Слепой писатель

№ 2023 / 30, 03.08.2023, автор: Лео ДУХИН

Всё, что опубликовано ниже – почти быль. У этого человека не было ни потребности в деньгах, ради которых он мог бы подписать контракт, ни пятна судимости в биографии, которое следовало бы смывать. Более того, когда этот человек добровольцем отправился на фронт, он был уже не молод. И нам стало интересно, ради чего этот уже не молодой и достаточно обеспеченный человек, рвался на фронт. Всё оказалось просто и сложно одновременно. Но слава Богу, что есть у нас такие люди. Впрочем, судить об этом читателям. К сожалению, ещё одного интервью с ним уже не будет никогда, потому что он геройски погиб за Россию. Остались его короткие заметки о войне, которые наверняка будут интересны нашим людям. И если история этого человека вас заинтересует, мы обязательно опубликуем и оставленные им записи.

Вот это интервью, которое мы восстанавливали по памяти, поскольку на обратном пути с передовой нам не повезло и мы попали под обстрел, во время которого погибла не только вся наша аппаратура, но и весь отснятый материал:

– Прежде всего позвольте поблагодарить вас за то, что согласились ответить на наши вопросы.

– Не стоит благодарности. Но почему вы выбрали именно меня для своей программы? Впрочем, это и так понятно. Я для вас что-то вроде экзотического фрукта, с которым вы пока не знаете, что делать. Ведь так?

– В определённой степени…

– Вас удивляет, что я приехал из-за границы, чтобы воевать за Россию?

– Признаться, да.

– Но таких как я тысячи, возможно десятки и даже сотни тысяч – людей, желающих воевать за Россию. Они не знают русского языка, они никогда здесь не были. Но они знают, что только Россия может спасти этот мир от оболванивания и расчеловечивания….

– Вы именно поэтому приехали воевать за Россиию?

– И по этой причине тоже. Но у меня есть и другие, не менее веские основания воевать за Россию.

– Какие, если не секрет?

– Не секрет. Во-первых, я не приехал, а вернулся. Здесь я родился, здесь прошли мои детство и юность. Короче, домой я вернулся – здесь мой дом, даже если это фронт. И думаю я по-русски, потому что это мой родной язык. В общем, я человек отсюда (он тогда ещё улыбнулся при этих словах. Жаль, запись не сохранилась).

– Вот это самое интересное в вашей биографии. Согласитесь, ведь далеко не все из тех, кто родились и выросли в России, а потом уехали за рубеж, возвращаются не за открывшимися новыми возможностями, а для того, чтобы воевать за свою Родину.

– Я ничего не знаю о мотивах тех, кто вернулись за новыми возможностями. Не знаю и знать не хочу. А что касается меня… Вы не первые, кто спрашивают, зачем я пошёл на эту войну? Я, 52-летний мужик, не слишком здоровый и не имевший за плечами достаточного военного опыта…. Понимаете, рано или поздно, но ты неминуемо задашь себе вопрос о смысле своей жизни. Именно своей, а не какой-то абстрактной, которой может, никогда не было и нет. Ты неизбежно задашься этим вопросом при условии, что ты человек.

А я ведь все эти годы и десятилетия спорил с собой. Ух, как спорил! Я был для самого себя и обвинителем, и адвокатом, и судьёй. И пока я так вот спорил с самим собой, жизнь уходила в никуда.

Время моей юности пришлось как раз на развал великой нашей страны. Это я сейчас называю её великой. А тогда…. А тогда я просто сбежал в поисках благополучной жизни. Сбежал, как многие, в то время. Это, считайте, моё чистосердечное признание обвиняемого.

«Струсил!» – тоном не терпящим возражений, говорит во мне прокурор. Но мне на помощь тут же приходит мой адвокат: «А что он мог сделать тогда? Слабый, одинокий…»

Я ведь всегда был замкнутым, даже в юности…. Друзей у меня было не много, да и особо близких отношений между нами никогда не было. Так, приятели… Правда, я тогда уже пописывал стихи и всяко разно. Проба пера, так сказать. Со своими опусами ходил в городскую студию и меня хвалили… Даже кое-что опубликовали в большом литературном журнале. И не поверите, но за эти опусы полюбила меня необыкновенная девушка. Она не была красавицей, но другой такой на свете точно не было и нет. Она верила в меня больше, чем я сам в себя верил.

После такого предисловия вы, наверное, ждёте, что последует рассказ о большой любви. Только ничего не вышло, потому что я бросил её. Считайте, предал. Есть прекрасное произведение у Короленко – «Слепой музыкант». А я вот – слепой писатель. Слепой не потому, что у меня нет глаз, а потому что душа у меня слепая – не увидел я своей любви, не ценил то счастье, которое послал мне сам Господь Бог. Променял я и её, и дом свой, и Родину – на комфортную жизнь. Впрочем, тогда мне казалось, что я еду завоёвывать мир, и ей говорил: вот, отправляюсь строить новую, лучшую жизнь для нас. Врал, конечно, знал, что не вернусь. Думал, что жизнь там, за океаном, стоит любых жертв. А любовь…. Что такое любовь?

Я тогда этого не понимал. Она была так же близко от меня, совсем рядом, подобно тому, как Истина в образе Иисуса смотрела прямо в глаза слепого душой прокуратора, вопрошавшего: что есть Истина? Да, я был слеп тогда, потому что только душевно слепой может перепутать комфорт чужбины с родным домом. Потому и врал ей тогда. Врал, а она верила. Хотела верить, не представляла себе, что могу я предателем стать.

Это во мне обвинитель сейчас говорит на моём вечном суде. А адвокат мой протестует: «У тебя же ничего не было! Ты хотел счастья для неё. А какое счастье без комфорта? Впрочем, перепалки между моим обвинителем и защитником совершенно не важны. Важно решение судьи. А судьёй оказалась сама жизнь, которая вынесла мне самый суровый, но заслуженный приговор. Следующие три десятилетия я мыкался на чужбине и где только ни работал… Семьи не создал, а любовь, единственную свою любовь, потерял. Каторга это была, заслуженная мною каторга. Только не подумайте, что я с каторги сбежал на войну. На войну я поехал совершенно осознанно. За смыслом я пошёл на войну. А смысл прост – это твой родной дом, который начинается здесь, на передовой. Боялся ли я смерти? Конечно, боялся. И не только её. Боялся попасть в плен, остаться никому не нужным калекой тоже боялся. Но есть страхи гораздо страшнее этих. Например, постоянное ощущение полного ничтожества, зря прожитой жизни….А здесь, может, моё участие спасёт жизнь кому-нибудь из тех, кто только начинает жить, или просто кому-то, кто лучше меня.

– Ну а как чувство вины? Оно по-прежнему вас мучает?

– Здесь – нет. Скажу больше – здесь со мной чудо произошло – ко мне вдруг мой дар вернулся. Да-да, снова захотелось творить и… жить! Захотелось, как никогда раньше, создать что-нибудь стоящее. И я стал творить. Парням понравилось то, что я писал о них и о войне. Спасибо им, без них не было бы этих строк. Я, собственно, потому и согласился встретиться с вами, чтобы передать мои опусы. Здесь ничего особенного – своего рода дневник о фронтовых буднях. Если понравится – опубликуйте. Парни уже одобрили. Им это понравится. Я ведь о них и для них всё это писал. Наверное, это самое немногословное повествование. Но тут важна суть, а не слова…. Может, я для того и нужен, чтобы память оставить обо всех нас…. Прекрасно, когда у человека есть миссия в этом мире, когда несмотря ни на что, ты находишь в себе силы стать человеком. Я могу много вам всего рассказывать, но это уже детали, которые вы видите и знаете не хуже меня.

– Хорошо, спасибо. Мы дадим вам знать, если ваши произведения одобрит редакция. Если позволите, ещё один вопрос.

– Слушаю вас.

– Война рано или поздно закончится. Что вы собираетесь делать после войны?

– Если останусь жить – буду строить. А для чего ещё жизнь даётся людям? Чтобы строить – семью, дом, город, страну. Мы и воюем-то для того, чтобы иметь возможность строить жизнь. Я ведь когда-то на архитектора учился…

– Мы думаем, что ваши знания ещё понадобятся. И надеемся, это не последняя наша беседа.

– Я тоже надеюсь. У нас впереди много работы. Значит, будем жить! До встречи!

P.S. Жить можно по-разному. Существование – тоже форма жизни. А можно закончить свой земной путь, но продолжать другой, не менее значимый в том, что ты создаёшь или защищаешь. Так что, все живы…