Тёмные виденья короля
Грех, возмездие и покаяние в творчестве Пушкина
Рубрика в газете: Будем спорить, № 2021 / 22, 10.06.2021, автор: Нина ТИХОМИРОВА (Пос. Лиозно, Белоруссия)
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
А.Пушкин
Дорогая редакция! Для начала хочу сердечно поблагодарить за глубокие интересные публикации, которые не оставили меня равнодушной. Это повествование Виктора Лихоносова «Слепой мальчик, ундина и черкешенка Аише» (№16), замечательная статья Алексея Татаринова «Жажда словесности в пустыне беллетристики» (№18), продолжавшего добрые традиции Михаила Лобанова, Юрия Селезнёва и Татьяны Глушковой. Как здорово, что в Краснодаре живут истинные патриоты, честные, искренние мастера художественного слова.
Очень хотелось бы, чтобы эта статья была посвящена не только Памяти великого поэта, но и в защиту Пушкина, явилась бы откликом на странные высказывания любителя хоррора М. Кабира в беседе с Александром Рязанцевым под названием «Русский хоррор существует» («ЛР» №14).
Скажу сразу: да, хоррор в России существует, но только он не русский. Человек, воспитанный в традициях русской классики, исходящей от Ломоносова, Державина, Пушкина и их продолжателей, не ринется на глянцевый развал современной писанины в жанре различных ужасов и чёрной мистики. А вот неокрепший разум детей затягивается этим бесовским болотом в комиксах, компьютерных играх и дешёвых квестах.
Особенно задело утверждение М. Кабира, что во многих стихах и особенно в «Песнях западных славян» Пушкина изобилует хоррор. Это что? Прикрытие для своего антиправославного жанра?
А вот созвучные моим мыслям и настроению великолепные статьи вышеперечисленных авторов заставили взяться за перо.
Истинный гений бессмертен
Перечитывая стихи Пушкина, которому на днях исполнилось 222 года со дня рождения, прекрасно понимаешь, что он как Поэт и творец по Божьей милости сам явился Божьей милостью и благословением для России, которую увенчал навсегда своим высоким, непревзойдённым талантом.
Советская школа проходила мимо религиозного аспекта в его творчестве. Даже наш преподаватель русской литературы первой половины XIX века Смоленского пединститута, наизусть знавший любовную и свободолюбивую лирику Пушкина и почти всего «Евгения Онегина», профессор Вадим Соломонович Баевский никогда не упоминал о духовной сущности его поэзии и прозы.
Сегодня уже нет необходимости доказывать, что без обращения к Евангелию невозможно постичь глубинный смысл пушкинских произведений. Так, например, надо знать псалмы 16, 41, 83 и 98 для того, чтобы понять такое четверостишие:
«Напрасно я бегу
к сионским высотам,
Грех алчный гонится
за мною по пятам…
Так, ноздри пыльные
уткнув в песок сыпучий,
Голодный лев следит
оленя бег пахучий»
Долг, завещанный от Бога
В трагедии «Борис Годунов» одним из главных лиц является летописец Пимен. Его монолог «Ещё одно последнее сказанье…» (когда-то мы его учили наизусть) велик своей безграничной любовью, своей прозрачной ясностью и простотой:
«Исполнен долг, завещанный от Бога
Мне, грешному.
Недаром многих лет свидетелем
Господь меня поставил
И книжному искусству вразумил.
Когда-нибудь монах трудолюбивый
Найдёт мой труд, усердный, безымянный.
Засветит он, как я, свою лампаду
И, пыль веков от хартий отряхнув,
Правдивые сказанья перепишет…
Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро —
А за грехи, за тёмные деянья
Спасителя смиренно умоляют».
В трагедии, исключительно многослойной, молятся все: царь Феодор, патриарх Иов и юродивый Николка; думный дьяк призывает весь народ к соборному молению… Не молится и не кается один Борис Годунов. И за него никто не молится: «Нельзя молиться за царя Ирода – Богородица не велит», – извещает волю Божию юродивый Николка. И «народ безмолвствует…»
Советское литературоведение трактовало «Бориса Годунова» как трагедию историческую, политическую, социальную, психологическую. Однако её осмысление, созданное Пушкиным, возносится на духовный уровень, и рассматривать это многогранное произведение следует только в категориях религиозных. Налицо взаимодействие человека с волею Спасителя и противодействие ей. А собственно трагедия и заключается в неприятии Годуновым «долга, завещанного от Бога». Волю Творца ощущают и возвещают из всего обилия персонажей трое: смиренный монах Пимен, Патриарх и юродивый. Ими движет глубокая вера, им и открывается истина. А безверие в трагедии ведёт к закоснению в грехе и обрекает весь народ на бедствие.
А потому это величайшее произведение, написанное двадцатилетним Пушкиным, глубоко современно.
От «Бориса Годунова» к «Песням западных славян»
Самый большой цикл в творчестве Пушкина – это «Песни западных славян».
Их тоже рассматривали по-разному: отмечали как образец мастерства Пушкина-переводчика, как пристрастие автора к устному народному творчеству, как отклик на «Гузлу» П.Мериме. Все эти частные аспекты важны, но никто не ответил, почему Достоевский в «Дневнике писателя» за 1877 год назвал два произведения из «Песен западных славян» «бриллиантами первой величины в поэзии Пушкина».
После «Бориса Годунова» наш Поэт ищет своеобразие народа не на этнографическом уровне, а гораздо глубже – на религиозном. А потому он выступает не просто переводчиком, а исследователем Православия и народности сербов в их песнях. Его интересует пророческая традиция, сохранившаяся в глубине народных верований славянского мира.
Для Пушкина традиционно важно единство православных Балкан, существующих в окружении инославия, но находящихся под влиянием Афона, где в соседстве находились сербские, греческие, болгарские, русские монастыри, поддерживающие друг друга в период лихолетий.
Пушкин показывает проявление в сербском сознании двух начал – движения исихазма, общеправославного «умного делания», и богумильскую ересь. В первых двух песнях – в «Видении короля» и «Янко Марнавиче» отражается проблема нетварного света. Иисусова молитва даёт силы перед боем, спасает раскаявшегося грешника. После того, как королю является видение, и он осознаёт всю меру своего греха, Пушкин расширяет характер молитвы:
«Громко мученик Господу взмолился:
«Прав ты, Боже, меня наказуя!
Плоть мою предай на растерзанье,
Лишь помилуй мне душу, Иисусе!»
При сем Имени церковь задрожала,
Всё внезапно утихнуло, померкло,—
Всё исчезло — будто не бывало».
Ужасное видение изгоняется Именем Иисуса Христа, Иисусовой молитвой, при произношении которой Сам Господь присутствует в молитвенном обращении. Одна из главных заповедей – память Божия, т.е. всегда помнить и призывать имя Божие.
Так где же здесь хоррор? Его здесь нет. Правда, в 13-й песне «Вурдалак» мы встречаем:
«Трусоват был Ваня бедный:
Раз он позднею порой,
Весь в поту, от страха бледный,
Чрез кладбище шел домой.
Бедный Ваня еле дышит,
Спотыкаясь, чуть бредёт
По могилам; вдруг он слышит, –
Кто-то кость, ворча, грызёт.
Ваня стал; – шагнуть не может.
«Боже! – думает бедняк, –
Это, верно, кости гложет
Красногубый вурдалак».
Но Пушкин с юмором развенчивает страх Вани:
«Горе! малый я не сильный;
Съест упырь меня совсем,
Если сам земли могильной
Я с молитвою не съем».
Что же? вместо вурдалака
(Вы представьте Вани злость!) —
В темноте пред ним собака
На могиле гложет кость».
Что касается жутких видений короля, так это, как в пророческих снах, предсказывается его дальнейшая судьба. Господь иногда показывает такие сны и видения. Король действительно умрёт мученической смертью, но покаянная молитва спасёт ему душу. Пушкин уподобил его судьбу Благоразумного разбойника, который сначала пострадал на кресте за свои грехи, покаялся и первым был взят в рай.
А тем, кто пишет несколько романов за год, и любителям лёгкого хоррора повторю обращения Виктора Лихоносова: «А зачем пишите вы?» и Алексея Татаринова: «Успейте, господа писатели, покинуть пустыню масскульта ради пустыни самого себя, собственной глубины и молчания, свободной от бесконечного тиражирования вялого Я. Ведь новые тексты дохнут, как мухи! Не успеет выйти ваш новенький роман (и премию, глядишь, отхватит!), к концу года никто уже и места его захоронения не помнит. Издали – продали – купили – покричали – забыли. Именно эта схема правит литературным процессом сегодня».
Надо же! И в Белоруссии, оказываетс, такое тоже могут насочинять! А у Баркова вы случайно нечто подобное не находили? Ну и ну!
Нина Тихомирова – молодец. Эту тему давно пора расшить и пповодить в мир. Идей много даже в этом небольшом по объему эссе, и – я уверен – их в воздухе столько, что хватит на хорошую и интересную книгу.
Алексей, в некотором смысле вы правы: эту тему не следует замалчивать. Ведь А. Пушкина травили, следили, полиция перехватывала его письма, угрожали смертной казнью, ссылали под надзор полиции, попов, шпионов в Михайловское за его атеизм. И вот сегодня находятся, с позволения сказать, доброжелатели, которые не оставляют и мертвого Пушкина в покое: хотят из него сделать этакого блаженненького поэта. Стыдно об этом молчать!