НАД ПРОПАСТЬЮ ВРЕМЁН
Рубрика в газете: Проза, № 2020 / 1, 16.01.2020, автор: Елена КРЮКОВА (г. НИЖНИЙ НОВГОРОД)
«Рудник» Марии Бушуевой – это роман о времени. Первое, на что наталкиваешься, – это внезапное выныривание из прошлого в боль и в иной воздух настоящего. Приём этот счастливо найден и симфонично повторяется в книге. Автор властно отбирает у героев их судьбы – теперь, в этом настоящем, что для них всех, изображаемых, представало невероятным, туманным будущим, теперь он один – владыка всего происходящего. Ибо давно канувшее во тьму время именно он, автор, высвечивает, укрупняет, приближает к нам – так, чтобы мы могли рассмотреть это время всецело и в подробностях. И авторский голос здесь не чужероден – он придаёт давним событиям сиюминутную остроту.
В книге, состоящей из пяти повестей («Рудник», «Юлия и Щетинкин», «Абыс», «Повстанец», «Прабабушка Юлия»), всеми живописными подробностями переливается, играет минувшее, и перед нами, как живые, проплывают громадными рыбами в прозрачной воде памяти, как в волне таёжных рек, картины Сибири: предгорья Алтая, рядом ойраты, мешаются, варятся в одном котле народы – русские, малороссы, сосланные поляки, татары, уйгуры, – из тьмы встаёт гигантская дуга рода, многих родов, они переплетаются, роднятся, рождаются и вырастают дети, чтобы вновь испить чашу земных страданий и радостей. Феномен РОДА – вот что во весь рост встаёт со страниц этой книги, полной правдивейшего чувства (и удивительного знания!) ушедшей жизни и одновременно, ибо созерцается эта жизнь иным человеком уже из великой дали, чувства невозвратности времени; чувства (слышания и видения) длинной музыки рода, семьи, этой вагнеровской бесконечной мелодии, а может, древнего демественного храмового распева, что всё сильнее звучит с каждым новым поколением, а бывает, если у рода нет подпитки новыми яркими личностями, а история взрывает твои времена у тебя под ногами и сходит на нет.
Выделю повесть «Юлия и Щетинкин». В ней впрямую изображён излом времён – гибель старой России и рождение новой, красной Совдепии. Иерей, отец Филарет, отвергает предложение командарма, большевика Щетинкина, идти в ногу с красными и работать вместе с ними – работать на новую (безбожную!) власть. «Я верую. И идти с вами потому не смогу», – тихо, но твёрдо говорит отец Филарет командарму. Его дочь Юлия с ужасом слушает эти слова: за ними разверзается пропасть. «(…) Бегите! Убьют! – Нет, – отвечал отец тихо, – я останусь».
Вот это тихое «я останусь» ярче всего говорит о крепчайших нитях, которыми человек и его душа, не только бренное тело, привязаны к родине, а ещё о том, что «я останусь со своей верой и со своим Богом, и их не предам ради собственной малой жизни». Это есть поступок и первохристианина, и, выходит так, вечного христианина. Современному человеку, живущему в мире постоянных перебежек, подлогов, фейков, лукавства, обманов и предательств, есть над чем задуматься.
Изумительная третья повесть книги – «Абыс», это значит «священник». И здесь столкновение: первобытного, архаического, словно застывшего в звёздной и степной вечности шаманского мира, основанного на простом и неумолимом круговороте природы, и мира христианского, голосом, глазами и душой (духом!) которого является священник, из Русского Мира к алтайцам прибывший. Полуслепой абыс ведёт себя как настоящий миссионер: «Многие после его ухода из ала говорили:
– До сих пор мы не знали, что есть утешение в скорбях и печалях. Теперь мы узнали его через абыса.
Всё выше и выше заходил абыс по долине Ахсаса. Поживши несколько дней в одном але, абыс переходил в другой ал. В юрте, где он ночевал, по вечерам набивалось много народу, чтобы послушать его рассказы. Большинство было любопытных, но некоторые из слушателей глубоко задумывались над словами абыса. Иногда абыс останавливался где-нибудь в поле, на берегу реки, и если там случались люди, он говорил с ними о Творце мираи о жизни по воле Его».
И далее следует одна из удивительных бесед в русской литературе – беседа мальчика-проводника, что препровождает слепого абыса в его странствиях по селениям-алам, и самого священника. Откровения священника просты и пронзительны. Мальчик, желавший сначала посмеяться над слепым стариком, внезапно, в беседе с ним, осознаёт трагедию жизни и смерти, просит слепого абыса: «Не умирай!» А абыс говорит ему единственно верные слова – завет на всю последующую жизнь: «(…) тебе же я желаю, чтобы ты научился не учить людей, а любить их…»
Мир сотворённый, мир, где возможно спасение и прощение, и мир равнодушный, бесконечно длящийся и в прошлое, и в будущее, где тебя никто никогда не услышит, – это разные миры и разные мироздания, и, соответственно, разное мировоззрение. Мальчику-поводырю повезло. Русский абыс приоткрыл ему дверь в спасение. Сказал: любовь в жестоком мире возможна, потому что любишь ты сам.
Книга Марии Бушуевой многолика.
Здесь то разнообразие лиц, событий и положений, которое даёт право сказать: в этой книге изображена жизнь народа за целый век.
Книга Марии Бушуевой цельна. История семьи, история рода цементирует многослойное и связывает, казалось бы, несоединимое.
Книга Марии Бушуевой познавательна, ибо это неспешный ход по нашей родной истории.
Книга Марии Бушуевой современна: она заставляет помыслить о вещах нынешних, наболевших и даже неизлечимых.
А ещё книга «Рудник» очень лична и сокровенна. Для тех, кто умеет читать, здесь многое важное скрыто между строк.
И этот секрет мерцает из тьмы времён – когда проза становится настоящей поэзией.
Наталкиваешься на выныривание. Пойду думать – что это значит.