В защиту отрицания

Рубрика в газете: Куда ж нам плыть?, № 2019 / 44, 28.11.2019, автор: Сергей ЯКОВЛЕВ

Статья под таким названием вышла у меня в 1988 году. Анатолий Стреляный, мой тогдашний шеф в отделе публицистики «Нового мира», посоветовал расширить тему до концептуальных масштабов и прогреметь на весь свет (как гремели тогда многие авторы больших новомирских публикаций: Шмелёв, Шафаревич, Нуйкин…): «Кто ещё про это может сказать? Разве Игорь Золотусский…»
Про Золотусского не знаю, а у меня, хоть до большой статьи тогда руки и не дошли, под знаком «отрицания» прошла вся последующая жизнь.


О чём я писал тогда? «…Чаадаева травили за «антипатриотический» дух те, кто представлял главную опасность для русской национальной культуры, и Пушкин это хорошо понимал. А в наши дни самые яростные вопли об угрозе «отрицания», о «растлевающем влиянии Запада» исходят от людей, которые всю жизнь существовали вне морали, лавируя по извилистому и скользкому пути «вместе с народом», но, в отличие от народа, вполне безопасно и не без выгоды для себя…» (Цитирую без смущения, потому что сейчас это ещё нагляднее, чем было 30 с лишним лет назад.) Ещё о том, что «отрицание» – необходимая составная часть живой жизни. Взять хотя бы историю мировой культуры с древнейших времён: то поднимаемся, верим в красоту и разум человека, прорисовываем его могущество – то ухаем в бездну отчаяния, где одни черти мерещатся. Классика – эллинизм, Ренессанс – барокко, Просвещение – романтизм… Синусоида с сокращающимся периодом на оси времени. То и другое равно важно и ценно, как день и ночь. Одно без другого просто не существует. Недальновидные советские идеологи, придумавшие «социальный оптимизм» и пытавшиеся изгнать из общественного сознания любой негатив, просто подорвали живые корни, обессолили почву и обеспечили нам срыв в очередной глубокий «минус».


Вспоминаются отчего-то картинки из учебников истории времён моего детства. Где царская Россия – там всё мрачно, уныло, бедно, темно; где СССР – всё расцвечено яркими красками. Солнце, чистое небо, дети у реки, самолёт… Легко понять тех, кто тогда рос и учился и до сих пор испытывает ностальгию. Позади – плюсы и только плюсы.
В начале века, протестуя против «столыпинских галстуков» (виселиц для народа), Лев Толстой писал, что ещё совсем недавно в России было почти невозможно сыскать палача. Никто за это страшное богопротивное дело не брался. А если и находили какого несчастного, взявшегося от крайней нужды, так он всячески скрывал своё лицо и прятался от людей… Мысль Толстого была в том, что массовые казни ужасны не только жертвами, часто невинными, но и развращением народа, принуждаемого в них участвовать.
Как могло случиться, что в пору директивного позитива расплодилось столько палачей? Причём они не скрывались и не прятались – напротив, были в почёте, занимали высокие посты, получали награды, жили (сравнительно) в достатке. Те, кто казнил, все те, кто знали об этих массовых казнях (а знали в той или иной мере всё, хотя бы из газет) – они, что, тоже были СОЦИАЛЬНЫМИ ОПТИМИСТАМИ?
В том-то и штука, что да.
Люди мечтали о светлом будущем, которому противостоит тёмное прошлое (вспомним картинки). Люди помнили гражданскую войну, в которой герои убивали носителей этого тёмного прошлого, «отребье человечества», мешающее строительству новой жизни. Им казалось, что «отребье» ещё не всё истреблено, они следовали высоким примерам отцов и убивали с чистой совестью. Ради того, чтобы в мире остались одни только светлые, здоровые, счастливые (что-то вроде Никиты Михалкова в роли– комдива Котова в фильме «Утомлённые солнцем» – Михалков точно уловил этот дух, ибо сам был к нему причастен). Чтобы ни одно чело не омрачалось недобрыми или тяжёлыми мыслями. Конечно, таких роскошных дач, как у Котова, на всех не хватит, но счастье – оно будет. Ради этого, ради будущего блаженства нового человечества – стоило убивать!
Если кто ждёт здесь дежурных проклятий в адрес коммунизма, Маркса с Энгельсом и даже дедушки Ленина, я его разочарую. Описанный феномен и несравнимо старше, и одновременно куда моложе «основоположников». Идеи социального равенства тут совсем ни при чём, можно даже сказать – абсолютно перпендикулярны. Подобная селекция имела место ещё около трёх тысяч лет назад в Спарте и не так уж давно в нацистской Германии. Её пропагандировали и продолжают пропагандировать те, кто хозяйничает в России.
В последнем меня укрепляет одна давняя (примерно в начале 80-х) случайная встреча. Я оказался в одном купе поезда дальнего следования с симпатичной девушкой. Я был в ту пору безработным и бездомным (после окончания с отличием двух престижных вузов и аспирантуры). У меня были приличествующие положению землистое лицо и потрёпанный пиджак. Она же прямо излучала крепкое здоровье и жизнерадостность и ехала на всесоюзные соревнования по стрельбе из лука. Мы кое-как разговорились. Она объясняла мне, каким должен быть здоровый рацион питания, чтобы достичь успехов в жизни. Я её наивно спрашивал, где такое можно достать (в том году дефицитом стало буквально всё, вплоть до картошки). Она уверяла, что возможности человека в советском обществе безграничны, – я отшучивался, что все мы знаем этого человека. Стал было ей рассказывать про свои мытарства (без жилья нет прописки, без прописки нет работы), про то, как живут мои близкие и знакомые, про горькую безысходную нищету, которую встречаешь в России на каждом шагу… Она протестовала, не верила ни слову. Мне было непонятно, как можно настолько не знать жизни своей страны, которую, казалось бы, любишь? Пока не услышал брошенное ею в запальчивости: «Мы тоже не богато живём, мой папа, например, полковник КГБ…»
Это была хорошая девушка. Мы проговорили целый вечер, и она даже не сказала мне: «Вы – враг». Хотя имела на это полное право: ведь самим своим существованием я отрицал подлинность мира, в котором жила она. Правда, уснуть мне на своей полке после этого разговора так и не удалось.
Помилуйте, какое отношение имели эта девушка и её папа к идеям коммунизма и Марксу с Лениным? Абсолютно никакого. Что и доказали последовавшие совсем скоро новые, капиталистические времена, в которые моя героиня, без сомнения, наряду с умножившимся благополучием перенесла святую веру в возможность вселенского счастья в обществе поголовно «успешных» людей.
Ибо в идеологии нашей перевернулось с ног на голову всё, кроме этой фантазии. Россия, при всех её делах, и теперь остаётся – хотела бы оставаться – страной «социального оптимизма».
Но ведь для этого надо опять кого-то (и очень многих) убирать с пути?
Разумеется! Убирали и убираем. Если не из нагана в затылок (времена не те), так другими, ещё более дешёвыми и не столь травматичными средствами. Хотя как сказать… Помните: «…вот когда перемрут все старики…» (или, как заявила в 90-х одна самоотверженная пожилая дама, «вот когда НАС не будет»)… Инструменты ускорения – здравоохранение, социальное обеспечение, образование, помойные СМИ, штрафы, налоги, тарифы, да мало ли! Дубинки и тюрьма, в конце-то концов. Враги нового человечества, эти вечные нытики, существа хрупкие: достаточно лишить их жизненных перспектив – сами на тот свет отправятся. Ах, негде жить, не хватает на еду и лекарства, хочется получить образование? Зарабатывайте!
А если человек не умеет, не способен, да просто даже не хочет «зарабатывать» по их сомнительным лекалам? Совесть, положим, не позволяет?
Пропадай. Ты в нашем «успешном» человечестве лишний.
Когда-то, на заре капиталистической эйфории в стране, Анатолий Стреляный подбросил читателям звонкое: «Ремесло проверяется торжищем!» Понадобилось много разных событий, чтобы до соотечественников дошло, что бывают «ремёсла» самодостаточные, чья ценность (как и вообще человеческая ценность) деньгами отнюдь не измеряется. И если картины Ван Гога, например, нынче оцениваются в десятки миллионов евро, это никак не служит оправданием того, что гениальный художник умер в нищете. Скорее, наоборот, говорит о болезненно извращённом мире, до сих пор слепо поклоняющемся золотому тельцу.
Всё это речи простые, даже скучные, весьма поднадоевшие. Меня в этом контексте интересует только непреходящий инвариант российской социальной утопии: постоянное открещивание от любого негатива. За исключением разве что паскудной развлекательной «чернухи», которой свободно потчуют вымирающее население избранные господа-товарищи, живущие в мире овеществлённой мечты.
Видите ли, жизнь и правда меняется. Становится, в частности, сытнее. Повсюду, даже в беднейших странах Африки. Меняется и человечество, причём без помощи насильственного отбора. Раньше, лет сорок назад, меня удивляли, например, высокорослые люди где-нибудь в Голландии или в Дании – для нас это было в диковинку. А давеча присмотрелся в вагоне московского метро: чуть не половина молодых – до 30-ти – ростом под два метра! Вот вам один из вариантов возможной селекции. Не обязательно же, как предлагает Ю. Латынина, отсеивать по толщине кошелька. Пусть остаются, например, только высокие. Или только спортивные. Бросать всех за милю от берега в море, кто выплывет – наш человек!
В так называемых цивилизованных странах, правда, всё больше внимания уделяют слабым да увечным, но нам что за дело? У России – особенный путь и особенное, блистательное грядущее. Только бы дожить…
А если серьёзно, то остаётся вопрос: поможет ли преодолеть нынешние распад и депрессию (да просто выжить) очередная сугубо-«позитивная» идеология, внедряемая насильно и безальтернативно, – или итогом всего лишь будет, как обычно, потеря некоторой части населения?

2 комментария на «“В защиту отрицания”»

  1. Столыпинский пионерский галстук. Повязывают на торжественной линейке под барабанную дробь.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *