Наш современник из Золотого века

Рубрика в газете: Литературное наследие – XXI век: Имена и Фигуры, № 2023 / 39, 06.10.2023, автор: Максим БУРДИН

«В этом мире я только прохожий», – писал в своё время Сергей Есенин; «В то время я гостила на земле», – идейно перекликалась с ним Анна Ахматова. Поэты так часто – люди не от мира сего, и чем талантливее автор, тем чаще, увы, он чувствует себя случайной былинкой, занесённой ветром судьбы в наш несовершенный мир, где «так трудно жить среди людей». Талантливый, самобытный поэт и философ Александр Золотов-Сейфуллин, трагически ушедший из жизни в возрасте 42 лет, был как раз из породы тех «инопланетных» творцов, для кого земная жизнь превращается в тяжёлое, порой непосильное испытание на пути к прозрению и постижению истины.

 

Александр Золотов-Сейфуллин

 

Большую часть отведённого ему срока Александр Золотов-Сейфуллин провёл в родном Ташкенте, где его неординарная личность, образ мысли и поэтический стиль формировались под влиянием традиционной культуры Средней Азии, гениальных, мудрых строк Омара Хайяма и Алишера Навои. Однако со временем, особенно в последние семь лет жизни, которые автор провёл в России в городе Липецке, наиболее плодотворно занимаясь литературным творчеством, его интерес к художественной литературе и философии расширился, охватив сначала всю русскую классику, а затем и основные мировые шедевры. Несмотря на диагностированную душевную болезнь, составлявшую главное страдание его жизни и мешавшую в полной мере состояться в области медицины, ограничившись средним образованием медработника, поэт отличался редкостным трудолюбием и стремлением к знанию, что заставляло его непрерывно совершенствоваться, занимаясь самообразованием. Любовно пополняя богатую семейную библиотеку, насчитывавшую не одну сотню томов, он не просто читал, а скрупулезно выписывал лучшие цитаты особо понравившихся авторов, обучаясь у них логическому мышлению, художественному мастерству и умению вглядываться в суть вещей, отсеивая поверхностное. Это обширное собрание афоризмов легло в основу сборника «Круг чтения».

Следуя по стопам лучших представителей отечественной изящной словесности, Александр Золотов-Сейфуллин сумел оставить после себя собственное оригинальное и художественно ценное поэтическое наследие, а также серию коротких философских эссе и миниатюр, получив должную оценку со стороны профессионального литературного сообщества уже только после своей безвременной кончины. Стихи автора, изданные Интернациональным Союзом писателей и издательством «Четыре» в поэтической книге «Избранная лирика», завоевали 15 дипломов международных и национальных литературных конкурсов, включая Диплом I степени в конкурсе им. А.В. Суворова за цикл патетических стихотворений, посвящённых храбрым воинам былых сражений и призывающих человечество к миру, а также почётную медаль к 350-летию Петра I и диплом Интернационального Союза писателей имени Альфреда Нобеля. А 500-страничная книга философских миниатюр «Сущности», по решению выпустившего её Издательского Дома Максима Бурдина, стала лауреатом учреждённой издательством литературной премии Мира.

Тяготевший к классическим жанрам и формам, Александр Золотов-Сейфуллин в своём поэтическом творчестве шёл по стопам творцов Золотого века, не только преимущественно используя пушкинский четырёх- и даже пятистопный ямб, но и оперируя тем же хрестоматийным лексическим и тематическим аппаратом, что и деятели русской культуры позапрошлого столетия. Таким образом, творческое наследие поэта как будто оказывается вне временного контекста и не столько фиксирует текущий момент создания, сколько отражает неизменные, незыблемые ценности, неся на себе отпечаток вечности.

Подобно Пушкину и Лермонтову, Александр Золотов-Сейфуллин посвящал вдохновенные, возвышенные строки прекрасной даме сердца, воспевая идеалистическое, романтическое чувство:

 

Мои уста, что существо немое,

Мои глаза, что пламень без покоя.

В устах моих – блаженный трепет снов,

В глазах моих – любовь без лишних слов.

 

Немало стихотворений автор посвящал своим любимым поэтам и писателям, подчеркивая тем самым свою преемственность, или столь же сентиментально, по-рыцарски сочинял послания своим школьным и студенческим друзьям, создавая образ нерушимого «царскосельского» товарищеского союза:

 

Ты помнишь сладостные лета,

Когда восторженной мечтой

Мы наслаждались, как поэты,

Иль озиралися с тоской

К предмету юности забавной

И мыслью доблестной и славной

Несли торжественный покой?

 

Ещё больший интерес представляют стихи, в которых автор, предаваясь саморефлексии, пишет о самом себе, анализирует свою судьбу и перепады смутных, неустойчивых душевных состояний, которым он был подвержен из-за болезни и непростых жизненных условий:

 

Порой я заключён в клубок душевных бурь

И дни мои заполнены дремотой мутной,

Но, к счастью, нахожусь в раздумьях долгих и минутных,

Чтобы воспеть и затвердить Небесную лазурь.

Я жажду и прошу Вселенную, чтоб навсегда ушли

Раздумья мрачные, часы опустошённых, смутных настроений,

И дни душевного страдания чтоб растворились и прошли,

Тем защитив рассудок мой и Дух от тяжких наваждений.

 

Вершиной поэтического наследия Александра Золотова-Сейфуллина стала его многогранная философская лирика, в которой автор погружается в исследование тайн мироздания, поиски духовного пути развития человека, тонкие метафизические материи, анализ несовершенной природы человека. Особый интерес в этом смысле представляют мини-поэмы Александра Золотова-Сейфуллина – например, «Ядерная сказка» или «Сила разума», где поэт размышляет о дуалистической природе человеческого сознания, которое способно быть прекрасным и чудовищным одновременно, служить всему доброму и светлому и в то же время ещё легче поддаваться злобе, «Вобрав в себя жестокость разом /И философию войны». Стремясь как можно точнее передать парадоксальную двойственность человеческой сущности, поэт искусно прибегает к приёму оксюморона:

 

Среди сует, мирских гуляний

Не раз друзей-врагов встречал;

На фразы полных ожиданий:

«Как жизнь?» – «Как смерть», – я отвечал.

 

В основном используя устоявшиеся классические жанры стихосложения, – лирические стихи, послания, сонеты и т.п., – Александр Золотов-Сейфуллин создаёт собственный жанр короткого свободного стиха философского содержания, который именует «Сущностью». Вот один из таких примеров:

 

Разрыв картины Мира,

Как девственности юной.

И кто ответит за поруганную честь?

Так безнаказанный и грубый произвол

Гуляет по свету и множит преступленья

И, нарушая ход времён, развитий,

Сгущает тьму безмерными путями,

Кружась незримо в коридорах власти…

Испорчен явно вид творенья,

Пятном размазанным проникнув и съедая ткань.

 

То же определение «Сущности» стало заглавием уже упоминавшегося выше большого сборника изречений, афоризмов, миниатюр и коротких писем, в которых автор, уже более в ипостаси мыслителя, чем художника, продолжает развивать всё те же извечные глобальные темы любви и вражды, жизни и смерти, счастья и страдания. Продолжая многовековой труд своих знаменитых предшественников, Александр Золотов-Сейфуллин разбирает и перерабатывает много раз повторенные до него общие философские тезисы, но делает это с присущей ему индивидуальной наблюдательностью, которая и определяет его авторскую аутентичность.

Вот, например, ещё один оригинальный и ёмкий оксюморон, достойный претендовать на роль крылатого выражения: «Памятник истины одновременно является надгробием заблуждению». Или другое – личное, наболевшее и оттого очень точное: «Дар – глубокая рана души». В самом деле, награждая человека ярким дарованием, Бог или природа очень часто лишают его чего-то другого, столь же ценного – например, здоровья или способности к самозащите, умения постоять за себя. Немало изречений автора посвящено также теме смерти, однако практически в каждом из них смерть как явление, по сути, нивелируется и отрицается: «Покинув тело, душа побеждает смерть»; «Смерть пресекает жизнь, а бессмертие продолжается от смерти»; «Смерть является в Природе самым мощным принудительным фактором развития»; «Смерть – перемена жизни» и т.д. Таким образом, смерть в понимании поэта-мыслителя превращается лишь в переходное состояние от жизни к бессмертию – во всяком случае, тогда, когда человек прожил отведённое ему на земле время достойно и делал людям добро:

«Как подвиг есть завершенное действие героя [порой ценою жизни своей], так правильно проведённая жизнь окликает всё Человечество, как пример востребованности, свободы и победы над смертью».

Александр Золотов-Сейфуллин, столь рано ушедший из жизни, всё же успел победить смерть, оставив собственное литературное наследие, которое наверняка не оставит равнодушными вдумчивых, склонных к философским изысканиям читателей, для которых изящная словесность – не только эстетически приятное звучание классической строки, но и источник возможных откровений в нескончаемом процессе познания мира и самого себя.

 

Максим БУРДИН,

издатель, писатель, публицист,

общественный деятель

4 комментария на «“Наш современник из Золотого века”»

  1. С судьбой Александра Золотова-Сейфуллина перекликается моё стихотворение Есть страшная участь поэтов:
    Есть страшная участь поэтов,
    Что гибли в расцвете годов,
    Кошмар клеветы и наветов
    Душ страстных коснулся основ.
    Их жизни тягучесть косила,
    Мещанский губил идеал.
    Всего уходящего силой
    Бессильных и гордых сжигал.
    Они, обгоняя столетья,
    К грядущему счастью стремясь,
    Великой надежды соцветья,
    Теряли с живущими связь.
    Кошмар непостигнутых судеб
    Упреком прошедшему был,
    Их путь, полный терний так труден,
    Что пылкие души губил.
    Чувствительны были как дети,
    Ранимы, как нежный цветок,
    Терялись пред светом поэты
    И в этом их драмы исток.
    А люди, обычные люди,
    Не знали их горестных дум.
    Поэт в понимании труден,
    Прочитанный лишь наобум.
    Поэт оттого обращает
    Поэзии звонкий призыв,
    Что жизнь его дух отягчает,
    От вечного счастья отрыв.
    Что счастия в жизни не видит
    И каждый красы мотылек
    Его огорчит и обидит,
    Вот драмы поэта исток.
    Он верит безудержно людям,
    Он любит безумно людей.
    Они ж в спешке суетных буден
    Его сторонятся идей.
    Где бунт против жизни застывшей
    Привычных, но будничных дел.
    В поэзии гордом величьи
    Мир души спасти не сумел.
    Есть страшная участь поэтов.
    Они вечной жизни творцы,
    Исток внеземного рассвета,
    Гонцы внеземной красоты.

    • ***

      Соперников мне нету,
      Я это знал давно.
      Среди живых поэтов
      Почти что все говно.
      Хотя так вечно было,
      И это не секрет,
      И вечно всех бесило
      Название – поэт.
      Но кто поэтов любит..,
      Я сам их не люблю,
      Всегда, бывая в клубе,
      Кого-нибудь пошлю…
      К забвенью равнодушен,
      За славой не гонюсь…
      Мной прожужжали уши…
      Пойду… возьму… напьюсь…

      • Мне прожужжали уши мной —
        Такая у меня стезя,
        И, спотыкаясь и скользя,
        Стремлюсь я к истине иной,
        Но встали тут друзья стеной —
        Ну как не врезать по одной,
        Потом ещё, ещё чуть-чуть…
        Эх, славен у поэта путь!

  2. Все знают: Все больны.
    Не важно чем – туберкулёзом иль гастритом!
    В диагноз вызвездив проблемы всей страны,
    писатели в буфет спускались с криком:
    Теперь-то, ты – поэт!
    Тебя послал Сербовеликов.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *