Заблудившиеся в трёх соснах рынка
Рубрика в газете: Смутные времена, № 2021 / 22, 10.06.2021, автор: Александр АНДРЮШКИН
Эти два автора – Сергей Минаев и Александр Терехов – стали важным источником вдохновения для моей серии статей о «несостоявшихся» или «непрозвучавших».
Оба они на определённом этапе не просто прозвучали, но прогремели в нашей литературе, а потом ушли в тень: Терехов в написание скандальных сценариев («Матильда», теперь вот – «Дылда»…), а Минаев и вовсе в видеоблоги о том, «как стать знаменитостью».
Роман «Духless» Минаева (год публикации: 2007-й) чуть-чуть не дотянул до того, чтобы стать портретом поколения… (Кстати, многие авторы «романов поколения» могут быть, увы, зачислены в писатели, только наполовину состоявшиеся, ведь «поколенческий» – это суживающее определение, и об авторах Золотого века такого не говорят, подчёркивая, наоборот, что Пушкин создал «энциклопедию русской жизни» и т.д.).
Напомню содержание романа «Духless», повествование в котором ведётся от первого лица. Рассказчик (менеджер во французской фирме, продающей в России консервы) едет из Москвы с инспекцией в петербургский филиал, глава которого предлагает ему за взятку закрыть глаза на неэффективность работы питерского отделения. Герой сделку отвергает, но спрашивается: что и кому он доказал? Только то, что он – верный слуга заграничных хозяев, а ведь питерский коллега предлагал некую партизанскую войну против французов; иными словами, взяткодатель вёл себя в чём-то более нравственно.
Мучаясь своим двусмысленным положением, герой хочет с работы уйти, и возникает спасительный проект. Живущий в США знакомый героя Михаил (на самом деле – международный авантюрист) предлагает открыть в Москве клуб-ресторан, но требуется вложить деньги, что и делает герой, а ещё большую сумму (причём, взятую из казённых средств) инвестирует приятель героя Вадим. Увы, в нужный момент «американец» Михаил исчезает, а на месте якобы клуба обнаруживается пустышка. Герой потерял деньги, но ещё критичнее разорился Вадим, который и оказывается «крайним» в этой ситуации.
Таков деловой сюжет романа, есть и любовный. Не удержусь и процитирую фрагмент из самого начала книги:
«Сзади меня окликают. Я нехотя оборачиваюсь и вижу какую-то чувиху. Сконцентрировав органы зрения, я идентифицирую её как свою бывшую сокурсницу Оксану Григорьеву. На курсе она была одной из самых эффектных девчонок, и у нас несколько месяцев длилось что-то наподобие романа… Дальше начинают происходить… ужасные вещи. Она идёт в ванную, проводит там минут пятнадцать и возвращается на кухню. По пути она сбрасывает халат, остаётся абсолютно голой и включает музыкальный центр… Далее начинается неуверенная, пьяная имитация минета с какими то булькающими звуками с её стороны. Я в этот момент думаю о пошлости сложившейся ситуации. О пьяной, перманентно пытающейся издавать страстные звуки несчастной бабище, которая грезила быть королевой, а стала обыкновенной ресторанной профурсеткой, о собственном бессилии и о завтрашнем рабочем дне».
Искушённый в литературе читатель знает разницу между завязкой, экспозицией и прологом; но я на всякий случай поясню, что в процитированном отрывке содержится сразу и экспозиция, и завязка, различие их в том, что экспозиция напрямую к действию не относится… С изображённой здесь девушкой мы в романе больше не встретимся, но весь путь героя будет заключаться в том, чтобы найти нечто, ей противоположное: соединиться с возвышенной Юлией, которой (если мне не изменяет память) герой даже ни разу не коснулся рукой (разве что случайно и осторожно), но в которой он всё больше видит спасение, а телефонный звонок к Юлии в конце и является настоящим финалом романа.
Должен ли я извиняться за иронию, с которой суммировал любовный сюжет книги «Духless»? Думаю, что и сам Минаев, которому сегодня под пятьдесят, не без критичности смотрит на произведение, опубликованное, когда ему едва стукнуло тридцать. Роман всё-таки – не о любви, а о бизнесе, точнее, о том сломе, который пережила Россия в девяностых-двухтысячных. Порой представляется, что главная задача рассказчика – доказать, что он принадлежит не к офисному планктону, но всё-таки – к питающимся этой живностью китам, пусть и самой малой разновидности. Однако можно сформулировать и иначе: усилия героя направлены на то, чтобы остаться думающим и нравственным человеком в бездуховной («духless») среде; в таком случае, задачей его будет не «проглотить добычу», но, наоборот, «отказаться от наживки».
Как видим, происходящее в романе можно понимать по-разному и даже прямо противоположно; Минаеву кажется, что выбор этот уникален для его поколения, но в том-то его ошибка! Проблема – вечная, для доказательства чего приведу английскую поговорку из романа «Роб Рой» Вальтера Скотта: Wise folks buy and sell, fools are bought and sold («Умные люди покупают и продают, дураки покупаются и продаются»).
Вроде бы, небольшое изменение действительного залога на страдательный (почти как сыграть одну мелодию в разных тональностях), но как меняется смысл! Кто жулик, а кто праведник? В бизнесе, говорят, вопрос не имеет решения (пытались его решить мировыми войнами, да и то с неясным исходом); Минаев показал проблему на собственном опыте, приобретённом во время работы в одной из коммерческих фирм; он проиллюстрировал выбор материалом, понятным для его поколения (а тем самым, каким-то загадочным образом, и для всех поколений!) – и роман «Духless» был издан и переиздан рекордными тиражами.
Последующие книги Минаева разрабатывали ту же тему, но не столь ярко: «The telki» и «Р. А. Б.» вместе с «Духless» составили трилогию… Вряд ли Минаев «выскочит» из этого амплуа «писателя поколения»: так американец Джек Керуак (1922–1969) навсегда остался автором своего первого романа «На дороге» (1957), хотя позже выпустил другие книги, являющиеся вариациями на ту же тему контркультурного бунта хиппи.
Не так давно Минаев, по его собственным словам в интервью, «вспомнил, что заканчивал историко-архивный вуз», и создал успешный видео-блог о русской истории. Пожелаю ему успеха и на этом пути, и в работе над всяческими другими блогами и сценариями… Хотя, главным образом, надо, наверное, пожелать ему вернуться в литературу с чем-то радикально новым… Но надо ли?
Иногда можно заработать больше, ничего не делая (на переизданиях и переводах) и оставаясь автором одной книги (или одной трилогии, одной темы), – новые же произведения будут только «уменьшать капитализацию»… Но этот вопрос уже – к литагентам и финансовым директорам издательств.
Перейду к Александру Терехову и признаюсь, что его роман «Немцы» меня буквально вынудил прочесть известный арабист, специалист по иракской литературе Борис Чуков. Уличил: «а вот «Немцев» вы не читали…» – и я прочёл, хотя изначально понимал, что Чуков привёл роман как некий аргумент в споре коммуниста и рыночника. Живший в Ираке при Саддаме Хусейне, уважавший покойного иракского лидера, Чуков не пожелал отказаться от партбилета коммуниста и в пост-советское время. Нынешнюю Россию Чуков, как и многие коммунисты, видит «воровской страной», и роман Терехова «Немцы», по его мнению, отлично это подтверждает.
За «Немцев» Терехов получил премию «Нацбест» в далёком уже 2012 году; ещё раньше (2009 г.) он стал лауреатом «Большой книги» за другой свой роман, «Каменный мост». Это произведение – ностальгическое по «красному проекту», хотя оно вряд ли понравилось бы старым коммунистам столь же однозначно, как «Немцы».
Вообще, Терехов мне кажется осторожным (умеренным, скрытым – нужное подчеркнуть) коммунистом; его появление в проекте «Матильда» (в целом, анти-монархическом, при всех оговорках) не было случайным. Роман «Каменный мост» отталкивался от факта убийства в 1943 году в Москве 14-летним мальчиком Володей Шахуриным своей одноклассницы Нины Уманской. Сразу после этого юноша покончил с собой. Володя Шахурин – сын наркома; Нина Уманская – дочь посла в Америке; детальный показ жизни Сталинской верхушки вполне мог бы оправдать 830-страничный объём романа, однако книга кажется мне пустоватой и легковесной.
Не требуется долго рыться в справочниках, чтобы установить: Уманский происходил из семьи крещённых евреев; нарком Шахурин родил сына Володю от второй жены, по имени Софья Лурье. Род Лурье – большой и разветвлённый; в этой среде порой не избегали считаться восьмыми и шестнадцатыми долями родства, хотя в Сталинское время (как показывает Терехов) говорили об этом осторожно. Продираться сквозь этот «генетический детектив» мне надоело уже на двухсотой странице, поэтому остальные шестьсот тридцать страниц книги я, увы, просмотрел не столь внимательно.
А вот роман «Немцы» меня чем-то зацепил; я его прочёл с огромным интересом и свидетельствую: Терехов – писатель талантливый. Тем обиднее, что он идёт – увы – путём штампов. Роман «Немцы» он основал на поразительном сюжетном ходе. Показана Лужковская Москва, действие происходит примерно в 2007 году (установить это можно ближе к концу романа, когда автор мимоходом сообщает, что «умер Ельцин»). И вот в этом реальном городе действует группа немцев: это и главный герой Эбергард, и его бывшая жена Сигилд, дочь Эрна, новая молодая жена Ульрике. Коллеги героя (работники различных префектур Москвы): Фриц, Хассо, Хериберт… Как это всё понимать? Некое иносказание, но что именно оно выражает?
Герой (Эбергард) работает в отделе по связям с прессой (что отражает собственный опыт работы Терехова, в должности директора пресс-центра префектуры Западного административного округа Москвы в 1999–2008 годах); стиль героя не свободен от желания «срубить бабок», хотя бы и «по-чёрному». Впрочем, говорится, что так поступают все чиновники Москвы. Их самым одиозным примером является некто «Монстр», новый префект, ставленник мэра Лужкова. «Монстр» начинает работу в префектуре с того, что приказал построить себе отдельный лифт и отдельный вход в кабинет; несмотря на это, он постоянно «встречает в коридоре» подчинённых и даёт им нагоняй. Секретарша жалуется: «В первый день позвонил: сделайте мне авокадо с папайей. А я не знаю: куда бежать».
«Монстр» хвастает, что «в родной смоленской деревне… он ходит по улицам с кнутом и стегает местных лодырей и пьянчуг, а там – все такие». Разумеется, новый префект ломает и срывает планы столь милых автору «немцев», в первую очередь – Эбергарда. Тот уже устроил тендер левой фирме, с которой за это причиталось 26 миллионов рублей, но в последний момент появилась фирма «от Лиды» – т.е. от жены мэра, и конкурс объявляют несостоявшимся, а деньги? Эбергард их уже отдал через своего начальника «Монстру», и без расписок. Тем не менее, героя увольняют, и он вынужден продать вторую квартиру (первую оставил бывшей жене) за 24 миллиона и отдать собственные деньги в качестве компенсации.
В общем, жуть и мрак, каких, наверное, не испытывали евреи во времена Навуходоносора. Всё это, по мнению Терехова, Лужковская Москва и Ельцинская Россия.
…Давайте переведём дух и попробуем отделить зёрна от плевел. Главное в романе Терехова, конечно, не суммы взяток и откатов, а вот этот самый художественный образ «немцев», как группы «не самых плохих» в обществе «ну очень плохих».
Я думаю, Терехов образом «немцев» дал литературный ответ на решение, которое принял президент Ельцин в декабре 1991 года: расформировать Советский Союз, дабы воочию все увидели, чего стоит так называемая «дружба народов». И есть ли ещё какой-то народ, кроме русского, который готов по-настоящему дружить (без кавычек) во имя общего блага на Евразийском пространстве. Как известно, этого наглядного урока Ельцину простить не могут до сих пор и мстят ему, кто как может. Одни объявили его алкоголиком, другие заявляют, что роспуск СССР был «крупнейшей геополитической катастрофой» (и виноват, конечно, Борис Николаевич), третьи поступают хитрее, задним числом записывая Ельцина в свои и только свои союзники (такой линии придерживаются руководители «Ельцин-центра» в Екатеринбурге).
Похожую критическую тактику по отношению к Ельцину выбрал и Терехов. Он как бы утверждает: Ельцин и ельцинисты выпятили национальный вопрос (вроде бы, уже решённый в СССР); но мы, интернационалисты, никогда с этим не смиримся. И раз вы настаиваете на важности национального фактора, так вот нате вам: в центр романа я поставлю заведомо нелепое преображение действительности, несуществующий вариант национальной проблемы, а вы – ломайте голову, кто здесь изображён. Может, евреи, может, русские националисты… (Кстати, в «Каменном мосте» уже было показано создание молодёжью из числа советской элиты тайной организации, в чём-то подражающей немецким национал-социалистам.)
Если вдуматься, позиция Терехова – более чем недобрая, тяжёлая. Это отнюдь не то хохмачество, к которому прибегают иные коммунистические пропагандисты для изображения нашего времени («Вашингтонский обком», «чем страною управлять, проще дурака валять» и т.д.). Беспросветная тьма – вот что живописует Терехов.
Прозаик сегодня, я думаю, взял паузу, но он ещё вернётся в литературу. Вот тогда мы и посмотрим, состоялся ли он, прозвучал ли как писатель (а не как сценарист). Пока полученные им громкие премии убеждают не всех. А «Матильду» и «Дылду» – повторюсь – я считаю типичной передышкой перед новым раундом литературной борьбы, от которого Терехов не сможет уклониться.
Отличная работа, понять авторов через цепочку произведений сложное дело, Минаев и Терехов были на гребне славы, и выбросить их ещё судьба вверх вполне может, но и о читателей необходимо подумать, новым они незнакомы, старые – помнят, а учить читающую публику надо постоянно.
Напрасно автор статьи с такой уверенностью пишет, что Терехов «талантлив». Талантливый писатель не сочинил бы такой диковатый сюжет, как в фильме «Матильда». У Терехова есть определённого рода строгие убеждения, а вот степень его таланта – дело спорное.
Скорее это беллетристика, нежели литература. Некие умственные упражнения, смысл которых – обратить на себя внимание. Один раз это удалось, второго шанса не будет. Такие вещи забываются наутро после прочтения. Печально, что тратится время на очевидную макулатуру ((