В недрах пышного сада

Заметки об удмуртской литературе

Рубрика в газете: Жизнь национальностей: в поисках гармонии, № 2020 / 20, 28.05.2020, автор: Александр БАЛТИН

Малые народы, трудность и труды их существования, необыкновенная энергия, требующая, чтобы воплотилась в слове их жизнь, их легенды, их были…
Удмуртская литература начиналась давно – корни её уходят в XVIII век, когда стали звучать с книжных страниц сказки и легенды, когда фольклор, организованный книжно, постепенно обретал подобие новой жизни.
Потом потекли потоком переводы русских писателей: тут реки смысла и красоты были широки, и бездны человеческие раскрывались иначе…
И вот появляются первые – несущие факелы словесной силы для всех, способных не путать свет со тьмою. Имена их – золотые строчки в истории Удмуртии: Верещагин, Васильев, Михеев, Кедра Митрей
Первое стихотворение, написанное по-удмуртски – «Сизый, сизый голубок» Верещагина, а за ним баллада Можгина «Беглый». Таковы были первые напечатанные произведения удмуртской литературы.
Первая половина XX века характеризуется определёнными эстетическими нормами: в частности, наличием положительного героя в произведениях прозы, а также звучанием революционной музыки; разумеется, среди душевных струй героев должна быть и таковая: настроенная на лад революции.
В 30-50-е годы стали появляться крупные романы, романы-дилогии, «Лозинское поле» Медведева, «Тяжкое иго» Кедры Митрия.
Монументально, иногда живописно, иногда суховато восстанавливается реальность удмуртов: их борьба, их труд на земле, их жизнь под солнцем, в том числе – духа.
Собственно, оно, это духовное, – основное: только оно и определяет путь человека, пускай сам человек этого не ощущает порой.
Но – созданная в тридцатые годы Ассоциация революционных писателей способствовала объединению всех сил: всех литературно одарённых персонажей истории; и далее резко выявляется тенденция к развитию всех жанров: чтобы ни один из возможных лепестков глобального цветка не пропал…
Конечно, и строительство социализма, и воспитание нового человека – как оно тогда мыслилось – становится стержневым в крупных прозаических формах; конечно, поэзия, апеллируя к субстанциям более тонким, чем громоздящаяся реальность, продолжает улавливать тончайшие веяния духа, активно используя всё, что связано с фольклором, природой…
…В начале девяностых годов читатели с интересом восприняли повесть Ломагина «Береги в сердце своём», где стержень нравственного выбора в мире, становящемся всё более тревожным, был интересно передан через художественный строй повествования.
«Заброшенный цветок» Мадьярова был пронизан токами лиризма, которые едва ли бы оставили равнодушным человека, развитого эстетически. Слом Союза не мог не отразиться на бытовании национальной литературы: сложно вообразить демократизацию героя, или позитивное влияние капитала на человеческую душу.
Так, удмуртская литература, вряд ли развившись до международного значения, остаётся необходимым, красивым растением в недрах общероссийского пышного словесного сада.

Народный художник Удмуртии Семён Виноградов. Силосование

 

* * *

Богатыри – непременные участники множества народных преданий, корень борьбы света с тьмой, воплощённый оплот народа…
Но и проступки бывают свойственны богатырям – и юноша-предводитель, чтобы стать вождём удмуртского народа, совершает преступление ради любви, ради девушки, в которой видел свет; а, осознав, кончает с собой, бросаясь со скалы.
Об этом поэма «Эштерек» Кедра Митрия.
Полыхает его стих, гудит и льётся ручьём; и возникает – на схождение многих стихий – «Идна-батыр»; и бьёт в колокола история борьбы за власть, и языческий жрец провоцирует удмуртов на борьбу с марийцами. Идна раскрывает заговор, и плоть войны оказывается попрана – милым миром.
«Тяжкое иго» – первый роман в удмуртской литературе; роман истории и быта, где бытописательство ярко вспыхивает каменьями драгоценными, словесно искрясь и переливаясь; этнографические линии пересекаются с линиями любовными; и пышно колышется шатёр романа, впуская читателей в пространство истории жизни удмуртского народа в составе Московской империи.
Кедра Митрей – особенное имя для удмуртов, ибо из тех он, кто воплощал кванты национального сознания так, что становилось ясно, зачем так много наций на земле – для суммарного, буйного, прекрасного цветения жизни, которое не прекратится никогда.

* * *

Энергия одного может обратиться в золото для многих; так, Кузебай Герд, создавая в удмуртских сёлах драматические кружки, сочиняя для них пьесы, предлагал соплеменникам быть не просто грамотными, но жить светом, сулящим духовных подъём.
Герд уезжает в Москву, чтобы шлифовать алмаз сознания учёбой; изучает этнологию, работает в музее.
Кропотливо трудясь над изучением устного народного творчества и быта удмуртов, Герд выступает инициатором создания общества «Боляк», ликвидированного, впрочем, из-за обвинений в крайнем национализме.
Краткий срок, отпущенный ему для трудов, Герд заполнил сильно, полно, плотно: он пишет стихи и поэмы, издаёт сборники народных песен; он создаёт статьи по различным вопросам науки и культуры, и, словно не довольствуясь родным языком и русским, пишет на финском, венгерском, немецком…

…Труд воспет, как знамя, и вместе – сущность жизни; фольклор тесно переплетается с историческими мотивами; и могучие медведи недаром издают грозный рык: ибо зреет поэма «Медведи», и природа родины переливается многокрасочно, и славится, славится великая советская новь…

 

Один комментарий на «“В недрах пышного сада”»

  1. Помню стихи замечательного удмуртского поэта Флора Васильева. Остались в памяти в хороших переводах.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.