ПОПЫТКА ПОВЗРОСЛЕТЬ
Что показала очередная премьера во МХАТе им. М.Горького
Рубрика в газете: Эстетика без снобизма, № 2020 / 11, 26.03.2020, автор: Ильдар САФУАНОВ
Пьеса Сергея Медведева «Парикмахерша» была написана более десяти лет назад, в пору расцвета движения «Новая драма», и была признана некоторыми адептами этого движения одним из главных его текстов. Постановка её в театре «Практика», осуществлённая Русланом Маликовым, получила тогда сочувственные отзывы критики, и некоторые особенности спектакля, как, например, игра исполнительницы главной роли Инги Оболдиной, декорации в виде детской книжки-раскладушки, картонные фигуры, подменявшие порой персонажей, и т.п., выглядели свежими и интересными.
И Руслан Маликов, и работавший тогда в «Практике» Эдуард Бояков получили теперь в своё распоряжение большую сцену и большой зрительный зал МХАТ имени М.Горького на Тверском бульваре и, вероятно, для освежения репертуара крупного театра решили осуществить здесь remake успешной некогда «новодрамовской» постановки.
Начало спектакля выглядит многообещающе: героиня, а её играет всё та же Инга Оболдина, что и в «Практике» играла, задушевным голосом начинает: «Меня зовут Ириной. Из дома я всегда выхожу ровно в восемь. Тщательно закрываю двери, первую – деревянную, потом вторую – стальную. Сбегаю по ступенькам со своего третьего этажа, выбегаю во двор…» Сразу вспоминаются реалии жизни тех лет, отголоски 90-х – всё как будто настраивает на реалистическое, психологически достоверное повествование. И даже следующие сразу за начальной сцены условные приёмы – и декорации в виде книжки-раскладушки (художник Полина Бахтина, автор сценографии спектакля в «Практике», применила тот же приём и на большой сцене), и появляющиеся порой картонные манекены вместо персонажей, не мешают надеяться, что спектакль донесёт и до большого зрительного зала значительное содержание.
Сюжет завязан на том, что парикмахер Ирина, разведённая женщина за тридцать, несмотря на то, что пользуется популярностью у клиентов мужского пола – за ней приударяют и пожарный Виктор (Станислав Курач), и судья Алексей Николаевич (Сергей Кисличенко), почему-то без памяти влюблена в отбывающего срок за убийство жены Евгения (Михаил Сиворин), которого не видела не то что вживую, но даже на фотографии, переписывается с ним и мечтает выйти за него замуж. Тот соблюдает меры конспирации – просит её уничтожать всю переписку. После освобождения Женя поселяется у Ирины, убеждает её продать квартиру, чтобы переехать в Москву. Сразу после получения денег за квартиру он вывозит её за город как будто на пикник, там бьёт молотком по голове, забрасывает соломой, разводит огонь и уезжает на мотоцикле. На его беду, сразу начинается ливень, и солома не горит. И удар оказывается не смертельным, а парикмахерша живучей. Для верности Евгений возвращается и после окончания дождя ещё раз поджигает солому, но тут уже верный поклонник Виктор успевает примчаться на своей пожарной машине и спасти возлюбленную. Огнеборец получает заслуженную награду – женится на любимой, а она рождает сына, которого называет Женей в честь отца этого младенца, который по приговору другого поклонника – судьи Алексея Николаевича, отбывает новый срок в лагере, теперь за покушение на убийство. Заключённый опять бомбардирует ту, которую не смог убить, нежными письмами, при этом требует непременно уничтожать корреспонденцию, «чтобы никто не знал об их чувствах».
Сюжет нельзя сказать, что неправдоподобный – в нашем мире всякие маловероятные события происходят, и, насколько известно, Сергей Медведев взял этот сюжет из действительного случая, про который узнал то ли из судебной хроники, то ли из переписки с читателями, когда работал корреспондентом в Ростове-на-Дону. Убийства из-за квартир и денег тоже случаются. В конце концов и «Преступление и наказание» основано на газетном происшествии. Проблема спектакля в том, что кроме этого частного происшествия и «картонных» (и в переносном, и порой в прямом смыслах) образов и схематической фабулы, в пьесе почти нет ни глубины или хотя бы неодномерности характеров, ни сколько-либо интересных деталей.
Ведь если взять известные образцы, которыми, возможно, вдохновлялся автор – скажем, фильм «Ночи Кабирии» или пьесу Эдварда Радзинского «Приятная женщина с цветком и окнами на север», то в них мы видим множество деталей, делающих персонажей живыми людьми, способными вызывать сопереживание. В спектакле же этого нет, образы выглядят обобщёнными и плоскими, как в жанре «Гиньоль» или в ранней коммедиа дель арте. Поэтому им не хочется сопереживать, они просто неинтересны – люди вокруг интереснее.
Разумеется, даже подражая примитивным формам театра, можно достигать замечательных результатов – пример многих абсурдистских и вообще модернистских пьес говорит об этом. Однако нужен баланс в художественных средствах: они должны быть оригинальны, неожиданны, соотнесены с условиями постановки, зрительного зала. Вероятно, в прежнем спектакле, в «Практике», такой баланс был в определённой степени соблюдён и принёс удачу. Сегодняшняя же постановка в крупном театре, к сожалению, скорее способна дискредитировать явление «Новой драмы», чем поднять его авторитет.
Не украсть, что плохо лежит, они не могут. Тем более, не могут придумать ничего сами. Так что украсть, украсть и еще раз украсть. И не впрок.
Вы “Алые паруса” читали? Ну да. Тогда Вам будет понятно, почему женская часть аудитории принимает спектакль очень живо. Критик забыл упомянуть, что зал полон. Почему? Да понятно же из прежних публикаций газеты. Издание сражается. Хочет вернуть Доронину. Молодую. Энергичную. В расцвете таланта. Так ведь никто и не против> Только где её взять?
Зал не полон, и многие уходят по ходу спектакля.
Куда ж капельдинеры смотрят? Не выпускать раньше времени! МХАТ же!