Нам всем нужен ориентир

№ 2022 / 42, 05.11.2022, автор: Александр РЯЗАНЦЕВ, Денис БАЛИН, Иван КОРОТКОВ (г. Звенигород (Московская обл.))

Собрались как-то в одной комнате поэт, прозаик и журналист – и решили сообразить на троих: а не записать ли им беседу для интернет-портала «Литературная Россия»? И вот что получилось.

 

Действующие лица:

Денис БАЛИН – поэт (Д.Б.)

Александр РЯЗАНЦЕВ – прозаик (А.Р.)

Иван КОРОТКОВ – журналист (И.К.)

Максим ГЛАЗУН – поэт, в эпизоде

 

И.К.: Так. Ну что, поехали? Что вас вдохновляет? Что становится импульсом

Д.Б.:  Я же сейчас пафосно буду отвечать!..

И.К.: Это не страшно. Главное, чтобы честно.

Д.Б.:  Стихи приходят сами. Импульс для стихотворения может родиться откуда угодно: из чужого стихотворения, из событий в стране, из дружеского общения… Нельзя выделить что-то одно. А вообще первично – слово. Образ. И далее – образный ряд, из которого выстраивается дом стихотворения. Да, есть поэты, которые вдохновляют особенно – близкие сердцу – Денис Новиков, Александр Кабанов, Виталий Пуханов, Сергей Гандлевский, Борис Рыжий, Сергей Жадан… Этот список огромен.

А.Р.: И всё-таки из всех импульсов какой самый действенный?

Д.Б.: Жизнь. А так импульсом может стать всё что угодно. Из нашего интервью тоже может родиться стихотворение или рассказ – вот у Александра Рязанцева, например…

И.К.: У него так и произошло с рассказом «Хлеб, вино и одиночество», который Иван Шипнигов особо отметил при разборе у нас на семинаре… Кстати, Саша, как у прозаиков с этим дела – с импульсом и так далее?

А.Р.: Для меня первично желание, а порой даже необходимость, рассказать историю. Знаешь, бывает, придумал сюжет, персонажей, какие-то образы, подтексты – и ненадолго, всего на пару секунд, чувствуешь, что хотел бы придуманную тобой историю прочитать. А не получится, потому что эту историю никто не написал. И ты садишься и создаёшь её. Потому что, будем честны, все мы пишем те книги, которые сами бы хотели прочитать.

И.К.: Вот Денис говорит, что работает от образа. А у тебя в прозе – как? От сюжета? От диалога меткого?

А.Р.: В прозе тоже многое начинается с образа. Но им не ограничивается. Есть принципиальная разница между поэзией и прозой: если поэт, что-то почувствовав, садится, пишет и смотрит, что получилось, то в прозе огромную роль играет изначальный замысел. Я считаю, что нужно если не продумать всё произведение до малейших деталей, прежде чем садиться за стол и начать работать, то хотя бы понять структуру, логику, характеры персонажей. Потому да, мои рассказы часто зарождаются с нескольких образов, порой даже сцен, затем я намечаю сюжетную линию, думаю над переходами, набрасываю диалоги, задумываюсь о подтексте, – иными словами, делаю всё, чтобы помочь замыслу оформиться.

И.К.: Здесь, на «Липках» очень много молодых авторов, каждый интересен по-своему. Чьё творчество для вас, дорогие друзья, стало открытием?

Д.Б.: Ну, во-первых, я ближе познакомился с Александром Рязанцевым и с Иваном Коротковым, развиртуализировался – так скажем. А так, много ярких интересных ребят. Сильные, глубокие, очень разноплановые молодые поэты, с которыми ты встречаешь и общаешься здесь. Перечислю только несколько важных для меня имён: Майка Лунёвская, Сергей Рыбкин, Екатерина Зинурова, Виктор Шагиахметов, Павел Сидельников, Тамара Жукова. Я эти фамилии и до Липок знал. Максим Глазун, например, замечательный поэт, на мой взгляд. Это моё открытие ещё до форума. Очень рад с ним тут пообщаться. Но этот список неполон. Не хочется кого-то не упомянуть, потому что в «Липки» приезжает большое количество ребят и каждому есть что сказать в поэзии.

И.К.: Да, в таких вещах, в нашей литтусовке – для меня лично – первичен текст. Даже лучше, если он обезличен. Я стараюсь не заглядывать в биографию автора, чтобы не исказить впечатление. Очень интересно, когда потом с автором, которого знал по текстам, соцсетям, можешь пообщаться лично. Обычно это удивляет… Удивили ли вас чем-то такие встречи?

А.Р.: А я развиртуализировался с Костей Комаровым. Мы столько друг друга читали на страницах «Литературной России» и в социальных сетях, что вживую встретились уже как старые-добрые друзья. И я этому нисколько не удивился – всё-таки, социальные сети могут быть не только источником для скандалов и распрей, но и для дружеского общения, возможности обсудить друг друга, почитать. А потом пообщаться вживую, подружиться, посотрудничать.

И.К.: Саш, а кто для тебя стал таким личным открытием?

А.Р.: В первую очередь хочу рассказать о наших коллегах по семинару «Юности»: я с большим интересом прочитал роман Елены Александровой «С колокольни город маленький», про который с удовольствием бы написал, когда он выйдет отдельной книгой; отрывок из интеллектуального, почти детективного романа в антураже старинной Испании «После долгих сумерек выпадет роса» Дмитрия Чеховского, рассказы Анны Шишени и Екатерины Харитоновой. Очень интересно, в каком направлении будут развиваться Злата Солнцева и Елизавета Скрыпник. В поэзии для меня открытием стала Майка Лунёвская, чьё имя я теперь буду искать в новых выпусках толстых журналов, и Ольга Надточий, которая не так давно стала работать ещё и в прозе, что очень сложно, но интересно для поэта. В том же направлении, кстати, работает и замечательная писательница Екатерина Зинурова из семинара «Дружбы народов», которая тонко чувствует слово и пишет, с одной стороны, очень хорошие стихи, а с другой – интересные рассказы. Мало кто так может.

И.К.: Денис, ты читаешь прозаиков?

Д.Б.: Слушай, я люблю прозаиков, у меня огромный список тех, кого я читаю. Но на форуме, к сожалению, не успеваешь оценить произведения коллег – не хватает времени.

И.К.: Кстати аналогично – мы прозаики, критики, не успеваем ходить на свободные микрофоны здесь, так как читаем прозаиков из наших семинаров… Саша, а ты читаешь поэтов? Современных поэтов? Что это даёт прозаику?

А.Р.: Да, в последнее время как раз читаю современных поэтов: Вячеслава Куприянова, Константина Комарова, Ксению Аксёнову, Василия Нацентова, Яну Яжмину, Бориса Кутенкова, Варвару Заборцеву. Вообще, отдельно хочу отметить семинар журнала «Знамя», мне кажется, что уже сформировалось если не творческое течение, то определённо – школа, о которой ещё будут говорить. Недавно с большим удовольствием прочитал книгу Леонида Шевченко «Забвению в лицо», о которой даже написал. Бывает, что благодаря одной вовремя прочитанной строчке может родиться рассказ. Впрочем, не забываю и о классиках – часто перечитываю Омара Хайяма и Микеланджело Буонарроти, который был не только скульптором, но и замечательным поэтом. На их книгах, кстати, очень весело гадать. Проверено.

И.К.: Так, давайте попробуем. Страница 233. Как номер нашей комнаты. Третья строчка. Что будет с Липками?

А.Р.: Так… Вот! «Но я не ждал такого превращения»!

И.К.: Отлично! Может, перекур?

…

(Все трое удаляются и спустя несколько минут возвращаются)

Д.Б.: …Я ценю «Литературную Россию» за лояльность к авторам. За возможность публиковать то, что я как автор, считаю нужным. То, с чем я хотел бы обратиться к людям, к читателям. Для меня это очень ценно. Когда я ещё был начинающим автором, «ЛР» меня очень поддержала, часто именно эти публикации меня вдохновляли работать дальше. Это и стихотворные подборки, и публицистика. «ЛР» стала для меня одним из первых изданий, куда я перешёл из блогов. Так что храню, так сказать, «Литературную Россию» в сердце.

И.К.: Спасибо за эти слова! Нас это в свою очередь вдохновляет бороться и не сдаваться. Мы стараемся авторов не ограничивать, не цензурить. Однако, естественно, есть определённые рамки (помимо законодательных, естественно). Вообще, на мой взгляд, ограничения, зачастую, даже способствуют росту художественности литературных произведений. А для вас, друзья, какие ограничения допустимы (или, может, нужны) в искусстве?

А.Р.: Не нужно никаких ограничений в искусстве, если оно не нарушает закон.

И.К.: Денис?

Д.Б.: Сложный вопрос. Такие самоограничения выстраиваются из этики, понимания, что хорошо и что плохо…

И.К.: Да, потому что есть вещи, которые созданы для скандала, эпатажа, из желания вызвать реакцию, шок. Это и есть отсутствие самоцензуры (в хорошем смысле этого слова), той, которая предостерегает от конъюнктуры в литературе…

 

(В комнату заглядывает поэт Максим Глазун)

Д.Б.: А кто там внизу вообще?

М.Г.: Майка, Жукова, компания «Нового мира», Шагиахметов…

Д.Б.: Ты к ним сейчас опять?

М.Г.: Да, вы, когда закончите интервью, тоже подходите. Надеюсь, оно у вас не на полтора часа…

Д.Б.: Окей, мы спустимся

(Максим Глазун уходит)

 

И.К.: Кто сегодня является ключевым писателем для твоего творческого мировоззрения?

А.Р.: Сложный вопрос. В школьные годы для меня такими «главными» писателями стали Ремарк, Василий Шукшин и многие западные детективщики, которые научили меня вере в то, что разум, благородство и справедливость – это тот стержень, что помогает бороться с хаосом жизни. В университете, как ни странно, моими учителями были Константин Паустовский, Максим Горький, Умберто Эко. В этом году моим открытием стал очень интересный писатель Ромен Гари, которого я уже побаиваюсь читать, потому что стоит мне только открыть у него что-то, как вскоре сюжет его произведения начнёт своеобразно повторяться в моей жизни. Наконец-то добрался до Бориса Можаева, хочу изучить, как он описывал людей и природу. Могу сказать про свой новый ориентир – Антона Павловича Чехова. Я к нему шёл очень долго, от неприятия до признания и понимания. У моей бабушки есть полное собрание его сочинений, хочу как-нибудь на праздниках к ней приехать и прочитать всё – от первого тома до двенадцатого. А потом просто посмотреть, что будет.

И.К.: Осторожнее с этим. Здесь надо вставить для читателей: не повторяйте это дома. Безусловно, нам всем нужны ориентиры. Иначе, как понять, куда двигаться? Денис, кто для тебя выступает в роли такого маяка сегодня?

Д.Б.: Я бы назвал американского писателя Дэвида Фостера Уоллеса. Сегодня меня интересует в первую очередь метамодернизм, а Уоллес – главная фигура этого направления, на мой взгляд. До нас он дошёл буквально четыре года назад только. О нём и раньше знали – были какие-то отрывки, переводы. Но его главная вещь – «Бесконечная шутка» – в России появилась сравнительно недавно. А в 2022 году вышла целая серия его произведений: его первый роман «Метла системы», сборники рассказов и так далее. Уоллес очень важный писатель для США, России он, может, и не так нужен. Но в любом случае, для меня он сейчас главный автор, который оказывает на меня влияние. И не в плане поэзии даже, а шире – мировоззренчески, формируя моё отношение к тексту, к литературе вообще.

И.К.: Да, я хоть и читал у Д.Ф.Уоллеса всего один рассказ. Но, как человек, для которого язык всегда важнее сюжета, скажу, что это очень достойная, потрясающе густая проза…

Д.Б.: Совершенно верно, Дэвид Фостер Уоллес не о сюжете. Он о приключениях языка. Он – мастер формы. Сюжет, конечно, тоже присутствует, но он уже вторичен. В «Бесконечной шутке» главное в том, как меняется язык от страницы к странице. И каждый его рассказ – это отдельная вселенная, которую он создаёт, используя разные формы, подходы, ракурсы. И я не могу найти аналогов ему в России. Хотя у нас, замечательные современные писатели. Я очень люблю прозу Дмитрия Данилова, Александра Пелевина, Захара Прилепина, Романа Сенчина, Алексея Иванова, Виктора Пелевина, Владимира Сорокина, Кирилла Рябова, Александра Снегирёва, особенно ранние его рассказы…

И.К.: Саша, твоё мнение: сюжет или язык. Что важнее?

А.Р.: Ну вот, сколько раз задавал этот вопрос другим писателям, теперь и до меня черёд дошёл! (улыбается). Часто об этом думаю. Расклад такой: с одной стороны, ты можешь написать очень необычный роман, с массой находок и сюжетных особенностей, но с таким скучным, сухим, мёртвым языком, что его мало кто дочитает. Тогда как банальную, но хорошо написанную историю читатель добьёт гораздо охотнее, даже добавки попросит. Так что в этом плане язык важнее, конечно. Но он ничего не стоит без хорошей, продуманной, пережитой истории – то есть, сюжета. Так что мне кажется, что всё должно быть органично.

И.К.: Что вы читаете, друзья?

Д.Б.: У меня есть такой обычай. Я каждый день стараюсь читать какую-нибудь книгу стихов. Беру сборник, например, Георгия Иванова или Бродского – и погружаюсь в их мир. Обязательно знакомлюсь с подборками современников в толстых журналах…

И.К.: В каких?

Д.Б: Я обязательно слежу за тем, что публикует «Знамя», «Новый мир», Prosodia, «Дружба народов». Да и в целом портал «Журнальный зал». Читаю интернет-журналы «Кварта», «Флаги», «Формаслов» и многие другое.

И.К.: Саша, твой «джентельменский набор»?

А.Р.: Конечно же, читаю «Юность», «Дружбу народов», «Урал», «Новый мир», «Нижний Новгород».

И.К.: Каким ты видишь будущее литературных журналов?

А.Р.: Думаю, что их будущее будет таким же, как и у всего книгоиздания в мире: полный переход в цифровое пространство с сохранением небольшого числа письменных, элитарных экземпляров. Мы вполне можем дожить до времён, когда будем читать книги-голограммы, вроде бы электронные, но в то же время и вполне физические. Потому стремлюсь печататься, пока можно – чтоб было что на полку поставить. У нас ещё есть такая возможность. При том, что я более чем уверен, что человечество от бумажных книг не откажется. Просто вспомним, что бывает, когда выключают свет и ты начинаешь скучать. Правильно: берёшь какую-нибудь книгу с полки. Так что я не думаю, что печатные книги и журналы совсем исчезнут, но их переход в цифровое пространство будет с каждым годом всё заметнее.

Д.Б.: Институт толстых журналов очень важен для современной русской литературы и – шире – культуры. Поясню. Эти издания отражают события текущего литпроцесса ни много ни мало – для истории. Поэтому, я ценю, что делает, к примеру «Формаслов», с большим уважением отношусь к другим интернет-изданиям, но также я считаю, что это происходит сейчас, сиюминутно. Завтра – образно говоря – не будет интернета, не будет хостинга, не будет «Вконтакте»… Представьте, все наши посты просто исчезнут! Нам сейчас сложно вообразить будущее. Этим занимается условный «Илон Маск». Я о другом. Представьте, что нынешний цифровой формат устареет и будет никому не нужен. И я даже не о геополитических сдвигах, а просто о прогрессе, изменениях. И все эти лайки исчезнут, а бумага – она вечна.

И.К.: Рукописи не горят.

А.Р.: Звучит как тост!

 

(Все трое уходят)

 

 

 

 

Фото Майки Лунёвской