НЕДОСТАТОЧНО ОБЪЕКТИВЕН И ТРЕБУЕТ ПОПРАВОК
Почему Кремль четыре года не сдавал в печать мемуары маршала Жукова
Рубрика в газете: Правда о Маршале Победы, № 2019 / 16, 26.04.2019, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
Георгий Жуков обратился к мемуарам достаточно поздно – лишь в преддверии 20-летия Победы. А побудила его взяться за воспоминания, по одной из версий, страшная обида на бывших сослуживцев, которые стали не только принижать его роль в разгроме фашистских войск, но и искажать многие события.
Устав от домыслов и клеветы, Жуков 27 февраля 1964 года обратился с заявлением к первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущёву и члену Президиума ЦК КПСС Анастасу Микояну.
«Я обращаюсь к Вам по поводу систематических клеветнических выпадов против меня и умышленного извращения фактов моей деятельности.
В газете «Красная звезда» от 11 февраля 1964 г. в статье, посвящённой 20-летию Корсунь-Шевченковской операции «Канны на Днепре», Маршал Н.В. ЗАХАРОВ пишет: «…Создалась довольно напряжённая обстановка. В этих условиях координировавший действия 1-го и 2-го Украинских фронтов Маршал Советского Союза Г.К. ЖУКОВ не сумел организовать достаточно чёткого взаимодействия войск, отражавших натиск врага, и был отозван Ставкой в Москву. Вся ответственность за разгром окружённого противника была возложена на Маршала КОНЕВА».
Вы, Никита Сергеевич, в это время были членом Военного Совета 1-го Украинского фронта и хорошо знаете события тех дней, и мне нет надобности здесь их расписывать. Доложу лишь о нижеследующем:
Утром 12 февраля мне позвонил СТАЛИН и сказал: «Мне сейчас звонил КОНЕВ и доложил о прорыве фронта ВАТУТИНА и выходе из окружения Корсунь-Шевченковской группировки противника. Вы знаете об этом?».
Я доложил СТАЛИНУ: «КОНЕВ не совсем правильно доложил обстановку. В районе Лысянка противник действительно потеснил части ВАТУТИНА, но меры приняты и положение там будет скоро восстановлено».
СТАЛИН продолжал: «КОНЕВ предлагает объединить в его руках все войска внутреннего фронта для ликвидации окружённого противника, как это было сделано под Сталинградом, а отражение ударов противника со стороны внешнего фронта возложить на Вас и ВАТУТИНА».
Я сказал СТАЛИНУ: «В этом нет необходимости, так как через два-три дня окружённый противник будет добит».
Через пару часов была получена шифровка, в которой предлагалось мне и ВАТУТИНУ заняться отражением ударов противника со стороны внешнего фронта, где наступало до восьми танковых и шесть пехотных дивизий противника. КОНЕВУ поручалось завершать ликвидацию окружённого противника, для чего ему и передавались некоторые войска 1-го Украинского фронта.
В Москву Ставка меня не отзывала, а, как Вам известно, я продолжал помогать войскам Воронежского фронта отражать наступление противника в районе Корсунь-Шевченковской и одновременно готовить наступление фронта на Чертков, Черновицы, а 1-го марта, в связи с ранением Н.Ф. ВАТУТИНА, мне пришлось вступить в командование 1-м Украинским фронтом. С 3-го марта, как известно, я проводил Проскуровско-Черновицкую операцию. Операция закончилась успешно и 10 апреля 1944 года я был награждён орденом «Победа».
Следовательно то, что пишет ЗАХАРОВ в отношении меня, является его досужей выдумкой.
Газета «Известия» в октябрьских номерах 1961 года опубликовала репортаж своего спецкорреспондента «Атомная подводная лодка в плавании», в которой говорится:
«…ЖУКОВ отрицал значение технического прогресса, развития техники для вооружения армии и флота. Он утверждал, что ракета – дура, а штык – молодец, считал флот архаическим пережитком, нужным лишь для праздничных парадов. Это были тяжёлые времена для нас, подводников, – говорил мне один адмирал, герой войны…»
Кто это «герой войны, один адмирал», в репортаже не сказано.
Вы знаете моё отношение к подводному флоту, к техническому перевооружению армии и флота, и знаете, что я никогда не отрицал ракетного оружия, тем более не являлся сторонником штыковой тактики.
В редакцию «Известия» я послал письмо, просил разобраться с умышленным извращением фактов, но прошло больше года и из редакции «Известия» на моё письмо даже не ответили. Видимо сочли, что со мной теперь вообще можно не считаться.
В ряде мемуаров, журналах, в различных выступлениях высказывались и высказываются всякие небылицы, опорочивающие мою деятельность как в годы Великой Отечественной войны, а также в послевоенный период.
Какие только ярлыки не приклеивали мне, начиная с конца 1957 г. и по сей день:
– и что я новоявленный Наполеон, державший бонапартистский курс;
– у меня нарастали тенденции к неограниченной власти в армии и стране;
– мною воспрещена в армии какая бы то ни было партийная критика в поведении и в работе коммунистов – начальников всех степеней;
– и что я авантюрист, унтер-пришибеев, ревизионист и тому подобное.
Вопреки решению Октябрьского Пленума ЦК КПСС 1957 г., меня здорового человека лишили работы и уволили в отставку. Больше года под различными предлогами мне не разрешали посещать партийные собрания, а затем меня вызвал полковник из политуправления и объявил, что есть указание передать меня на партучёт в райком.
Мне даже не дают возможности посещать собрания, посвящённые юбилеям Советской Армии, а также и парадов на Красной площади. На мои обращения по этому вопросу в МК партии и ГлавПУР мне отвечали: «Вас нет в списках».
Никита Сергеевич и Анастас Иванович! Поймите, в какое положение я поставлен.
И обиднее всего то, что несправедливое отношение ко мне происходит не в первый раз.
В 1937–38 годах меня пытались ошельмовать и приклеить ярлык врага народа. И, как мне было известно, особенно в этом отношении старались бывший член Военного Совета Белорусского Военного округа Ф.И. ГОЛИКОВ (ныне Маршал) и нач. ПУРККА МЕХЛИС, проводивший чистку командно-политического состава Белорусского ВО.
В 1946 году, под руководством АБАКУМОВА и БЕРИЯ, на меня было сфабриковано клеветническое дело. Тогда меня обвинили в нелойяльном отношении к СТАЛИНУ.
БЕРИЯ и АБАКУМОВ шли дальше и пугали СТАЛИНА наличием у ЖУКОВА бонапартистских тенденций, и что я очень опасный для него человек.
Фабрикуя на меня дело, были арестованы ряд моих сослуживцев генералов и офицеров, в том числе бывший член Военсовета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант ТЕЛЕГИН К.П., бывшие мои адъютанты и порученцы генералы МИНЮК, ФИЛАТОВ, ВАРЕЙНИКОВ, СЕМОЧКИН и другие.
Всех их физически принуждали дать показания на меня и о наличии «Военного заговора» во главе с Маршалом ЖУКОВЫМ.
Но с арестом самого АБУКУМОВА это дело провалилось.
И, как Вам известно, после смерти СТАЛИНА и расстрела БЕРИЯ постановление ЦК о нелойяльном моём отношении к СТАЛИНУ и прочих сфабрикованных обвинениях, Президиумом ЦК было отменено.
Но вот сейчас на меня вновь клеветники наговаривают всякие небылицы. И, как мне известно, докладывают Вам всякие вымыслы о нелойяльном моём отношении к Вам и к другим членам Президиума ЦК. Как только поворачивается язык у этих людей, есть ли у них простая человеческая совесть.
Я прошу Вас принять меры, которые Вы сочтёте необходимыми, чтобы прекратить клеветнические выпады против меня и всякие бездоказательные обвинения.
Прошу правильно меня понять.
Желаю Вам хорошего здоровья и многих лет жизни!» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 53, лл. 7–10).
Как отреагировал Хрущёв на это обращение, пока выяснить не удалось. По словам Жукова, летом 1964 года Хрущёв сам ему позвонил и признался, что было много наговоров на маршала. Больше того Хрущёв якобы пообещал по возвращении с отдыха принять маршала и по-дружески поговорить с ним. Но в октябре 1964 года Хрущёв сам оказался в опале.
Жуков посчитал, что после прихода к власти Брежнева отношение к нему в Кремле должно было радикально поменяться. Он понадеялся на скорое восстановление справедливости. Не дожидаясь звонков из Кремля, маршал подготовил для публикации некоторые материалы о войне. Однако все рукописи ему завернули.
Обидевшись, Жуков 16 марта 1965 года обратился к новому руководителю партии.
«Я, – подчеркнул он, – долго молчал, но дело дошло до того, что мои воспоминания к 20-й годовщине Победы над фашистской Германией отказались печатать под предлогом, что, якобы, имеется указание, печатать мои статьи преждевременно.
Считаю, что за 46-летнюю работу в партии и активное участие в четырёх войнах по защите Родины, я не заслужил такого к себе отношения.
Прошу исправить допущенную ко мне несправедливость и дать возможность принимать активное участие в общественной и партийной жизни страны» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 53, л. 15).
Спустя 3 недели, 9 апреля 1965 года, Жуков вновь постучался в Кремль. Он сообщил:
«В связи с 20-й годовщиной великой победы над фашистской Германией, я написал для журналов «Вопросы истории» и «Военно-исторический журнал» статьи из своих воспоминаний, связанных с событиями окончания Великой Отечественной войны.
В написанных статьях, как бывший командующий 1-м Белорусским фронтом, которому было поручено взятие Берлина, принятие безоговорочной капитуляции от немецкого Верховного командования и организация Контрольного Совета по Германии, я изложил оперативно-стратегические особенности подготовки и проведения берлинской операции, взятие Берлина, процесс принятия в Берлине безоговорочной капитуляции и первые шаги Контрольного Совета.
Насколько мне известно, материал в редакциях был встречен с интересом. Однако, редакция журнала «Вопросы истории», видимо, не может сама решить вопрос о публикации материала и не даёт мне до сих пор определённого ответа, а редакция «Военно-исторического журнала» сообщила, что моя рукопись к публикации не разрешена.
Если я не лишён права писать в печати свои воспоминания о Великой Отечественной войне, – прошу дать указание Идеологическому отделу ЦК КПСС о публикации моих рукописей.
Естественно, мне хотелось бы, чтобы материал увидел свет в мае месяце, когда советский народ будет отмечать 20-летие великой победы над фашистской Германией» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 53, л. 2).
На этом обращении сохранились две пометы заведующей первым сектором Общего отдела ЦК КПСС М.Соколовой. Первая: «Статья опубл. В Военно-историческом журнале». И вторая: «В архив. М.Соколова. 16.VI.65 г.».
Видимо, только после этого издательство Агентства печати «Новости» получило в ЦК разрешение заключить с маршалом договор на подготовку его мемуаров к печати. Правда, сам процесс подготовки затянулся на несколько лет.
В конце 1966 года Жуков собирался встретить своё 70-летие. Он хотел, чтобы к юбилею Кремль окончательно снял все имевшиеся раньше к нему претензии и дозволил энергично включиться в общественную жизнь и продолжить работу над мемуарами. 10 ноября 1966 года маршал сообщил двум руководителям страны Брежневу и Косыгину:
«2-го декабря мне исполняется 70 лет. Моё семидесятилетие совпадает с 25-й годовщиной разгрома немецко-фашистских войск под Москвой. Эти даты для меня имеют большое значение, но встречаю я их с тяжёлым настроением. Прямо скажу, меня до сих пор угнетает та дискриминация, которая практикуется по отношению ко мне после Октябрьского Пленума ЦК КПСС 1957 года. Правда, меня прекратили прорабатывать в печати и даже начали печатать мои воспоминания о Великой Отечественной войне. За это я признателен Вам. Но я единственный Маршал Советского Союза, который до сих пор лишён права посещать собрания и парады, куда обычно приглашаются все маршалы. И когда я пытаюсь выяснить, почему мне не дают пропусков на собрания и парады – мне отвечают: – Это не наш вопрос. Его следует решать в ЦК КПСС. Так получилось и в дни торжеств по случаю 49-й годовщины Великой Октябрьской революции, в дни, когда весь советский народ радостно отмечает величайшую битву и разгром вражеских войск на подступах к Москве, где мне довелось командовать войсками фронта. Думаю, Вы меня поймёте как человека, который за 48-летнее пребывание в партии не колеблясь отдал Родине и партии всё, на что был способен.
Накануне своего 70-летия и в дни 25-летия разгрома немецких войск под Москвой решил ещё раз поставить вопрос о более справедливом ко мне отношении и ликвидации тех ограничений, которые до сих пор применяются.
В связи с этим к Вам просьба: зачислить меня в группу инспекторов маршалов и генералов (не занимающих должностей), чтобы я, находясь в этой группе, имел большую возможность трудиться над обобщением опыта минувшей войны и одновременно мог бы посещать собрания и парады наравне со всеми маршалами и генералами.
Моя просьба не противоречит постановлению Октябрьского Пленума ЦК КПСС 1957 года, в котором было записано предоставить мне работу.
О Вашем решении прошу поставить меня в известность» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 53, лл. 16–17).
Однако власть ограничилась небольшими подачками. Прославленного маршала продолжали держать в чёрном теле. Он вынужден был унижаться и просить, чтобы ему то с лечением помогли, то поменяли бы устаревшую машину для поездок в больницу. Так, 19 мая 1967 года Жуков обратился к Брежневу не бросать его на произвол судьбы после инфаркта и дать указание прикрепить на лечение в спецсектор поликлиники (ул. Грановского) (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 53, л. 19).
10 января 1968 года вопрос о мемуарах Жукова был вновь обсуждён на Секретариате ЦК (председательствовал на заседании Михаил Суслов). Партруководство решило:
«Условились поручить тов. Демичеву сообщить замечания по мемуарам Жукова через директора Института военной истории тов. Жилина.
Подготовить соответствующую записку об издании мемуаров для Политбюро ЦК» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 3, л. 15).
Затяжка с изданием мемуаров, конечно же, не прибавила Жукову здоровья. 26 января 1968 года маршал сообщил Брежневу и Косыгину:
«Дорогие товарищи Леонид Ильич и Алексей Николаевич!
17 января 1968 года со мной случилась неприятность: вследствие нарушения системы кровообращения головного мозга у меня повредились левая нога, левая рука и левая половина головы с гортанью. Врачи считают, что всё это у меня должно восстановиться, но видимо останется ограниченность деятельности левой ноги и левой руки.
Чтобы восстановить своё здоровье, мне придётся много ездить в поликлинику и на дачу на имеющейся закреплённой за мной машине «ЗИЛ» (находится в пользовании 15 лет), которая по своей изношенности и грубой конструкции может ещё хуже осложнить здоровье.
Прошу, если можно, дать мне «Чайку», которая по своей конструкции и мягкости хода облегчит передвижение, а имеющаяся машина будет сдана в Министерство Обороны» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 53, л. 22).
На этом обращении осталась помета заведующего общим отделом ЦК: «Доложено Л.И. Брежневу. 12.II.68 г. Черненко».
Позже рукопись мемуаров Жукова была передана руководству Министерства обороны. 30 апреля 1968 года маршалы А.Гречко, И.Якубовский, М.Захаров и генерал армии А.Епишев доложили в ЦК:
«Ознакомившись с содержанием мемуаров Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления», считаем необходимым высказать следующее.
В мемуарах раскрывается широкая картина боевых действий советских войск в годы Великой Отечественной войны, показываются методы руководства фронтами, подготовки и осуществления важнейших стратегических операций на ряде театров военных действий. Нашли своё отражение в рукописи и оценки военно-экономической политики партии и правительства. В известной мере даётся оценка и политическому руководству страной и Вооружёнными Силами. Всё это и другое, учитывая имя автора, предъявляет особые требования к изложению основных явлений и событий. И только исходя из этого, считаем, что воспоминания Г.К. Жукова нуждаются в соответствующей доработке и устранении имеющихся в них недостатков.
Прежде всего, воспоминания освещают подготовку страны и Советских Вооружённых Сил к отражению фашистской агрессии в основном в негативном плане.
Автор стремится показать, что политическое руководство страны проявило недальновидность, допустило ошибки в укреплении обороны СССР, повышении боевого могущества Красной Армии, что социалистическая экономика, оборонная промышленность оказались не в состоянии обеспечить Вооружённые Силы в предвоенный период достаточным количеством боевой техники, вооружения, мобилизационных запасов.
Партия осуществляла перестройку работы промышленности и транспорта с учётом возросшей военной опасности. Однако об этом в рукописи не говорится.
Автор почти ничего не пишет о мероприятиях партии, проведённых в тридцатых годах, когда боевая выучка и техническое оснащение Красной Армии значительно улучшились, армия и народ активно готовились к защите Родины. Без освещения этих мероприятий не может быть представлена полная картина укрепления обороноспособности СССР в предвоенный период.
Можно было бы сказать о том, что созданная в предвоенные годы оборонная промышленность работала с большим напряжением, поставляя Вооружённым Силам в значительных количествах современную по тому времени боевую технику. По уточнённым архивным источникам, только с 1 января 1939 года по 22 июня 1941 года Красная Армия получила от промышленности 7.575 танков, из них новых типов (КВ, Т-34 и Т-40) – 2.083 единицы, боевых самолётов – 17.745, из них новых типов – 3.719, полевых орудий – 29.637, миномётов – 52.407, а всего орудий и миномётов, с учётом танковых пушек – 92.578.О том, насколько большую заботу проявляла партия о развитии оборонной промышленности, говорят и такие факты: если ежегодный прирост всей индустрии за три года предвоенной пятилетки составлял 13%, то в оборонной промышленности – 39%.
Поэтому говоря о недостатках и обеспечении Вооружённых Сил боевой техникой, нельзя не говорить и о том, что было сделано.
Даже то, что к началу войны у нас не были полностью сформированы механизированные корпуса, автор объясняет запоздалым развёртыванием нашей танковой промышленности и массового производства средних и тяжёлых танков. Но ведь механизированные корпуса начали формироваться лишь в июне 1940 года. Причём до конца этого года было создано 9 корпусов, а в начале 1941 года развернулось формирование ещё 20 мехкорпусов. Для их обеспечения требовалось более 32 тысяч танков, из них свыше 16 тысяч танков новых типов. Вполне понятно, что подобные формирования нельзя было осуществить в течение одного года, что наша промышленность не могла к началу войны поставить такое количество танков при любых условиях.
Надо сказать, что танковая промышленность развивалась у нас чрезвычайно быстрыми темпами и с 1930 по 1940 год число танков в Красной Армии увеличилось в 43 раза!
Конечно, перед войной в деле укрепления обороноспособности страны не всё удалось сделать, что было бы нужно, так как слишком мало времени отвела нам для этого история. И тем не менее сделано было очень многое. Факты свидетельствуют, что руководство партии и правительства, исходя из реальных экономических возможностей, принимало энергичные меры как для усиления военной мощи СССР, так и дипломатического порядка, которые диктовались сложившейся в ту пору обстановкой.
Нам представляется, что автор излишне подчёркивает недостатки в боеготовности западных военных округов, в обучении личного состава и подготовке командных кадров. Слишком большое внимание уделяет репрессиям 1937–1938 г.г., о чём уже писалось более чем достаточно.
Многие недостатки, о которых говорится в рукописи, преподносятся так, что в непринятии мер для их устранения будто бы повинно лишь политическое руководство. Автор пытается доказать, что военные руководители видели недостатки в укреплении Вооружённых Сил и требовали их устранения, а политическое руководство страны пренебрегало их предложениями. Тем самым необоснованно противопоставляется военное руководство политическому и преподносится как бы стремление снять с военных руководителей ответственность за имевшиеся упущения в боевой готовности войск.
Некоторые оценки предвоенного периода, данные в мемуарах, серьёзно противоречат исторической действительности, принижают огромную работу партии и правительства по повышению военного могущества СССР, в неверном свете рисуют причины наших неудач в первый период Великой Отечественной войны. У автора получается, что эти причины кроются прежде всего в ошибках и просчётах политического руководства, которое якобы не приняло необходимых мер для подготовки наших Вооружённых Сил к отражению гитлеровской агрессии. Объективные же обстоятельства, определившие временные преимущества немецко-фашистских войск, упоминаются в рукописи вскользь.
Подобные утверждения идут вразрез с соответствующими положениями Тезисов ЦК КПСС «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции», в которых дана чёткая оценка деятельности партии и правительства по подготовке страны к обороне против фашистской агрессии и указаны причины наших неудач в начальный период войны.
Существенные недостатки имеются и в главах, посвящённых Великой Отечественной войне. Нам представляется, что в мемуарах, претендующих на широкий охват событий минувшей войны, следовало бы более обстоятельно сказать о руководящей роли Коммунистической партии, её деятельности как организатора и вдохновителя наших побед, показать, как партия, её ЦК мобилизовывали советский народ на разгром врага, как направляли они усилия тыла и фронта к достижению единой цели.
Обращает на себя внимание, что в рукописи руководство вооружённой борьбой представлено в основном И.В. Сталиным. А ведь было ГКО, Ставка, Генштаб, командование направлений и фронтов, но о них, как нам кажется, говорится в мемуарах менее убедительно. Можно было бы и о роли автора сказать скромнее.
И.В. Сталин в некоторых случаях изображён в мемуарах недостаточно хорошо осведомлённым в военных вопросах, не знакомым с основными законами оперативно-стратегического искусства, якобы он торопился вступать в бой и не всегда правильно принимал решения.
Это даёт основание думать, что автор во всём разбирался дальновидно и принимал единственно верные решения.
Несомненно тов. Жуков Г.К. имеет немалые заслуги перед Родиной и её Вооружёнными Силами. В силу складывавшихся в годы войны обстоятельств и по своему высокому служебному положению он не раз посылался Верховным Главнокомандованием на важные, острые участки советско-германского фронта. Так было в период боёв под Москвой, Сталинградом, Курском, в Берлинской операции. Но известно, что победа в операциях достигалась не одним только искусством военачальников, она обеспечивалась серьёзной материально-технической базой, крупными резервами, умелым руководством ЦК партии, Ставки и её рабочего органа Генштаба. Так было и на тех участках фронта, куда направлялся Г.К. Жуков.
Таким образом, руководство вооружённой борьбой против немецко-фашистских захватчиков в воспоминаниях показано, на наш взгляд, недостаточно объективно и требует поправок.
Отличная от общепринятой оценка ряда событий предвоенного периода и Великой Отечественной войны может иметь тем более нежелательные последствия, что их автор, как известно, является видным военачальником, был во время войны на высоких военных постах и к его слову читатели отнесутся с большим доверием. Сказанное им может быть принято в противоположном направлении и нанести ущерб правильному освещению истории предвоенного периода и Великой Отечественной войны, делу героико-патриотического воспитания советских людей.
Мы считаем, что воспоминания Г.К. Жукова заслуживают внимания и могут быть изданы после доработки и поправок» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 387, лл. 3–9).
7 мая 1968 года записка военачальников была разослана всем секретарям ЦК. Но вскоре из нашего посольства в Англии поступила информация о том, что копия мемуаров маршала уже оказалась за рубежом.
По поручению соответствующих служб третий секретарь посольства СССР в Великобритании Е.Кутузов встретился с директором английского издательства «Флегон Пресс» А.Флегоном. Позже он представил в МИД подробную запись своей беседы с этим изданием. Наш дипломат сообщил:
«Флегон спросил, слышал ли я о том, что у него имеется копия мемуаров маршала Жукова.
Ответил, что читал об этом в лондонской вечерней газете и слушал переданное по Би-Би-Си интервью с ним. Добавил, что намерение опубликовать эти мемуары очень взволновало многих, в том числе и меня. Маршала Жукова уважают в СССР, он известен всему миру как опытный и заслуженный военный и государственный деятель. Сейчас он довольно стар, здоровье его уже пошатнувшееся и, естественно, что, опубликование его вывезенных контрабандой на Запад мемуаров нанесёт ему непоправимый ущерб. Нельзя также не учитывать, что опубликование их может нанести ущерб государственным интересам Советского Союза. Напомнил Флегону, что он неоднократно пытался убеждать меня в том, что он не является антисоветчиком и не хочет сделать никакого вреда Советскому Союзу.
Флегон внимательно и с заметным беспокойством выслушал то, что я сказал. Затем он заявил следующее.
Копия мемуаров Жукова не принадлежит ему, а купить он её не может из-за отсутствия денег, поэтому он и опубликовывать эти мемуары не собирается. Эту рукопись передал ему один человек для выгодной продажи какому-либо издательству. Имя этого человека по просьбе последнего он не может раскрыть ни при каких условиях. Флегон согласился их продать, так как ему будут отчислены проценты от суммы, вырученной за продажу. В настоящее время ряд европейских издательств предлагают за копию рукописи мемуаров 500 тысячи долларов. Флегон якобы заявил своим партнёрам, что если Светлане Аллилуевой дали 3 млн. долларов, то мемуары маршала Жукова представляют не меньшую ценность, и он их не продаст за сумму, менее чем один миллион долларов. Возможно, эту рукопись купят в США за 1 млн. долл. в ближайшее время.
Ещё раз сделал намёк Флегону, что Жуков – это не какой-нибудь писатель Солженицын. Очень жаль старого маршала. Ему трудно будет перенести этот удар.
Выслушав моё замечание, Флегон сообщил, что он отказался от намерения опубликовать вторую часть повести Солженицына «Раковый корпус», ибо копия рукописи появилась в других издательствах, поэтому для него невыгодно издавать её по финансовым соображениям. Продать же рукопись одному из американских издательств не удалось, так как это издательство отказалось от идеи издания «Ракового корпуса» по той причине, что Солженицын где-то заявил протест по поводу намерения опубликовать эту повесть за границей. Раз сам автор этого не хочет, то издательство не намерено поступать против желания автора.
Это сообщение Флегона прозвучало как намёк на то, что Жукову следует заявить протест по поводу намерения опубликовать его мемуары за границей. По-видимому, Флегон именно для этого и сказал.
Далее Флегон спросил, что может быть Жуков будет доволен, если его мемуары опубликуют. Иначе непонятно, для чего он их писал.
Возразил Флегону, что Жуков не писал свои мемуары для опубликования на Западе, да ещё путём неофициального, даже контрабандного вывоза копии из своей страны, которой он посвятил свою жизнь.
Флегон ответил, что, по его мнению, в Советском Союзе их не опубликуют по крайней мере в ближайшие годы, а если и опубликуют, то много будет выброшено цензурой. Его (Флегона) якобы интересуют только «проценты» от продажи мемуаров, а будут они опубликованы или нет и где, его это мало интересует.
Далее Флегон продолжал в том смысле, что ему нужна сделка с «Межкнигой»: ему – лицензию на продажу советской литературы, а он не будет издавать то, против чего будет Советский Союз (о чём он уже говорил ранее). В данном случае речь идёт о том, что рукопись мемуаров не будет продана. «Мне нужны деньги и безразлично, откуда они пойдут – как проценты от продажи рукописи Жукова или как прибыль от продажи советских книг». Сейчас он продаёт советскую литературу, как он сказал, на свой страх и риск. Он считает, что делает благородное дело для Союза, пропагандируя советскую литературу и культуру.
По мнению Флегона, чем скорее «Межкнига» начнёт переговоры с ним. тем лучше для обеих сторон.
Ответил Флегону, что вопросом торговли книгами у нас занимается, как он хорошо знает, «Межкнига». Затем спросил, не будет ли он возражать, если я передам наш разговор о мемуарах Жукова Посольству.
Флегон сказал, что напротив он был бы доволен, если бы я это сделал.
В заключение беседы он добавил, что много месяцев ждал переговоров с «Межкнигой» и ничего не публиковал, что могло бы быть встречено с неодобрением в Советском Союзе, но его надежды не оправдались. Он якобы был вынужден подготовить книгу о евреях в СССР, которая выйдет в ближайшее время. Он понимает, что эта книга не понравится Советскому Союзу, но он ждёт большой финансовый эффект от её продажи. Эта книга будет переведена на другие языки. Флегон считает, что за эту книгу на него будут в обиде и сами евреи. Он якобы не стал бы издавать этой книги при наличии нормальных отношении с «Межкнигой».
Флегон сообщил затем, что у него есть рукопись книги советского писателя Платонова «Котлован», которую он готовит к печати в своём издательстве. Кроме того, он ждёт из Союза ряд рукописей Солженицына, в том числе его пьесу «Пир победителей» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 387, лл. 10–12).
Получив отчёт Кутузова, министр иностранных дел СССР А.Громыко распорядился разослать записку третьего секретаря нашего посольства всем членам Политбюро и кандидатам в члены Политбюро. Этот документ потом попал к Брежневу. Генсек дал указание: «т.т. Демичеву П.Н., Степакову В.И., Савинкину Н.И., Трапезникову С.П., Шауро В.Ф. Просьба разобраться и внести предложения».
Отчёт Кутузова был разослан 13 июня 1968 года. Одновременно три заведующих отделами ЦК – Степаков, Савинкин, Трапезников – и заместитель Шауро Туманова внесли в ЦК проект постановления Секретариата ЦК КПСС. Этот проект состоял из двух пунктов.
«1. Принять предложение правления агентства печати «Новости» об издании военных мемуаров Маршала Советского Союза Жукова Г.К. на русском и иностранных языках.
2. Поручить Комитету государственной безопасности при Совете Министров СССР проверить достоверность сообщения о том, что копия мемуаров Г.К. Жукова передана за границу и о результатах доложить ЦК КПСС» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 387, л. 1).
14 июня 1968 года вопрос о мемуарах Жукова был за повесткой дня обсуждён на секретариате ЦК, на котором председательствовал Михаил Суслов. В протокольной записи был воспроизведён фрагмент дискуссии:
«Суслов. Я разговаривал по этому поводу с т. Андроповым. Он сейчас занимается этим делом. Нужно, видимо, поручить т.т. Андропову и Демичеву расследовать обстоятельства и доложить.
Демичев. В АПН было поручено одному из редакторов работать с т. Жуковым по подготовке рукописи мемуаров.
Суслов. Возможно, что этот редактор имел один лишний экземпляр, который он мог передать.
Демичев. Вместе с тем, следует, видимо, доработать мемуары и готовить их к изданию» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 2, л. 84).
Председатель КГБ Юрий Андропов отреагировал моментально. Сразу после секретариата ЦК, вечером 14 июня 1968 года он сообщил в ЦК:
«Директор лондонского издательства «Флегон Пресс» ФЛЕГОН после своего заявления по английскому радио и телевидению о том, что он располагает копией мемуаров т. ЖУКОВА Г.К., в беседе с сотрудником посольства СССР в Англии 1 июня с.г. подтвердил этот факт и сообщил о своём намерении продать мемуары для публикации. ФЛЕГОН сказал, что в ближайшее время, возможно, этот материал у него купят в США за один миллион долларов.
В беседе с представителем АПН в Лондоне ФЛЕГОН в ответ на просьбу ознакомиться с рукописью потребовал залог в сумме 30.000 фунтов стерлингов. Необходимо отметить, что поведение и заявления ФЛЕГОНА при встречах с советскими представителями носили характер шантажа.
Ряд эпизодов из мемуаров т. ЖУКОВА Г.К. был опубликован в 1965–1967 годах в советской печати. В настоящее время полный текст мемуаров подготавливается АПН к изданию за рубежом. Над рукописью работает лично директор издательства АПН т. КОМОЛОВ, который поддерживает постоянный контакт с т. ЖУКОВЫМ Г.К. и специально организованной для этой цели группой военных историков. Окончательная доработка материалов займёт ещё три-четыре недели.
Не исключена возможность того, что копия рукописи мемуаров т. ЖУКОВА Г.К. была нелегально вывезена за границу и находится в руках ФЛЕГОНА.
Комитетом госбезопасности приняты меры к выяснению факта наличия копии мемуаров т. ЖУКОВА Г.К. у ФЛЕГОНА, а также обстоятельств возможного нелегального вывоза копии мемуаров за границу.
Представляется целесообразным опубликовать в советской печати и передать по радио на заграницу заявление Маршала ЖУКОВА Г.К. о том, что он продолжает работать над своими мемуарами и любые версии, распространяемые за границей о наличии у кого-либо из зарубежных издателей копии его рукописи, являются фальшивкой» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 62, лл. 10–11).
Что тут ещё интересно?
На внесённом отделами ЦК в июне 1968 года проекте партийного постановления осталась следующая помета:
«Вопрос рассматривался на заседании С<екретариа>та ЦК КПСС 1/VII-1968 г. (пр. 54).
Поручено т. Степакову подготовить и внести в ПБ [Политбюро. – В.О.] записку по данному вопросу. Тов. Степаков на заседании С-та присутствовал. 5/VII-68 <нрзб подпись>».
Вновь к вопросу о мемуарах Жукова в ЦК вернулись в середине лета 1968 года. 19 июля всё та же четвёрка, состоявшая из руководителей отделов пропаганды, административных органов, науки и учебных заведений и культуры, внесла в ЦК новую записку. Она сообщила:
«В 1966 г. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков по предложению издательства АПН представил рукопись своих мемуаров.
В мемуарах дана широкая картина боевых действий советских войск в годы Великой Отечественной войны, раскрываются методы руководства фронтами, подготовки и осуществления важнейших стратегических операций на ряде театров военных действий. Мемуары Г.К. Жукова представляют собой высокопатриотическое произведение, доказывающее развитие советской военной доктрины и полководческого мастерства, героический подвиг Советской Армии и народа.
Вопрос об издании мемуаров Г.К. Жукова обсуждался на Секретариате ЦК КПСС. Секретариат поручил редакционной группе в составе: доктора исторических наук Г.А. Деборина, начальника Института военной истории Министерства обороны СССР генерал-лейтенанта П.А. Жилина, члена редколлегии журнала «Коммунист» В.П. Степанова совместно с автором внести в рукопись необходимые исправления и дополнения.
Некоторые предложения по рукописи мемуаров Г.К. Жукова были высказаны Министерством обороны СССР (т.т. Гречко, Якубовский, Захаров, Епишев).
В соответствии с поручением, редакционная группа совместно с автором и издательством АПН провели необходимую работу по подготовке рукописи к печати.
Значительно полнее раскрыты ленинские принципы строительства Красной Армии. Ярче показана роль военных комиссаров, деятельность партии в области военного строительства после гражданской войны. Особо подчёркивается значение реализации решений XVI и XVII съездов партии, а также индустриализации и коллективизации для технического перевооружения армии и укрепления обороноспособности страны.
Жизнь армии в предвоенные годы показана в тесной связи с осуществлением ленинской программы построения социализма в СССР, много внимания уделяется работе партии по подготовке командных кадров, развитию военной теории, организации политического и культурного воспитания солдат и матросов, деятельности патриотических обществ (Осоавиахим и т.п.), обучению гражданского населения военному делу в системе Всеобуча.
Введена новая глава, раскрывающая содержание важнейших мероприятий партии и правительства по мобилизации материальных ресурсов и всех сил народа для укрепления обороны в 1939–41 г.г., показана подготовка страны к отражению фашистской агрессии и деятельность в этой связи ЦК ВКП(б), Наркомата обороны и Генерального штаба Советской Армии.
При доработке рукописи основное внимание уделялось на устранение субъективных оценок некоторых событий и действий отдельных военачальников и усиление разделов, объективно отражающих ход Великой Отечественной войны. Полнее раскрыты мероприятия партии и правительства по обеспечению победы над гитлеровской Германией, деятельность Государственного Комитета обороны, Ставки Верховного главнокомандования, Генерального штаба по организации всех сил народа и армии на разгром врага. Усилена критика буржуазных концепций Второй мировой войны, освещена роль партизанского движения, опущены малоактуальные и несущественные факты, описания и детали.
Отделы ЦК КПСС считают, что с учётом проведённой работы военные мемуары Г.К. Жукова можно было бы опубликовать. Полагали бы целесообразным возложить выпуск мемуаров Г.К. Жукова на издательство АПН
В связи с информацией посольства СССР в Великобритании о том, что копия мемуаров маршала Г.К. Жукова якобы передана за рубеж, полагали бы необходимым поручить издательству АПН осуществить меры по оперативному изданию подлинного текста мемуаров Г.К. Жукова на иностранных языках.
Проект постановления ЦК КПСС прилагается» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 395, лл. 9–10).
Одновременно заведующие отделами внесли в ЦК новый проект постановления. Но дело вновь застопорилось.
«Вопрос, – отмечено было на проекте постановления, – обсуждался на заседании Секретариата ЦК 13 августа 1968 г., пр. № 55.
Тов. Демичеву поручено рассмотреть поступившие замечания по содержанию мемуаров и внести предложения об их издании» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 395, л. 8).
Чуть по-другому то же самое решение состоявшегося 13 августа под председательством Андрея Кириленко Секретариата ЦК было изложено в протокольной записи.
«Поручено тов. Демичеву, – сообщалось в этой записи, – рассмотреть дополнительные замечания, полученные по содержанию мемуаров, а затем внести вопрос об их издании» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 3, л. 196).
Дело сдвинулось лишь в начале осени 1968 года. 6 сентября 1968 года Демичев сообщил в ЦК:
«Маршал Советского Союза Г.К. Жуков при подготовке к печати своей рукописи «Воспоминания и размышления» учёл высказанные ему замечания.
В результате доработки из рукописи исключены места, в которых давались недостаточно строгие оценки деятельности И.В. Сталина, его отношения к возможности нападения фашистской Германии на Советский Союз, а также неудачные формулировки, касающиеся военно-политической подготовки Красной Армии в предвоенный период и начального периода Великой Отечественной войны. В связи с полученными замечаниями автор практически заново написал девятую и десятую главы рукописи и внёс в книгу большое количество дополнительных материалов, улучшающих её содержание.
В данном виде рукопись Маршала Советского Союза Г.К. Жукова может быть опубликована.
Вместе с тем, учитывая, что в рукописи события излагаются с точки зрения автора и возможна некоторая односторонность в оценках тех или иных событий, роли отдельных политических и государственных деятелей, целесообразно предпослать рукописи при её опубликовании предисловие министра обороны СССР т. Гречко А.А., который дал на это согласие» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 62, л. 14).
В тот же день под председательством Суслова состоялось заседание ЦК. На нём последний абзац в записке Демичева вызвал у некоторых секретарей ЦК сомнения. Подтверждением тому стал экземпляр записки Демичева, направленный Кириленко.
«Не плохо бы, – начертал этот секретарь ЦК, – знать мнение П[олит]/управления МО [министерства обороны. – В.О.] и руководства этого министерства. Как мне известно, о сделанных исправлениях в М.О. не знает. А.Кириленко» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 62, л. 15).
Видимо, после этого на экземпляре Демичева появилась следующая помета, объясняющая удаление последнего абзаца из внесённой записки:
«Боголюбов К.М. сообщил, что правка внесена на заседании секретариата ЦК КПСС 6 сентября 1968 г.».
В протокольной записи заседания Секретариата ЦК было отмечено:
«Демичев сообщил, как автор [Жуков. – В.О.] исправил рукопись, и высказал мнение, что в настоящем виде рукопись можно было бы издать.
Секретари ЦК высказались за издание рукописи, однако без предисловия т. Гречко.
Решено внести вопрос на утверждение Политбюро» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 3, л. 208).
Впрочем, тогда точки в вопросе с изданием воспоминаний Жукова поставить так и не удалось. В последний момент ряд новых поправок внесли политработники. Секретариат ЦК вынужден был вновь обсудить этот вопрос 17 сентября 1968 года.
«Тов. Демичев, – зафиксировали сотрудники общего отдела ЦК в протокольной записи, – сообщил, что поступили замечания от Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота. С учётом этих замечаний можно было бы мемуары издать» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 3, л. 211).
Что же это были за замечания и кто их подписал? Первое заключение на семи машинописных страницах дал некто М.Калашник 14 сентября 1968 года. Я приведу концовку:
«В главе XX на стр. 53–54 говорится о водружении знамени Победы над рейхстагом. Это место необходимо привести в соответствие с данными, изложенными в книгах: «История Великой Отечественной войны Советского Союза» (однотомник), стр. 495 и «50 лет Вооружённых Сил СССР», стр. 436. В них говорится, что Знамя Военного Совета 3-й ударной армии на фронтоне рейхстага водружено в ночь на 1 мая, а не в 14 часов 30 минут 30 апреля, как говорится в рукописи. Во второй половине дня 30 апреля были установлены красные флаги лишь на колоннах главного входа рейхстага.
Глава ХХII, стр. 12. Слишком категорично делается вывод о том, что у нас не было справочной документации по Германии, её хозяйственному и военному потенциалу, а также не производилось инструктажа по вопросам экономической политики в отношении будущей Германии. Этот вопрос следовало бы согласовать в МИД СССР» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 62, л. 25).
Свою справку дал и начальник Главного политуправления армии и флота Епишев.
«Мы, – доложил он, – ознакомились с новым вариантом рукописи мемуаров Маршала Советского Союза Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления». Автор учёл ранее высказанные основные замечания и пожелания, сделал значительные исправления и дополнения. Из рукописи устранены имевшиеся в ней серьёзные недостатки, она стала более содержательной. Теперь в воспоминаниях даётся правильная оценка политическому руководству страной и Вооружёнными Силами, широко показывается огромная работа Коммунистической партии, Советского правительства, всего нашего народа по укреплению обороноспособности страны в предвоенный период, с верных позиций освещается роль социалистической индустриализации, оборонной промышленности в повышении могущества Красной Армии, объективно показывается состояние Вооружённых Сил накануне войны.
Значительно лучше освещается руководство Коммунистической партией вооружённой борьбой против немецко-фашистских захватчиков. Более обстоятельно показывается деятельность Ставки, Генштаба, командования фронтов, убедительнее раскрываются боевые действия нашей армии против гитлеровских войск. Должное внимание уделено партийно-политической работе среди личного состава.
Вместе с тем при окончательном редактировании рукописи по нашему мнению в неё следует внести ряд фактических поправок по прилагаемым замечаниям, которые устранят допущенные в рукописи неточности» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 62, лл. 17–18).
Дальше судьба мемуаров Жукова решалась на Политбюро. Сформулирован вопрос был так: «Замечания на рукопись мемуаров Маршала Советского Союза Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления».
В выписке сообщалось:
«Вопрос представлен т. Епишевым.
Голосовали:
Т.т. Брежнев – за
Воронов – за
Кириленко – согласен
Косыгин – за
Мазуров – за
Пельше – за
Подгорный – за
Полянский – за
Суслов – за
Шелепин – за
Шелест – за» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 62, л. 12).
Потом заведующая 1-м сектором общего отдела ЦК М.Соколова приписала:
«Без оформления решением.
О согласии членов Политбюро сообщено т. Демичеву П.Н. (через т. Гаврилова). М.Соколова. 18.XII.68 г.».
Но, несмотря на принятые решения, партаппарат не торопился давать отмашку и разрешать ставить мемуары маршала на типографские машины.
5 ноября 1968 года руководитель АПН Борис Бурков вынужден был сообщить Брежневу:
«Уважаемый Леонид Ильич!
В 1964 году маршал Советского Союза Г.К. Жуков по предложению Издательства АПН сдал в Агентство рукопись своих мемуаров «Воспоминания и размышления».
За прошедшие годы автором, редакционной комиссией и Издательством АПН рукопись была коренным образом переработана с учётом всех поступивших соображений и замечаний.
Последний вариант мемуаров одобрен Министерством обороны СССР, отделом пропаганды ЦК КПСС, Главлитом СССР и полностью подготовлен к печати.
Книга маршала Г.К. Жукова – высокопатриотическое произведение. Её одновременное издание в СССР и за рубежом будет иметь большое политическое значение.
К публикации книги Г.К. Жукова, на наш взгляд, целесообразно приступить незамедлительно, принимая во внимание необходимость наших крупных пропагандистских выступлений в связи с шумихой, поднятой по поводу Чехословакии, провокационными слухами о существовании за рубежом мемуаров Г.К. Жукова и т.д.
В настоящее время, как Вы знаете, автор тяжело болен. По нашему глубокому убеждению книга должна увидеть свет при жизни автора, ибо в противном случае (не говоря уже о человеческой стороне дела), мы можем потерять те плюсы, которые связаны с прижизненной публикацией столь значительных по своему содержанию мемуаров.
В связи с изложенным, прошу Вас, уважаемый Леонид Ильич, дать необходимые указания» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 62, л. 26).
Брежнев не возражал ускорить публикацию мемуаров Жукова.
Однако партаппарат, решив перестраховаться, ещё два месяца продолжал всё выверять. Лишь 6 января 1969 года завотделом пропаганды ЦК Степаков доложил:
«В Отделе пропаганды ЦК КПСС перед сдачей в печать рассмотрен окончательный вариант рукописи мемуаров Маршала Советского Союза Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления».
Все замечания, высказанные по книге членами Политбюро ЦК КПСС, Министерством обороны СССР, Генеральным штабом и Главным политическим управлением Советской Армии и Военно-Морского Флота, автором полностью учтены.
Докладываем в порядке информации» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 62, л. 27).
Мемуары Жукова вышли лишь весной 1969 года. И тут же партаппарат дал команду замолчать их.
«Впредь, – сообщил 11 апреля 1969 года своим подчинённым заместитель начальника Главлита А.Охотников, – до особых указаний запрещается публикация рецензий, отзывов на книгу Маршала Советского Союза Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления», АПН, М., 1969 г., а также выдержек из неё» (ГАРФ, ф.р.-9425, оп. 1, д. 1315, л. 49).
Охотников в своём циркуляре по ведомству сослался на переданное 10 апреля 1969 года указание заведующего сектором издательств Отдела пропаганды ЦК И.Чхиквишвили.
Но утаить выход мемуаров маршала оказалось невозможно.
«Книга Жукова, – записал 27 июня 1969 года в свой дневник тогдашний заместитель главного редактора журнала «Новый мир» Алексей Кондратович, – толстенная, страниц на 700 с лишним – издана АПН полумиллионным тиражом. Достать её невозможно (думаю, что ещё искусственно разжигают ажиотаж, не может же быть, чтобы наша библиотекарша Анна Васильевна Василевская доставала единственный экземпляр чуть ли не по блату). На рынке же продают книгу за 40 рублей. И покупают. Так говорят. Действует и тот момент, что в книге (так об этом все говорят) много страниц о Сталине. Сталинисты жаждут прочитать старое и желанное и как-никак из-под пера человека, исторически выдающегося (А.Т. правильно говорит, что три Маршала – Жуков, Конев и Рокоссовский – обеспечили себе прочное и долговечное место в истории). Несталинисты же надеются на то, что Жуков-то скажет правду. С его характером! И при уже опубликованных ранее отдельных главах, где было кое-что. Многим ещё известна мучительная история этой рукописи, побывавшей и в «Вопросах истории» и в «Воениздате», всюду от неё отказывались. Значит, есть что-то.
Я прочитал, точнее, просмотрел, всю книгу, потратив на неё целый вечер. Ничего нет в книге. Чисто воениздатовские описания операций. Много о Сталине. Но Сталин неинтересен, поскольку лишён всякой характерности. Это Сталин-то! Говорит всё время правильные, но неинтересные, банальнейшие суждения. Запомнить ничего нельзя. Поведение Сталина также безупречно, как поведение скучного добропорядочного человека. Всё стёсано, сглажено. Всё бесталанно и бесхарактерно. И если Жуков говорит о Сталине комплиментарно, то тоже так скучно. Говорят, что за границу мы продали более интересный вариант. Это может быть. За границей могут читать. Но думаю, что могут и сличать. А из нашего варианта мне запомнилась только одна фраза: «Н.Ф. Ватутин был прекрасным штабистом и помимо всего прочего обладал завидным умением писать красивым почерком…» Дальше, через запятую, как второстепенное: «ясно и чётко излагать свои мысли». И это уровень выдающегося полководца! Мой отец из телеграфистов всегда ругал меня за плохой почерк, у него самого был каллиграфически-старомодный, но красивый. Когда-то за почерк очень ценили. Но не Жукову же завидовать из-за почерка.
Вот и всё, что я извлёк из книги, которую рвут из рук в руки и продают за 40 рублей.
Как у нас умеют редактировать! Вот научились!» (А.Кондратович. Новомирский дневник. М., 2011. С. 739–740).
Кондратович попал в самую точку. Интересно, сохранились ли где-либо оригиналы мемуаров Жукова?
Редакторская шутка: “Бревно – это хорошо отредактированное дерево”
Откорректировано!
Архиважная интересная публикация! Она и является реально патриотической формой
литературы на исторические темы и требуется распространение в печатном виде сверхвысоким тиражом по всем городам Российской Федерации и в бывших Советских республиках на национальных языках, в том числе в Вашингтоне.
Странно как-то, но в газетно-журнальных киосках России практически нет «Литературной России», явно зажим демократии и свободы слова, тем более закамуфлировали мавзолей Ленина на Красной площади плакатами, что и есть психопатологическая реакция на реальный историзм и полное отрицание научного подхода, что внутренне опошляет Победу! Похоже, что во власть набраны массово низко интеллектуальные индивидуумы, по признаку личной преданности.
Мой отец, реальный участник штурма Рейхстага, боготворил маршала Жукова Г.К. и многократно перечитывал его мемуары и горько плакал!