реет государственное знамя,

                                                            Реет твой огонь, Таджикистан.

 

                                                            Мудростью народною воспето,

                                                            Добыто в страданьях

                                                            Навсегда,

                                                            Это – знамя счастья и победы,

                                                            Это – знамя дружбы и труда.

 

                                                            Это – знамя мира и свободы,

                                                            И его,

                                                            Весь мир зовя вперед,

                                                            Передал

                                                            Таджикскому народу

                                                            Русский несгибаемый народ. <…>

 

                                                            Мы трудиться будем неустанней,

                                                            Мы поднимем выше алый стяг –

                                                            Под его немеркнущим сияньем

                                                            Краше расцветай, Таджикистан!

                                                            (перевод Б. Дубровина)

     Годы, само собой, не стояли на месте, но и Миршакар не спешил стариться. Закаленный на Вахшстрое, воспитанный в комсомоле, в год пятидесятилетия Ленинского комсомола, ставшего самой массовой молодежной организацией в мировой истории, написал ей и свои, идущие от сердца слова:

                                               Пока я жив,

                                                            В твоих рядах всегда

                                                            Готов шагать,

                                                            Товарищ Комсомол.

                                                            И ничего,

                                                            Что голова седа,

                                                            Что долгую дорогу я прошел.

                                                            Возьми мое ты сердце на ладонь

                                                            И погляди,

                                                            Как молодо оно.

                                                            В нем светится всегда

                                                            Мечты огонь,

                                                            В нем к будущему

                                                            Все устремлено.

                                                            (перевод А. Кронгауза) 

     Безграничной верой в счастливые перспективы таджикского народа были наполнены и такие, можно сказать, исповедальные миршакаровские поэтические строки, написанные им в год пятидесятилетия Великой Октябрьской революции:

                                               Из племени людей,

                                                            Я горд за Человека!

                                                            Я сделал все, что мог…

                                                            Среди забот и дел

                                                            Я постарел в трудах,

                                                            Шагая в ногу с веком,

                                                            Чтобы родимый край

                                                            С годами молодел.

 

                                                            Сокровищ не скопив

                                                            Ни малых, ни великих,

                                                            Я думал о другом…

                                                            Мечта мне сердце жгла:

                                                            Чтобы водой живой

                                                            Наполнились арыки,

                                                            Чтоб жажду утолить

                                                            Моя земля могла…

                                                                                                                        (перевод Ю. Гордиенко) 

     Не единожды посвящал свои стихи Миршакар и выдающимся предшественникам – поэтам прошлого, причем не только Рудаки и другим представителям таджикской классической поэзии, но и тому же украинскому кобзарю – Шевченко, и, конечно же, самому Пушкину…

                                                В жестоком веке, в каторжной ночи

                                                             Он пел свободы светлые лучи.

 

                                                             Могущество народа и земли

                                                             Его стихам окрепнуть помогли.

 

                                                             Он гражданином был. И потому

                                                             В сердцах воздвигнут памятник ему.

 

                                                             И потому на разных языках

                                                             Едина правда в пушкинских стихах. <…>

 

                                                             Пусть над хребтами кряжистых громад

                                                             Стихотворенья Пушкина гремят!

                                                            (перевод А. Межирова)

     Нет, не только гражданственные стихи писал поэт, прекрасна и его любовная лирика.    

                                               Весна настала, завладела садом,

                                                            Но как ценить мне мир, коль ты не рядом,

                                                            Любой цветок мне кажется шипом,

                                                            Когда не озарен твоим он взглядом!

                                                            (перевод Н. Гребнева)

      Поэт не устает признаваться в любви, не растрачивая ее пыл и с годами. Он готов говорить о своем чувстве, переполняющим его сердце всегда, при любых жизненных обстоятельствах. И, что интересно, в этих горячих обращениях к любимой, ему вторит сама природа, бережное отношение к которой, также зиждется на любви…

                                               Моя дорогая!

                                                            Прекрасна природа:

                                                            Такою она сотворила тебя,

                                                            Чтоб стал я Меджнуном,

                                                            Чтоб я год от года

                                                            Тобою одной восхищался, любя.

 

                                                             Природа дала мне влюбленность Меджнуна,

                                                             Но только сама увидала твой лик,

                                                             Как улицей длинною,

                                                             Главною,

                                                             Шумной

                                                             Упала к ногам твоим в этот же миг.

                                                             (перевод А. Кронгауза)  

      Любовь для поэта – богатство. А разве может быть иначе? Тем более, если избранница прекрасна, «тонкостанна и светла» и в своей красоте заключает все великолепие таджикских женщин? Что и говорить, – лучше, вне всякого сомнения, вновь признаваться в любви и воспевать свою возлюбленную, как это и делал Миршакар на протяжении многих десятилетий.

                                                 Нежна ты, тонкостанна и светла,

                                                               К тебе скупой природа не была.

                                                               Но и меня судьба не обделила:

                                                               Мне из богатств она тебя дала.

                                                               (перевод Н. Гребнева)

Миршакар известен также как драматург и сценарист, плодотворно работавший и на этом поприще.

     Неистово служа таджикской литературе народный поэт Таджикской ССР, кавалер двух орденов Ленина, ордена Октябрьской Революции, двух орденов Трудового Красного Знамени, двух орденов «Знак Почета», ордена Дружбы народов и почетной медали «Борцу за мир» Советского комитета защиты мира, лауреат Сталинской премии и Государственной премии Таджикской ССР имени А. Рудаки, а также премии имени Ленинского комсомола Таджикистана Мирсаид Миршакар много времени и сил отдавал и общественной работе. Он неоднократно избирался депутатом Верховного Совета Таджикской ССР, а с 1961 по 1975 годы его и возглавлял. Избирался он и членом ЦК Компартии Таджикистана, ответственным секретарем правления республиканского Союза писателей и членом правления Союза писателей СССР, председателем Таджикского комитета солидарности стран Азии и Африки, а также возглавлял Комитет по присуждению Государственных премий Таджикской ССР имени А. Рудаки. И, что самое интересное, Миршакар везде и все успевал… По-другому жить он не умел, да и вряд ли бы согласился…

     Завершить же мне настоящий очерк хотелось бы словами поэта, переведенными А. Кронгаузом, которые, думается, говорят сами за себя:

                                              Мне каждую букву душа подсказала,

                                                           И каждое слово,

                                                           И каждую фразу.

                                                           А родина все записать приказала.

                                                           Отчизны и сердца

                                                           Я счастлив приказу.