Вся жизнь моя – всего один глоток…

Рубрика в газете: Поэтический альбом, № 2025 / 16, 25.04.2025, автор: Валентин ГОЛИНЕНКО

 

 

* * *

Прохладное, как яблоко в росе,

Тяжёлое, как яблоко в ладони,

Катилось солнце по речной косе, –

Его губами пробовали кони.

Я снова здесь – и снова я о том,

Что чистый воздух густ и неподвижен,

Что в этом чистом воздухе густом –

Прислушайся – черёмух шелест слышен.

Безветренно, а листья шелестят.

Черёмуха склоняется напиться.

И не похож на прежние закат –

И тоже никогда не повторится.

Ух, как хотелось время одолеть!

Остановить, переупрямить в муке,

Чтобы себе, как есть, запечатлеть

Все эти краски, запахи и звуки.

Чтоб ясное, как яблоко в росе,

Прохладное, как яблоко в ладони,

Катилось солнце по речной косе,

Его губами пробовали кони.

 

 

* * *

Речка – шельма, рыбацкая сводня,

Рассчитаюсь блесной золотой.

Пусть их, низко порхают сегодня –

Ко дождю – НЛО над водой.

Это ладно. Пусть катится валко

Зоревая гроза до утра.

Где невеста, речная русалка?

Позови, посидим у костра.

Тьма ночная завозится пуще,

Скрипнет камень, очнётся волна,

И на берег из пены, из гущи

Выйдет, телом белея, она.

Её плечи покатые наги,

Волос тёмен, темнее соска,

А в нём светятся капельки влаги

И тяжёлые блёстки песка.

Друг на друга посмотрим легко мы –

И тогда-то ударит гроза…

И увижу: знакомы, знакомы

Мне зелёные эти глаза.

В этом взгляде по-прежнему холод.

Отвернётся, прикусит губу.

Ухнет сыч, и рассыплется хохот,

Вспыхнут жёлтые луны во лбу.

Речка, речка, листвой чернотала

Оморочила, Ведьма, и что ж –

Нааукала, наколдовала…

А забыть ничего не даёшь.

 

 

* * *

Откровенны глаза у голубы,

Не умеют они обмануть.

Зацелую ресницы и губы,

И колени, и грудь.

 

Зацелую, заставлю забыться,

Сладким стоном заставлю стонать:

Помни, горлинка, знай, голубица,

Улетишь – стану сниться и мниться,

Будешь век обо мне поминать.

 

А ведь ты улетишь! Ты такая,

Ты сякая – в глазах небеса.

Улетишь ты, рассвет рассекая,

За моря, за леса.

 

Всклень тоскою гранёный наполню,

С ней, зелёной, смешается грусть.

Твои тайные родинки помню

Все наощупь, на вкус, наизусть.

 

Там, под кожею, дышат тревожно

И пульсируют ревность и страсть,

И вино. И никак невозможно

Уцелеть и совсем не пропасть.

 

Но вино не избавит от жажды.

И не можешь взлетать без любви.

Ты другого, чужого, однажды,

Как меня назвала, назови!

 

 

ЭТЮД

 

Освободив от уздечки,

Гладя коня своего,

Девушка

В медленной речке

Поит, купает его.

 

Не Амазонка речонка –

На воробья глубины.

Не амазонка девчонка,

Просто глаза озорны.

 

С гривы стекающий жемчуг

Руки прохладою жжёт.

Что ему на ухо шепчет?

Что он так весело ржёт?

 

Фыркает, тычется в темя,

Тоже хозяйку смешит.

Тихо

Вдоль берега

Время,

Камешки моя, спешит.

 

Лица меняет на лица.

Нет и в помине меня.

Плещет живая водица,

Девушка моет коня.

 

 

* * *

Холмистые степи, предгорья Алтая,

Пшеничного ветра волна золотая,

Полуденный зной над Убой голубой,

Девчонка, идущая рядом с тобой.

 

О, ты не смотрел, безнадёжно пропащий,

Как змейкою вился к ногам поясок,

Как лёгкий, ромашковый, солнцем пропахший,

Её сарафанчик летел на песок.

 

С разбега тела свои в воду бросали,

И радугой брызги на солнце цвели,

И неодобрительно двигал усами

Премудрый пескарь на прогретой мели.

 

Вихры твои трогала прутиком ивы,

Глазами весь мир от тебя заслоня.

Хотелось шепнуть ей: – О, как вы красивы!

Но хмурился мальчик: – Отстань от меня.

 

И ты улыбался нелепо-нелепо,

Пропащий, сведённый девчонкой с ума.

Как белое облако с ясного неба,

Спускалась отара по склону холма,

 

Туманились дымкою гребни Алтая,

Шла полем пшеницы волна золотая,

И вы отражались в Убе голубой.

И всё это так и осталось с тобой.

 

 

* * *

Всё переменится наверняка,

Встреча, ты знаешь, разлука.

Всё перемелется, будет мука –

Радость и мука.

 

Всё перемелется – небыль и быль,

Птахи любовное соло.

Ветер поднимет холодную пыль,

Тоньше не встретишь помола.

 

Лёгкою птицею, скраденной влёт,

В небе развеется выстрел.

Всё перемелется…

Дочь подрастёт.

Пыль с подоконника вытрет,

 

Выглянет в лето. Шмели на цветах.

Воздух колышется зябко.

И, посмотри, на родимых устах

Наша с тобою улыбка.

 

 

* * *

Рад рассветной летней воле,

Сивка тоже рада.

За Ульбой светает поле –

Не хватает взгляда.

 

Свежей сыростью речною

Пахнут черноталы,

Облака над Бухтармою,

Точно угли, алы.

 

Холодок шершавит кожу.

Воздух пью, как влагу.

Распрягаю, не стреножу

Тихую конягу.

 

Травы тянутся высоко.

Полосну косою –

Брызнет синяя осока

Соком и росою.

 

За Ульбой светает поле –

Не хватает взгляда.

Ничего не надо боле.

Ничего не надо.

 

 

* * *

Между сном и явью, на их меже,

Показалось, нету меня уже.

 

Содрогнулось тело от пустоты:

Ни надежд, ни морока, ни тщеты…

 

Шарь, душа, по свету, а всё одно:

Солнце есть – от света в глазах темно.

 

Есть полынный запах, вишнёвый цвет,

А меня на белом, на свете нет.

 

Между сном и явью на миг един

Не было, не будет и нет в помин.

 

 

КАМЕНЬ

 

На землю древнюю ступи,

Где камни встали в рост,

И камень, встреченный в степи,

Древнее юных звёзд.

Стожары в небе. Свет нагой

Проникновенно тих.

Любой булыжник под ногой

Твоею старше их.

Он просто камень. Порождал

Его другой огонь.

Он миллиарды лет прождал,

Чтоб лечь в твою ладонь.

Смотри. Чтоб руку не сожгло –

Он жаден, словно лёд,

Он заберёт твоё тепло –

И снова упадёт

И тьмы времён, и груды лет

Прождёт он у реки,

Пока его коснётся свет

Нечаянной руки.

 

 

СОНЕТ

 

Рассветная, сиреневого цвета,

Прохладная речная тишина

Невспугнутыми звуками полна

И облаком пылающим согрета.

 

Всплывает солнце мощно, как ракета

Над Байконуром.

Плавится луна.

Над Иртышом и в нём – голубизна.

В глазах темно от воздуха и света.

 

Меж берегами – времени поток.

Вся жизнь моя – всего один глоток,

Всего один, но жадный, с ломотою.

 

Я жив, Иртыш, водой твоей живою.

Здесь родина. Земля моя. Исток,

Который, где бы ни был я, со мною.

 

 

* * *

Лёг туман на острова,

Расслоился рыхло,

Замолчали дерева,

И река утихла.

 

Дрожь метнулась по земле.

Новый день встречая,

Чуть затеплились во мгле

Свечи иван-чая.

 

Обнажённый луч зари

Выпорхнул полого.

Ни о чём не говори,

Помолчи немного.

 

 

* * *

Решено: завтра ливень ударит,

Как в башку молодое вино.

Чиркнет спичкою, раскочегарит

Зелень частых зарниц. Решено!

 

А он лёгок, как чёрт на помине,

Пыль с привядших оббить лопухов,

Прогулять по цветущей полыни

До последних своих петухов.

 

Он по волчьим оврагам, по самым

Потаённым суслиным логам,

По взъерошенным рекам упрямым,

По обрывистым их берегам.

 

Эх, как он солнцепёк растревожит:

Лопнет камень, где грелись ужи!

А как ласков он, знаешь, быть может

В молодой незаласканной ржи.

 

Гром идёт! Отворяйте ворота,

Чтобы дождь не прошёл стороной.

Если это и есть непогода,

То какой ещё надо иной?

 

Чтоб горячая в лужах кипела,

Чтоб шипела вода, как вино,

Нужен ливень – хорошее дело.

Завтра будет гроза! Решено.

 

 

* * *

А время бежать и спешить начало́,

Опомниться времени нет.

А жить-то осталось всего ничего,

Каких-нибудь

Тысячу

Лет.

 

Но тоже уйдут. Как в песок города.

Как в пепел – живой огонёк.

И как же захочется даже тогда

Остаться

Ещё

На денёк.

 

 

* * *

То, что было, прошло.

Да не всё, что прошло, позабылось.

Ты его одного на сегодняшний вечер оставь.

Чтобы в берег волна одинокая белая билась.

Чтоб он видел,

Как лось

Добирается к острову вплавь.

 

Он разложит костёр.

Сигареты найдёт по карманам.

И закроет глаза.

И тогда в наступившей тиши

Станет слышно, как ветер шуршит

Пересохшим бурьяном,

И, с обрыва скатясь,

Заставляет шуметь камыши.

 

Он хлебнёт кипятку.

Он друзей своих вспомнит – скитальцев.

Он почувствует, как

Пахнет дымом крутой кипяток,

Как ладонь обжигает,

Струясь меж внимательных пальцев,

Раскалённый речной,

Остывающий к ночи песок.

 

 

* * *

И побродишь по белому свету,

И войдёшь в травостой голубой,

И вернёшься на эту планету –

К шалашу над вечерней Убой.

 

И тогда повезёт: среди ночи

Налетит и разбудит гроза.

Зыркнут ягоды алые волчьи,

Словно стаи голодной глаза.

 

Быстрый ливень ударит о камни,

О бегущую пропасть реки,

И заходят в потёмках кругами

По воде окуней плавники.

 

А когда изорвётся на клочья

Грома беглого рокот глухой,

Всё не гаснет ни ягода волчья,

Ни шиповник, от ветра сухой.

 

И под кровлей, трухлявою, ветхой,

Не слышны ни звезда, ни зверьё.

Только тополь неловкою веткой

Всё скребётся в жилище твоё.

 

 

* * *

Рано, пожалуй, рвать на груди

Тельник, свой век итожа.

Самый счастливый день – впереди,

Самый последний – тоже.

 

Из дому выйдешь, шуршат снега,

Пробует горло птица.

И хорошо всё, и ни фига

Худшего не случится.

 

Где поворот от её ворот

Временем перегружен,

Вякнет мобила в кармане. Вот,

Видишь, кому-то нужен.

 

Нужен ещё ты кому-то, а!

Песенка не допета.

Чтобы по новой начать, счиста,

Выживи до рассвета.

 

Выживи, выдюжи, пережди.

Болен, но жив, свободен.

Рано рубаху рвать на груди:

Утро, последний день впереди,

Светлый, как храм Господен.

 

 

 

---

Читайте в этом номере также статью Юрия Савченко о поэзии Валентина Голиненко