ПОД ПОКРОВИТЕЛЬСТВОМ ГЛАВНОГО ПАРТИЙНОГО ИДЕОЛОГА МИХАИЛА СУСЛОВА

Рубрика в газете: Циник с бандитским шиком, № 2019 / 5, 08.02.2019, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

Кто посмел Катаева не пустить в Европу

Летом 1969 года у Катаева появилось желание вновь отправиться в Европу. Однако согласно тогдашним правилам даже именитые литераторы просто так выехать за границу не могли. Они должны были или попасть в туристическую группу, или в официальную делегацию Союза писателей СССР, или (если поездка требовалась для сбора материалов к очередной книге) заручиться поддержкой соответствующих отделов ЦК КПСС. Понятно, что варианты с тургруппой или официальными мероприятиями для Катаева не подходили. А отдел культуры ЦК КПСС не горел желанием ратовать за писателя.
Что сделал Катаев? Он 12 августа 1969 года напрямую обратился к главному партийному идеологу Суслову.

«Дорогой Михаил Андреевич! – писал Катаев. – По примеру прошлых лет обращаюсь к Вам с просьбой о разрешении мне и моей жене Э.Д. Катаевой поездки в Англию, Францию и Италию сроком на два месяца, начиная с последних чисел сентября.
В Лондоне у меня вышла книга «Трава забвения», а также недавно прошла пьеса, во Франции мне необходимо посетить своих друзей, которые приглашают меня к себе погостить. Италию я очень люблю и на старости лет мне хочется побывать в дорогих для меня местах – Рим, Неаполь, Капри, Венеция.
За последнее время у меня накопилось в Париже и Лондоне немного валюты, что даст мне возможность совершить это путешествие на свой счёт, не слишком обременяя государство просьбой о продаже нам иностранной валюты.
Надеюсь на Ваше неизменно доброе ко мне отношение и благодарю за ту поддержку, которую Вы мне всегда оказываете» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 7).

Помощник Суслова – Владимир Воронцов 18 августа официально передал это обращение заместителю заведующего отделом культуры ЦК Зое Тумановой. Однако в отделе культуры вопросом Катаева стал заниматься другой заместитель – Юрий Мелентьев, который особо и не скрывал своего негативного отношения к Катаеву, считая писателя либералом и врагом охранителей.
Казалось бы, личное отношение Мелентьева к художнику никак не должно было помешать положительному решению просьбы Катаева. Ведь Мелентьев наверняка знал о том, что Суслов всегда покровительствовал Катаеву. Но не всё оказалось так просто. Мелентьев в партаппарате считался человеком другого члена Политбюро – Андрея Кириленко. А на тот момент Кириленко имел в ЦК больший вес, нежели Суслов. К тому же Катаев для Кириленко никогда не был великим писателем, к чьим просьбам следовало бы относиться с пиететом.
15 сентября 1969 года Мелентьев и инструктор отдела культуры ЦК Юрий Кузьменко подготовили соответствующую справку. Они доложили:

«Писатель В.Катаев просит разрешить ему поездку с женой в Англию, Францию и Италию сроком на два месяца в октябре-ноябре с.г. за счёт личных средств.
С т. Катаевым В.П. состоялась беседа. Ему сообщено, что этот вопрос должен решаться в установленном порядке с учётом мнения Союза писателей СССР. Тов. Катаев согласился с этим и заявил, что направит соответствующее письмо в секретариат правления СП СССР» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 5).

Суслов в той ситуации публично поправлять Мелентьева не стал. Правда, он этого выпада не забыл, и через год с небольшим всё сделал для того, чтобы нелояльного к нему чиновника выдавить из аппарата ЦК.

С окрепшей мечтой добраться до Англии

Выждав какое-то время, Катаев вновь напомнил о себе. 4 апреля 1970 года он направил в ЦК новое письмо, но уже не на имя Суслова (чтоб не подставлять своего главного покровителя), а на имя подчинявшегося Суслову секретаря ЦК по пропаганде Петра Демичева.

«Дорогой Пётр Нилыч! – писал Катаев. – Больше 8 месяцев назад я обращался с просьбой разрешить мне и моей жене Э.Д. Катаевой заграничную поездку по примеру прошлых лет на свой счёт: Лондон – Париж – Рим. Наступает весна, а ответа я до сих пор не имею.
Очень прошу Вас двинуть моё дело с тем, чтобы мы могли выехать в начале мая или в июне.
Надежда на Ваше доброе ко мне отношение и с нетерпением жду ответа» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 10).

Одновременно Катаев представил в Иностранную комиссию Союза писателей СССР план поездки. Он написал коллегам:

«В дополнение к своей просьбе о выезде со своей женой Э.Д. КАТАЕВОЙ за границу, сообщаю план поездки:
Сначала в Англию, где я ещё никогда в жизни не был. В Лондоне у меня недавно вышла книга «Трава забвения» в издательстве «Макмиллан». Нанесу визит мистеру Голланду, заведующему редакцией этого издательства. Затем посещение лондонских достопримечательностей, а также поездка на родину Шекспира. Это займёт в общей сложности десять дней.
Из Лондона – в Париж, где мне необходимо собрать материалы для книги о Парижской Коммуне к её столетию в 1971 году. Здесь предстоит много работы в музеях, библиотеках, посещение рабочих районов, связанных с историей Парижской Коммуны, фортов, пригородов, а также музей восковых фигур на Монмартре, где имеются уникальные экспонаты, относящиеся к истории и быту Парижской Коммуны.
Пребывание в Париже займёт недели три-четыре.
Затем – поездка в Италию, посещение которой мне необходимо для книги воспоминаний, к которой я недавно приступил. С Италией связаны у меня воспоминания юности, знакомство с Горьким, с образом Гарибальди и со многими другим, что мне хотелось бы освежить в памяти. Хочу на старости лет снова посетить Рим, Неаполь, Флоренцию, Венецию, Капри, Сорренто.
После Италии – обратно в Москву через Париж.
Что касается лиц, с которыми я намереваюсь встретиться, то их совсем немного, вот они: в Лондоне мистер Голланд и, может быть, если будет время, писатели Пристли и Линдсей, которым я обещал побывать у них, когда виделся с ними в Москве. В Париже – Соника Б., известная руководительница детского театра «Сандрильон», неоднократно видевшаяся со мной в Москве, затем Тамара Далма, переводчица моих пьес, а также французский академик поэт Пьер Эммануэл, с которым мы неоднократно уже встречались в Париже и Москве, – мой добрый знакомый. Если удастся, встречусь со знаменитым Жаком Фабри – постановщиком моей пьесы в Париже, Швейцарии и Бельгии. В Италии у меня знакомых нет. Вся моя поездка имеет глубоко творческий характер – сбор материалов и впечатлений для задуманных мною книг» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 11).

На сей раз волокитить с ответом никто в партаппарате не рискнул. Суслов дал команду провести решение о поездке Катаева через секретариат ЦК КПСС.
20 июля 1970 года завсектором отдела культуры Альберт Беляев и инструктор ЦК Юрий Кузьменко доложили начальству:

«Писатель В.Катаев (г. Москва) просит ускорить решение вопроса о его поездке в Англию, Францию и Италию с творческими целями.
По соответствующему представлению Союза писателей СССР о зарубежной поездке т. Катаева В.П. получено согласие Секретариата ЦК КПСС от 1 июля с.г.
Автору письма ответ дан» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 9).

После поездки Катаев счёл нужным письменно поблагодарить как Суслова, так и Демичева.

«Дорогой Михаил Андреевич! – написал он Суслову 25 ноября 1970 года. – Возвратившись из заграничной поездки, мне хочется выразить Вам свою горячую благодарность за Вашу помощь в этом деле.
Я посетил впервые Англию и побывал во Франции, где у меня давно уже завязались прочные связи с деятелями культуры. Я увидел много интересного и поучительного, наблюдая за жизнью этих стран, что – по моему глубокому убеждению – необходимо для всякого художника, а для меня в особенности, т.к. я в последние годы пишу произведения в той или другой степени связанные с бытом и жизнью капиталистических стран. Кроме того я глубоко убеждён, что живая связь с людьми этих стран в огромной степени способствует делу мира во всём мире, а это одна из наших самых основных задач.
Позвольте ещё раз поблагодарить Вас и выразить чувство самой живой признательности» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 12).

Воронцов на этом письме оставил помету: «Тов. Суслову М.А. доложено. 26.XI.70».
В письме Демичеву Катаев сообщил:

«На днях я вернулся из заграничной поездки, в осуществлении которой Вы приняли такое доброе участие.
Нечего и говорить, как полезны такие поездки для писателей моего типа, пишущих в своих книгах также и о современной Европе и Америке.
На этот раз я побывал в хорошо знакомой мне Франции, а также впервые – в Лондоне, где повидался со множеством расположенных ко мне людей из местной художественной и профессорской интеллигенции, а это очень важно для укрепления культурных связей и дела мира между народами.
С удовольствием бы повидался с Вами для того, чтобы поделиться своими впечатлениями. Если Вам это интересно – то я всегда к Вашим услугам» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 13).

Демичев проявил вежливость и передал, что согласен встретиться. На письме Катаева осталась помета: «т. Катаев был принят т. Демичевым 5/I-1971 г.».

Пусть заплатят гонорар по наивысшей ставке

Понятно, что Катаев хотел увидеть Демичева не только ради того, чтобы поделиться зарубежными впечатлениями. Ему хотелось обсудить и свои издательские дела. Как раз в издательстве «Художественная литература» тогда заканчивался выпуск собрания его сочинений в 9 томах, и он надеялся на получение солидных гонораров.
Однако летом 1971 года выяснилось, что издатели не собирались платить Катаеву по максимальным ставкам. Весь разобиженный, писатель 15 сентября обратился к заведующему отделом культуры ЦК Василию Шауро.

«Дорогой Василий Филимонович, – писал он. – Чувствуя Ваше доброе ко мне отношение, обращаюсь к Вам со следующей просьбой.
Сейчас завершается выпуск собрания моих сочинений. Остался последний, девятый том, который должен выйти в начале 1972 года, т.е. как раз ко дню моего 75-летия (28 января).
К сожалению, администрация издательства худ. литературы за этот последний мой том поставила в договоре самые низкие расценки. Лишь одна вещь – «Маленькая железная дверь в стене» оценена в 400 рублей лист, всё же остальное – по 300 рублей.
Мне кажется, что это не справедливо, принимая во внимание качество моей работы. Ко дню моего семидесятипятилетия издательство могло бы расценить мой труд по 400 рублей лист.
Следует также учесть что собрание моих сочинений выпущено всего одним тиражом, в то время как некоторые другие собрания выпускаются даже тремя тиражами.
Пока договор не подписан это ещё можно исправить.
Прошу Вас помочь мне убедить тов. А.И. Пузикова, от которого всё зависит, – чтобы он согласился на оплату моего последнего, девятого тома по 400 рублей печатный лист.
Простите за это письмо, но больше мне не к кому обратиться.
С сердечный приветом Валентин Катаев» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 15).

Шауро перечить Катаеву не рискнул. Через месяц, 15 октября 1971 года он доложил:

«Писатель В.Катаев (Москва) обращается с просьбой оказать содействие в том, чтобы издательство «Художественная литература» не снижало размер авторского гонорара за произведения, включённые в последний том собрания его сочинений.
Как сообщил заместитель председателя Комитета по печати при Совете Министров СССР т. Мелентьев Ю.С., руководство издательства «Художественная литература» (т. Пузиков А.И.) пересмотрело условия договора с т. Катаевым и приняло решение выплатить писателю гонорар за произведения, включённые в последний том его собрания сочинений по высшей ставке (400 руб. за авторский лист
Тов. Катаеву о решении вопроса сообщено» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 14).

Решив финансовые проблемы, Катаев стал готовиться к своему юбилею и новым поездкам по Европе. 27 января 1972 года его в связи с 75-летием наградили орденом Октябрьской Революции, а в декабре он вновь посетил Италию и Францию, за что потом сердечно письменно поблагодарил Демичева.

Рассыпавшись в благодарностях Брежневу

К слову: Катаев умел подсластиться не только к Суслову или Демичеву. 24 июля 1973 года он послал письмо даже Брежневу. Катаев писал

                                                               «Дорогой Леонид Ильич!
Посылаю Вам свою новую книгу «Разбитая жизнь или волшебный рог Оберона». Буду счастлив, если Вы примите её от меня на память.
Я пролежал три месяца в больнице, перенеся серьёзную операцию и только на днях возвратился домой, поэтому пишу Вам с таким опозданием.
Позвольте передать Вам мои самые горячие чувства восхищения Вашей замечательной деятельностью в пользу мира во всём мире.
От всей души поздравляю Вас с получением Международной Ленинской премии Мира.
Крепко жму руку, желаю всего самого лучшего» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 21).

На этом письме сохранилась помета: «Книга передана по назначению».

Борьба за третье собрание сочинений

Вскоре Катаев начал новую борьбу. На этот раз за третье собрание своих сочинений уже в 12 томах. 5 июля 1974 года он по этому поводу обратился к Суслову. В своём письме Катаев сообщил:

«Уверенность в Вашем добром, дружеском ко мне отношении, – чему есть много доказательств, – позволяет мне обратиться к Вам с просьбой, имеющей жизненно-важное значение для всего моего будущего.
Дело касается нового издания собрания моих сочинений. Недавно вышло девятитомное собрание, сильно урезанное, в которое не вошло множество моих вполне подходящих произведений, что очень обеднило всё издание. В то время, пока собрание печаталось, я написал ещё более 30 листов совершенно новой прозы, так что мой девятитомник едва выйдя в свет уже успел устареть.
Более 15 лет назад в Гослитиздате вышел мой пятитомник, который никак нельзя назвать собранием сочинений.
Таким образом фактически у меня нет настоящего, хорошего собрания сочинений, на что я вполне могу рассчитывать, принимая во внимание, что все мои сверстники, писатели старшего поколения, имеют по пяти и более собраний сочинений (Федин, Леонов, Шолохов, Шагинян и многие другие).
На первый взгляд вопрос достаточно ясен и прост. Но при той издательской практике, которая сложилась по отношению ко мне, – его нельзя разрешить без серьёзного вмешательства сверху.
Через три года мне исполнится 80 лет – возраст достаточный для того, чтобы подвести итог всего моего творчества, то есть приступить к изданию подлинно серьёзного собрания моих сочинений в 12 томах общим объёмом в 350 печатных листов, тиражом в 150 000 – 200 000 экземпляров.
До сих пор повелось издавать мои произведения явно недостаточными тиражами, не соответствующими очень большому спросу на мои книги. Ввиду того, что мои книги как правило расходятся быстро и, что называется, «нарасхват», – издание моего собрания сочинений крупным тиражом будет коммерчески выгодно и принесёт государству солидную прибыль.
Очень прошу Вас, дорогой Михаил Андреевич, посодействовать изданию 12-томного собрания моих сочинений указанного объёма и тиража с тем расчётом, чтобы оно вышло в течение ближайшего времени перед моим 80-летним юбилеем.
Простите за то, что я беспокою Вас этой просьбой, но, – если не Вы, – никто другой мне не поможет!
Желаю Вам здоровья, бодрости, счастья и по-дружески крепко жму Вашу руку» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, лл. 24–25).

Но тут даже Суслов решил, что это будет перебором. Чтобы совсем не обидеть художника, завотделом культуры ЦК Шауро предложил к 80-летию Катаева выпустить трёхтомник, «который мог бы явиться дополнением к девятитомному собранию его сочинений, изданному в 1968–1972 гг.» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 22).

Соревнование Катаева с Сусловым

Катаев на этот раз биться до победного конца не стал и согласился с компромиссным вариантом, но за это попросил вновь отпустить его с женой в Европу. 18 сентября 1975 года он написал Суслову:

                                                              «Дорогой Михаил Андреевич!
Помнится, во время нашей последней встречи мы заключали с Вами договор о соревновании на лучшее состояние здоровья. Сообщаю Вам, что я уже изжил все последствия моих многочисленных и тяжёлых операций и что теперь моё здоровье находится в хорошем состоянии. Надеюсь, у Вас тоже всё отлично.
Обращаюсь к Вам, дорогой Михаил Андреевич, с большой просьбой – разрешить мне и моей супруге Э.Д. Катаевой совершить поездку за границу, в Англию, Италию и Францию, где мне необходимо побывать в театрах, библиотеках, исторических местах, а также посетить университеты Эдинбурга, Милана и других городов, где я приглашён выступить перед студентами и профессурой со своими литературными воспоминаниями. Это даст мне возможность не только посетить малоизученные мною культурные центры Шотландии, Англии и Северной Италии, но и продолжить сбор материалов для книги, которую я пишу уже в течение многих лет: о современной Европе.
Во Франции у меня много друзей среди творческой интеллигенции и мне бы хотелось с ними повидаться, а также совершить поездку по Бретани – единственной французской провинции, где я ещё не был.
Поездка моя планируется на два месяца и, конечно, полностью на мой счёт, так как от прежних моих поездок у меня осталось ещё некоторое количество валюты.
Прошу не отказать в моей просьбе. Выехать мне надо в конце декабря нынешнего года.
Сердечно Вас приветствую и крепко жму руку
Всегда Ваш» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, лл. 27–28).

Реакция начальства была вполне прогнозируемой. В этом случае никто ставить Катаеву палки в колёса не рискнул. 17 ноября заместитель завотделом культуры ЦК Альберт Беляев и заведующий сектором этого отдела Константин Долгов сообщили в инстанции:

«Писатель Катаев В.П. (г.Москва) просит оказать содействие в организации его поездки с женой в Англию, Италию и Францию в конце декабря месяца 1975 года для сбора материалов к книге о современной Европе и встреч с зарубежными литераторами.
По сообщению Союза писателей СССР (т. Верченко), т. Катаев (с женой) будет направлен в Англию, Италию и Францию с творческими целями сроком на два месяца по линии СП СССР в счёт резерва плана связей советских общественных организаций с зарубежными странами на 1975 год, утверждённого ЦК КПСС.
Автору письма ответ сообщён» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 26).

Кто поможет родне Катаева, как не Суслов

Что тут ещё следует отметить? Борясь за свои личные интересы, Катаев никогда не забывал и о своей родне. Ещё в 1968 году он письменно просил секретаря ЦК КПСС Демичева оставить за вдовой его брата – Евгения Петрова дачу в Переделкине. А осенью 1976 года писатель обратился к Суслову, чтобы высшее партийное руководство помогло трудоустроить на хорошую зарплату его доченьку. 27 октября 1976 года он написал Суслову:

«Дорогой Михаил Андреевич!
Мне очень неловко перед Вами, но я снова принуждён обратиться к Вам с просьбой, может быть, самой важной в моей жизни. Как отец Вы меня поймёте.
Моя дочь Евгения Валентиновна Катаева I936 года рождения в течение нескольких последних лет не может устроиться на работу. Все её попытки найти штатную работу были тщетны – всюду она наталкивалась на непреодолимые и непонятные для меня преграды.
То же самое случилось и несколько дней назад, когда она сделала попытку поступить на работу в ВААП – Всесоюзное агентство по авторским правам – при вполне доброжелательном отношении руководителя этого учреждения Бориса Дмитриевича Панкина. Однако и в данном случае дело затормозилось.
Между тем моя дочь – человек с высшим образованием, хорошо знающая два иностранных языка, опытная журналистка, знаток современной советской, а также западной литературы, которую читает в подлиннике, обладает хорошим литературным стилем. За время своей десятилетней трудовой деятельности в Агентстве печати Новости, откуда она ушла по семейным обстоятельствам в 1972 году, она неоднократно имела благодарности по службе.
Такое положение с моей дочерью тяжело отзывается на моём моральном состоянии и рождает у меня впечатление полной безысходности.
Прошу Вас, дорогой Михаил Андреевич, помочь ей поступить на работу. Её анкета находится в отделе кадров Всесоюзного агентства по авторским правам.
Все надежды на Вас. Помогите.
С любовью и уважением всегда Ваш Валентин Катаев» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 31).

Естественно, Суслов тут же откликнулся на просьбу художника. К письму Катаева его помощник подготовил небольшую карточку со следующими указаниями

«Т.т. Шауро В.Ф. Смирнову Г.Л.
Следовало бы помочь.
М.Суслов.
31 октября 1976 года» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 30).

Но Суслов своей рукой вписал ещё одно указание: «Просьба доложить».
Позже Суслов всё сделал для того, чтобы «Новый мир» напечатал повесть Катаева «Уже написан Вертер», которая вызвала страшное неудовольствие у председателя КГБ Андропова.

Жажда в 84 года возглавить журнал «Новый мир»

В середине 1981 года наконец решился важный для Катаева вопрос – об издании его третьего собрания сочинений. Но у писателя появилась новая мечта – возглавить «Новый мир». 15 сентября 1981 года он сообщил Суслову:

«Дорогой Михаил Андреевич!
Только что я получил подтверждение от тов. Стукалина об издании собрания моих сочинений в 1983 году. Вижу в этом Вашу добрую руку и сердечно благодарю Вас от всего сердца. Издание моего собрания сочинений обеспечит мою старость.
Впрочем, я чувствую себя хорошо и могу ещё несколько лет плодотворно работать.
В этой связи хочу поделиться с Вами моей тревогой за дальнейшую судьбу «Нового мира» – журнала, имеющего мировую репутацию как лучшего советского журнала. Потеряв своего редактора, журнал переживает кризис. Никак не могут найти подходящего редактора.
У меня ещё хватит энергии на года два посвятить себя редакционной работе по примеру того, как я некогда создавал «Юность». Если бы мне предложили быть главным редактором «Нового мира», я бы не отказался и отдал бы всю свою энергию для сохранения его авторитета и подготовил бы себе хорошего преемника. Я думаю, это было бы хорошо для журнала.
Каково на этот счёт Ваше мнение?
Ручаюсь, что я бы не подвёл.
Ещё раз сердечно Вас благодарю за всё доброе, что Вы для меня сделали.
Крепко жму Вашу руку, всегда и во всём ваш
Валентин Катаев
Посылаю новую свою книгу» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 33).

На письме осталась помета: «Тов. М.А. Суслов ознакомился».

Здесь стоит уточнить: вакантным место главреда «Нового мира» стало летом 1981 года после смерти Сергея Наровчатова. Евгений Евтушенко пытался убедить партаппарат в том, что этот журнал должен возглавить крупный художник. Он предлагал, в частности, Чингиза Айтматова. Были и другие претенденты. Но Суслов сделал выбор в пользу первого заместителя Наровчатова – бывшего армейского разведчика Владимира Карпова. К слову, Карпов и Катаев вскоре нашли общий язык и Катаев остался одним из уважаемых авторов «Нового мира».

Не та медицинская помощь

После смерти Суслова Катаева немного стали притеснять. Впрочем, этого и следовало ожидать. В инстанциях же знали, что новый генсек Юрий Андропов так и не простил писателю «Вертера…». А Катаев привык к другому обращению.
Недовольный уровнем медицинского обслуживания, он как-то пожаловался большому начальству. В ответ 25 мая 1983 года начальник Четвёртого Главка Минздрава Евгений Чазов, лечивший первых лиц государства, сообщил:

«Четвёртое главное управление при Министерстве здравоохранения СССР сообщает, что согласно Положению о Первой поликлинике Четвёртого главного управления при Министерстве здравоохранения СССР, пациентом которой является т. Катаев В.П., медицинская помощь прикреплённому контингенту оказывается в пределах г. Москвы или врачами медпунктов пансионатов, расположенных в Московской области.
Тов. Катаеву В.П. дано письменное разъяснение о том, что необходимая ему медицинская помощь может быть оказана любым врачом-специалистом по месту жительства в г. Москве или при обращении в поликлинику» (РГАНИ, ф. 100, оп. 2, д. 527, л. 36).

Не вернулось то отношение, к которому писатель привык при Суслове, ни при Черненко, ни при Горбачёве.
Умер Катаев 12 апреля 1986 года.

7 комментариев на «“ПОД ПОКРОВИТЕЛЬСТВОМ ГЛАВНОГО ПАРТИЙНОГО ИДЕОЛОГА МИХАИЛА СУСЛОВА”»

  1. Помню, на встрече с Катаевым в Литинституте кто-то из студентов спросил мэтра, почему современная молодёжь ни во что не верит. Катаев, не моргнув глазом, отвечал: “Выпить – верит, закусить – верит…”

  2. Умел, умел Петрович вышибать деньгу из партаппарата! Но ведь и писать умел, не чета многим нынешним… Так что же, Вячеслав Вячеславович, теперь ему Суслова в вину за это ставить? В чем смысл вашего исследования, г-н автор? Лишний раз напомнить читателям о том, что все советские писатели – отъявленные карьеристы,приспособленцы и бяки? Считаете, это правильно?

  3. А сколько сегодня приспособленцев?
    Кто сегодня оценивает писателей? Вопросы, вопросы, но на них нет ответа. Табу!

  4. Кулиниченко. Приспособленец в литературе – тот, кто сегодня пытается прожить на эту самую литературу. Без заискивания перед сильными мира сего, а уж тем более перед жюри литературных премий, таким никак не обойтись. А что касается оценки писателей, то, кроме времени, их и оценивать-то некому. Профессиональная критика почти выродилась, писательские союзы по частным кухням разбрелись, “ПЭН-клубщики” бледной немочью маются… короче, приплыли…

  5. А почему попросить оставить дачу за вдовой известного писателя, на книгах которого хорошо зарабатывало государство, – это нечто предосудительное? Родственница? Ну и что? Ему было проще до начальства достучаться, чем ей.
    Да Катаев и не только о родственниках ходатайствовал. Скольким молодым авторам помог. Без него бы ни Аксенова, ни Гладилина, ни прочих авторов из этого поколения, вполне возможно, и не было. А это целая эпоха, как их книги ни оценивай. И журнала “Юность” не было бы тоже. А ведь издание весьма примечательное на тот момент.
    И как покупатель книг скажу: катаевских сборников в продаже не попадалось, если только переиздания изредка. Даже “Сын полка” или “Парус” сразу раскупали, а ведь их издавали стотысячными тиражами. Собрание сочинений тоже было не купить, стояли за подпиской. И справедливо – там много интересного, пусть и не все. В чем пафос-то?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.