ОТ БУЙСТВА ДО НЕЖНОСТИ (18+)

№ 2022 / 49, 23.12.2022, автор: Вера ЧАЙКОВСКАЯ

Прошла выставка в галерее «Открытый клуб» и издан ее каталог, посвященный, говоря условно, «эротическим» рисункам Ивана Лубенникова. Рисунки художника 80-х–90-х годов отобрали для выставки жена мастера, тоже живописец, Наталья Глебова и галерист Вадим Гинзбург.

Жалко, что при жизни Лубенникова я этих рисунков не видела. Женскую обнаженную модель он писал часто, у меня даже была статья о его «ню» с названием «Мужские фантазии», потому что работы писались явно не с натуры, о чем художник и сам говорил. Не потому ли были они, ну, несколько холодноваты что ли, какие-то придуманные. На холстах возникали фантазийные, летучие, снежно-белые обнаженные героини авторских любовных мечтаний.

Но, оказывается, было и нечто другое, совершенно другое, насквозь пронизанное чувственным любовным томлением во всех его нюансах и градациях. Нечто такое, что, по всей видимости, отталкивалось от неистовых офортов Пикассо из знаменитой «Сюиты Воллара» (30-е гг. XX века) – лучшего, на мой взгляд, что есть у знаменитого авангардиста.

И вот наш автор подхватывает две темы сюиты: «Художник и модель» и «Минотавромахию». Причем прочитывает их в исповедально-личностном ключе. Впрочем, личностный момент был и у Пикассо, у которого герой- скульптор с аполлонически прекрасной внешностью таинственным образом превращается в какой-то момент в чудовищного полубыка-получеловека. Возникает некое «обратное» перевоплощение. Чтобы вспомнить «прямое», –  перечитайте прелестную сказку «Аленький цветочек», где персонаж силой девичьей любви вернулся из звериного к человеческому облику. Но «озверение» персонажа Пикассо его модель-возлюбленную, кажется, вовсе не смущает.

У Лубенникова мы находим скорее одновременное сосуществование этих двух половинок – гармоничной, ищущей в женщине красоты («Художник и красота», 1980-1990-е, б., м.,) и неистово-звериной, способной на насилие («Европа», 1983, б,.м.). Это и есть, по Лубенникову, «многоликость» творческой личности, которой присущи и нежность, и «безумные», неукротимые порывы. В цикле имеется «Автопортрет» (1984, б., м., уголь), где в собственном облике автор усиливает черты «зверинности», какой-то диковатой запущенности и волосатости. А почти следом идет сценка с быком (Минотавром) и Европой, где автор явно с этим персонажем себя отождествляет (уже названная «Европа»). Причем сцена «захвата» Европы мощными лапами покрытого коричневой шкурой быка-человека очень напоминает поздний и тоже не известный зрителю автопортрет, где плывущий в ладье Харона герой с силой обхватил руками пойманную обнаженную русалку. В обоих случаях – женщина – последнее прибежище, последняя надежда героя на спасение. Может быть, из-за этой исповедальной нотки «эротические» рисунки пришли к зрителю лишь после смерти автора? Впрочем, это только мои догадки.

У Лубенникова обе темы даны в маленьких, как бы пробных рисунках-зарисовках, не претендующих на «всеохватность» и «философичность» знаменитого предшественника. «Снижение» пафоса достигается еще и тем, что почти все рисунки пронизаны неподражаемым юмором художника, посмеивающегося и над собой в роли «Минотавра», и над обнаженными моделями. Порой они выступают в роли прекрасных героинь древних сказаний, но в современной, несколько сниженной «оркестровке» (Европа, Сусанна), а порой гордо демонстрируют зрителям свои «достоинства», с которыми современные дамы, напротив, отчаянно борются, сгоняя лишний вес («Женщина с достоинствами», 1999, б., м.). К тому же это не холсты и не офорты, а просто бумага, на которой художник работает маслом, изредка добавляя карандаш. Работает, как и Пикассо, с помощью линии, почти не пользуясь штриховкой. Но есть одна особенность – художник, в отличие от Пикассо, у которого лицо модели приближено к «античным» скульптурным образцам, иначе говоря, идеально прекрасно, – очень внимателен к женским лицам, к их индивидуальной мимике, взгляду, к их простонародно-русскому или жгуче-восточному типажу, к волосам и прическам, придающим героиням неповторимый облик. Вдруг понимаешь, что для того-то и требуется масло, которое, врываясь ярким пятном на белизну листа среди гармонично-плавных линий, – воссоздает «чувственный», буйный, очень живой облик модели.

Пикассо волновало «перерождение» скульптора, – в дальнейшем он будет изображать себя исключительно Минотавром. У Лубенникова – иное внутреннее задание. Ему интереснее «модели» и то разнообразие чувств, которое они у него вызывают. Перед нами развертывается, можно сказать, своеобразный «Дон Жуанов список» художника. Ведь и у Пушкина он отчасти состоял из его платонических влюбленностей. Палитра чувств, как героинь, так и художника, – невероятно разнообразна. Вот он с веселым задором изображает девушку в роли «синего чулка». Но это его современный образец, вовсе без чулок, модно одетый, с оголенными руками и коленками, но с таким ужасом в глазах за очками в темной оправе, что молодые люди, вероятно, понимают – к этой дуре лучше не подходить. На противоположном полюсе развеселые современные «нимфы» в компании мужичка-«сатира». Возможно, и к этой роли художник примеривался. Но ничего «божественного» не в них, не в их отношениях, – он как-то не заметил («Сатир и нимфы», 1986, б., м.).

Безудержную «чувственную» страсть или ее предчувствие художник, как я отмечала, рисует в работах с Минотавром и Европой, а также в рисунке с танцующим Хуаном (надо полагать, тем самым «доном Жуаном») («Хуан и Долорес», 1983, б.,м.)

Но есть и поразительная авторская нежность, пронизывающая каждую пядь рисунка с обнаженной моделью, например, с купающейся Сусанной, где намек на подглядывающих старцев дан зловещей черной тенью, ползущей по земле. Но наибольший восторг вызывают у автора юные, смущающиеся, мечтающие о любви девушки-модели. Он называет их по именам, вглядывается в их смущенные, простонародные лица с выбивающимися прядями и худенькие тела («Девушка Нина», 1999, б.,м., кар.). Он любуется их чистотой и одухотворенностью («Мысли о будущем», 1998, б. м. «Утро», 1990, б.,м, «Юные мечты, 1998, х., м.).

И, вероятно, ощутив эту интонацию счастья и полета, составители альбома поместили в его конце рисунок с летящей стаей птиц – излюбленным мотивом художника…

Один комментарий на «“ОТ БУЙСТВА ДО НЕЖНОСТИ (18+)”»

1. Иван Лубенников хорошо известен как живописец и монументалист. Но недавняя выставка и очерк Веры Чайковской раскрывают его как великолепного графика, мастерски владеющего линией, пятном и пространством белого листа. У него свой мир образов, особенно женских. Он и любуется представительницами лучшей части человечества и посмеивается над ними. Впрочем, и над собой тоже. Избранные Лубенниковым мотивы и их оригинальная трактовка заставляют зрителя вслед за критиком вспомнить о богатых традициях современного графического искусства, о наследии Пикассо. Сопоставление видений античного мира и его мифологических персонажей в графических листах русского и испанского мастеров позволяют глубже постичь своеобразие каждого из них.

   Ответить