Стихи к вопросу…
Рубрика в газете: Поэтический альбом, № 2021 / 3, 29.01.2021, автор: Виктор ВЕРСТАКОВ
О Москве
В Москве построили Европу.
Нельзя сказать, что через попу,
как поначалу при Лужке…
Но я по ней брожу в тоске.
Где наши старые пивнушки,
гранёные родные кружки,
где разговоры за столом
под политическим углом?
Где пятачки в метро на входе
(в трамваях три копейки, вроде)?
Где вообще Манеж, Арбат,
Зарядье и Охотный ряд?
Век двадцать первый, век очковый,
сорваться в перебор готовый…
И где бульварные скамьи
и шахматные там бои?
Одолевает ностальгия.
И лица у людей другие,
не улыбается никто, —
не человек, а конь в пальто.
Да, не Москва, а так, Европа,
мечта безродного холопа
и либерала-холуя…
Эх, правь, Британия моя!
О богах
Поклоняюсь офицерам
и солдатам той войны,
о которой в XXI-м
забывать мы не должны.
Несравнимы их дороги,
сплошь в разрывах их земля.
Но они не только боги
были мне, — учителя.
В Шуе-городе старинном
в школе средненькой моей
их поболе половины
было средь учителей.
Пусть соврал, — немного меньше,
но не два, не три, не пять,
и за ними было женщин
совершенно не видать.
Да не против я училок:
сколько выстроилось баб
в школах нынешних в затылок!
Им директора хотя б.
А при мне директор, физик,
завуч, химик, трудовик —
всяк рожденьем из дивизий,
пьющий бабник, фронтовик.
Жаль, не лучшее железо
им досталось, чтоб ковать,
и могли они протезом
нам порой по шее дать.
Средь одиннадцатиклассниц
и студенток-практиканш
обретали, пусть негласный,
свой медок и свой реванш.
А парней не обожали,
но готовили к войне.
Даже, помню, руку жали.
Боги руку жали мне.
О фразах
Мартынов был герой Кавказа,
подлец, но всё-таки герой.
И Лермонтов в земле сырой
его не упрекнул ни разу,
хотя всё это фразы, фразы.
И Лермонтов в сырой земле
не задержался. В полумгле
лампадочной, в отдельном склепе
лежит в Тарханах.
Тем нелепей
все фразы о добре и зле.
Дантес был дрянь и не герой
на первый взгляд и на второй,
но был любовником отменным,
весельчаком в кругу военном.
Давно и он в земле сырой.
Поэтов убивает век,
а не какой-то человек,
обычный или же особый,
рождённый от греха и злобы.
Вот фраза для библиотек.
В реальности же все поэты
уже с рождения отпеты
и в чуждый мир погружены,
в котором выжить не вольны.
Неколебима фраза эта.
О развитии капитализма в России
Народ успешно вымирает,
начальство в дурочку играет,
всяк депутат — миллионер
и враль, беря с вождей пример.
А в телерадиоэфире
рисуют пандемию в мире,
перемежая полосой
англоязычною попсой.
Капитализм вскочил на плечи,
беснуясь не по-человечьи,
и потерявший смысл народ
с концлагерною байкой МРОТ*
успешно мрёт.
*Т.н. минимальный размер оплаты труда.
Об изгнании военных академий из Москвы
Громада Воспитательного Дома
была им, как ракетный пульт, знакома:
там долго Академия жила,
храня Страну от ядерного зла.
Там старшие, но всё же лейтенанты,
и капитаны — те ещё таланты —
учились, приезжая из глуши,
где наá сто вёрст
нет грамотной души.
И вот столица, улица Солянка.
Театры, Кремль, в кафе арбатском пьянка,
главнейшие в Москве профессора
и чертежи до самого утра.
И вновь разъезд по дальним гарнизонам
в тайгу, на север, ближе к бывшим зонам,
подземные дежурства, но Москва
отныне будет в памяти жива.
Не будет. Верховоды-демократы
изгнали Академию куда-то
прочь из столицы, к чёрту, с глаз долой,
другим в пример, поганою метлой.
И вот брожу по Дому на Солянке,
пустынному, где глухо всё, как в танке,
и поминально водку из горла
пью за Москву, которая была.
О свиданке
Ты приедешь, я выпью вина,
потому что тебя я боюсь
так, что дыбом встает седина.
А потом я слегка раскуюсь,
осмелевший язык развяжу,
и ручонки свои распущу.
Но поднимется лифт к этажу,
и внизу я опять загрущу.
До машины тебя провожу
и не буду уж лапать за грудь…
Я тебе ничего не скажу,
я тебя не встревожу ничуть.
О Парнасе без Кожинова
Пегас, иль глупый пони
моей строкой скакнул?..
А Кожинов бы понял.
Или рукой махнул.
Вадим Валерианыч,
как тяжело без Вас
в России, глядя на ночь,
взбираться на Парнас!
Дебильные напевы
по телику звучат,
безграмотные девы
из трусиков торчат.
Другие в интернете
играют в поэтесс
и трахают соцсети
то в трусиках, то без.
Ах, Вы б не обратили
внимания на них,
и вряд ли бы простили
игривый этот стих.
Но, говоря серьёзно,
мне лень всерьёз писать.
Без Вас в России поздно
поэзию спасать.
Ведь не поймут ни строчки —
я проверял не раз —
ни сыновья, ни дочки,
ни пони, ни Пегас.
“Европу – попу” – рифма столь свежа,
Лиха, дерзка, – ну, в общем, хороша, –
Что к ней не добавлять бы ни шиша…
Всё в рифме той – и попа, и душа!
Многие умом подвинулись,
То слова мои крадут,
То присваивают имя,
То фамилию возьмут.
Понимаю всех, кто спятил
Хоть на миг, как не в себе,
Мне-то проще при таланте
В грешной жизни и в судьбе.
Легче мне, скажу нестрого,
И трудней, а это жесть…
Я схожу с ума от бога,
Потому что бог он есть.
Русской проститутке
Кому ты продалась за сапожки?
Кому ты продалась за кофту?
Кому ты продалась? Кому ты продалась?
Кому ты продалась, дешёвка?
Скажи: – С кем глушишь радостно коньяк?
Кого влечёшь к себе улыбкой?
Кому ты продалась? Кому ты продалась?
Пред кем змеишься телом гибким?
Кто научил Россией торговать
На ложах, предками отмытых?
Кому ты продалась? Кому ты продалась?
Блестят глаза на рожах сытых.
Глаза твои в тумане от тоски.
Ты расскажи: – Откуда родом?
Кому ты продалась? Кому ты продалась,
Как дочь славянского народа?