РОЖДЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА ИЗ ДУХА ЛИТЕРАТУРЫ. О книге «Загадка 2037 года»

№ 2017 / 25, 07.07.2017, автор: Алексей ТАТАРИНОВ (Краснодар)

Священник Георгий Селин, организовавший книгу «Загадка 2037 года», настаивает на едином послании, обращённом к нам. Вот как прочитал его я.

Веками жил русский человек по-христиански, но появляется литература, и всё рушится. От словесных фантазий до реальной катастрофы рукой подать. Русская литература и Октябрьская революция сопоставимы по разрушительным последствиям. Пока Пушкин и Достоевский будут пророками России, Ленин и Сталин останутся её апостолами. Не обновлённые версии диктаторов, а сам антихрист появится, если служение художественной словесности продолжится.

Литературу надлежит рассматривать в одном ряду с водкой и наркотиками. Чем гениальнее произведение, тем больше оно поглощает человека, перепутавшего Слово Божие с коварной речью очередного обольстителя. Жизнь превращается в дурной сон, полный обманов. Достоевский, говорите? Либерализм, сентиментальный гуманизм, лживая всечеловечность… Восторгаемся стихами Пушкина и оправдываем его связи с женщинами? Никого поэт ко Христу не привёл. Лишь доказал, что литература – огромнейшая псевдолечебница.

Литературные герои – агрессоры, захватывающие жизнь. Их никогда не было. Как отгородиться от выдуманного мира литературы и не пачкаться им? Может, на каждое слово ставить кавычки, чтобы дальше кавычек ложь не распространялась? «Татьяна» «полюбила» «Онегина». Литература – грех идолослужения. Она возникла с целью заменить Четьи-Минеи, святоотеческую письменность, Священное Писание. Классиков литературы пора назвать тем словом, которым они заслуженно должны быть названы – еретиками и отступниками от Христа. Помните, культура – орудие духовного разложения.

Безумие и ужас? Конечно!

Однако это не всё.

В современном потоке двойственных идей и бесконечных компромиссов «Загадка 2037 года» удивляет доходящей до юродства простотой и наглостью, заставляет хотя бы на короткое время пожелать определённости в решении главных вопросов о жизни и смерти. Ниже – четыре размышления, спровоцированные атакой о. Георгия на литературу.

 

Tatarinov apr2017

Алексей ТАТАРИНОВ

 

Первое.

Живу литературой – духовно и профессионально. Уверен, что всемирная словесность (в сложном сочетании прозы, поэзии, философии, религии) и есть наша подлинная история, ни с чем не сравнимая жизнь человеческой души. Почему же с настороженностью встречаю модных, отлично говорящих священников, которые на интеллигентском языке сближают Церковь и культуру, готовы использовать помощь любого сленга и всякого контекста, лишь бы Христос стал понятен хипстеру? Конкуренты? Вряд ли. С неудовольствием нахожу в этих ораторах собственное многословие и модернистский этикет? Возможно.

Главное всё же в ином. Многие в современной Церкви настолько опьянены земным, что появляется грешная мысль о героях нового компромисса, которые готовы никого не осуждать, лишь бы продлить чудесный брак Духа с государством, культурой и цивилизацией, а главное – с житейским комфортом. Словно воцарилась мысль, что все страдальцы XX века своими лишениями подготовили церковно-общественный ренессанс, когда батюшка – приятнейший, богатый и очень успешный человек, когда он знает ответы на все мирские вопросы, и без запинки, не допуская никакой интриги, радуется, радуется миру, в котором наконец-то не нужно страдать.

В неказистой риторике «Загадки 2037 года» нахожу проповедь против литературоцентричных современников. Но не только. Скрытый удар о. Георгия – в сторону братьев по ту сторону церковной ограды. Он громко осуждает романы, страстных авторов и читателей. А я слышу кое-что ещё, иные вопросы в книге чувствую. Почему забыли о конце мира, если вы христиане? Как объяснить, что, помогая земной власти нести её крест, каждого управленца в праведники записываете? Где пределы экуменизму – не межконфессиональному диалогу, а слиянию бог знает с чем? Может, поменьше домов, машин, грузной золотой материи, которая оказывается таким искушением, что миллионам видящих и понимающих не войти в храм? Лицемеры нашего века согласятся с любой «литературой», лишь бы корыто дорогое оставили да дело не завели. Священник Георгий Селин с новейшими «симфониями» вряд ли согласен.

 

Второе размышление.

В книге есть отчаяние проигрывающего христианина, с гневом наблюдающего за атакой мирских сил. Обличая нынешние объятия Церкви и цивилизации, о. Георгий предлагает понимать Церковь в духе сурового Средневековья. Церковь знает Бога – никто вне её пределов к истине не приближается. Вся словесность должна находиться под контролем православного священника – литература должна быть осуждена как демоническая игра ушедших от спасения лжетворцов. Необходимо возвращение души под жёсткий контроль ритуала, календаря, таинства – все литературные мечтания разгоняются крестом как духи прельщения. Или рай с Церковью – или ад с литературой, со всеми страстями, которые она вмещает и символизирует.

Или – или: рискованное предложение. За книгой о. Георгия обнаруживается здание теократии, стремление упростить мир до духовно-социальных схем спасения. Думаю, что перечислять их не стоит. Но ещё важнее иная мысль автора и его соратников: если теократическое отношение к литературе не победит, то проиграет земная Церковь, а жизнь наша будет поглощена дьявольской армией. Христианину предложено не просто выйти из состояния компромисса, а всякую не однозначно православную речь связать с врагом рода человеческого. Православный интеллигент, привыкший беспокойно пребывать на грани церковного и мирского, вчитавшись в «Загадку», снова увидит Инквизитора. Не вернуться ли к философии, если Церковь предстаёт осуждающей и отсекающей?

 

Размышление третье.

О тех немногих, кому «Загадка 2037 года» может действительно помочь. Мир литературы знает серьёзные перегрузки. Вот, например, девушка, которая уверовала в искусство слова и всю любовь отдала вымышленным мирам. Юная особа быстро продвигается по гностическому пути. Она переселяется в синтетические сюжеты, где Гамлет и Дон Кихот, стихи Бодлера и Кузнецова, ранние смерти Уайльда и Есенина образуют хоровод, из которого нет выхода. Граница между литературой, религией и собственной жизнью давно оставлена позади, теперь душа филологини захвачена влиятельным декадансом, а сознание приближается к катарсису не там, где возвращаешься из текста в жизнь, а совсем в другом месте – где летишь и летишь в пространстве единого произведения, вместившего всё, отмеченное словесной красотой. И некому сказать: проснись и верни себе центр!

Если в этот момент о. Георгий ударит по пылающей голове своей книгой и прокричит о необходимости рационального спасения от дурной множественности, или просто скажет, что Бог есть и ждёт, а литературы не существует вовсе… – может получиться! Когда вижу человека, ошалевшего от книжных приключений, сразу вспоминаю, что лучше спасаться в церковной простоте, чем погибать в сложности виртуозных слов.

 

Теперь четвёртое размышление.

Скажу о том, что считаю главной ошибкой о. Георгия Селина. А также ошибкой всех, кто уверен, что Христос победил фарисеев ветхозаветных ради установления нового, «правильного» фарисейства внутри христианского мира. Осуждать часто легче, чем любить. На лёгкости очередного осуждения и строится рассматриваемый нами проект. Книга «Загадка 2037 года» обходит Благодать стороной ради узкого понимания Закона в объёме своих юридических и магических значений.

Представьте влиятельного фарисея времён императора Нерона или Веспасиана, который знает, что Иисус был, а весть о его богочеловеческой природе распространилась и продолжает угрожать иудейской вере. Он обсуждал в Синедрионе священные книги христиан, читал Евангелия. Он не любит их, чувствует чужое. Уверен, что надо обличить, желательно – уничтожить. За что? Вот моя наивная реконструкция фарисейской логики.

Будто специально пользуются христиане несколькими (а не одним!) текстами о жизни своего Спасителя, чтобы высмеять желание заучивать истину, передавать её буква в букву. Истинно религиозный человек жаждет ясности в главных речах и делах, а эти ценят множественность, вариации и свободу истолкований. Религиозный человек движется к ритуалу, а эти как бы и не собираются его устанавливать. В христианских Евангелиях слишком много мелких событий, замен громогласной проповеди на эпизоды, которые надо обдумывать и обсуждать. То воду их Иисус превратит в вино, то по озеру начнёт ходить перед учениками. С женщинами разговаривает, блудницу милует, грешников исцеляет. Сюжет его судьбы предъявляет нам страшные возможности христианского слова: жизнеописание Иисуса – роман, а ближе к концу – греческая трагедия.

В Нагорной проповеди собраны главные поучения нового пророка. Бойтесь двусмысленного движения! Сказано древним евреям: не убивай. Он лишает нас простоты оценки и суда: не гневайся, говорит. Мы, евреи, знаем: не прелюбодействуй. Иисус исправляет: всякий, смотрящий с вожделением, уже прелюбодействует. Он учит не противиться злому, любить врагов, благословлять проклинающих. Он творит своими речами зыбкий, опасный «внутренний мир», лишая понятия добра и зла железной, юридической ясности…Слишком много притч предлагает христианский Пастух своим овцам. Овцы могут запутаться в толкованиях, не понимая, почему религия приходит к человеку так, как приходит поэзия. «Царство Божие внутри вас есть…» «Не судите, да не судимы будете…» Иисус убирает юридических лиц, превращая жизнь в поле свободных суждений, и на поле этом прощение ценится больше, чем наказание.

А как начинает своё Евангелие их Иоанн! В греческую философию, в языческие басни тащит он наших людей: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. И Слово стало плотью…». Это что? Всё – как у языческих болтунов. Наш Бог – приказ для исполнения, их Бог – инструмент создания улетающей из-под контроля души. Обо всём важном христиане говорят так, что невозможно договориться о ясных значениях, надо везде ставить кавычки: «закон», «любовь», «Царство Бога». Гомеры и Платоны ближе Иисусу, чем иудейские мудрецы! Одна нога у него стоит в Иерусалиме, а вторая опирается на Афины.

Я не утверждаю, что Евангелие – литература. Я предполагаю, что художественная литература – это совершенно особый апокриф. Не левая идея сектантов-подпольщиков, а открывающееся в лучших произведениях движение к истине, в эстетическом пространстве создаваемые пути познания Бога и человека. Пути, не нуждающиеся в канонизации и сохраняющие читателя как личность, обречённую на серьёзную внутреннюю работу с Логосом. В этой обречённости – залог существования души и классического человека в целом.

Литература-апокриф не против Христа; она лишь всегда не согласна с тем «внутренним фарисеем», который хочет сделать Бога занудным чиновником. Кому эта мысль интересна в деталях, может посмотреть мою книгу 2008 года «Власть апокрифа: библейский сюжет и кризисное богословие художественного текста».

«Не спасёшься своей литературой!», – слышу глас из «Загадки 2037». Всё вроде правильно, спасает иное. Но если в нашей вере совсем не будет той «литературности», которая подняла Новый Завет над всей магией и теологической юриспруденцией Древнего мира, окажемся в мрачнейшей из утопий. Атака о. Георгия Селина на Пушкина и Достоевского честно показывает, за кого примется эта утопия, если станет реальностью.

 

 

 

Алексей ТАТАРИНОВ

 

г. КРАСНОДАР

5 комментариев на «“РОЖДЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА ИЗ ДУХА ЛИТЕРАТУРЫ. О книге «Загадка 2037 года»”»

  1. Умный человек. Гигант мысли. Нужно отправляться в Москву, пробиваться в лучших вузах и изданиях, сеять знания. И будет толк с нашим народом. Возродится Россия.

  2. Хорошо, Татаринов.
    Правда, несколько путано. Можно было бы и попроще изъясниться.
    Например, так: у всякого явления на этой Земле – свои законы. У религии – одни, у литературы – другие, у жизни – третьи… А все вместе эти явления созидают нечто четвертое. Возможно, то, что близко к понятию “ноосфера”…
    Но некоторым попам, и верно, пора бы дать хорошего щелчка. Еще вчера преподавали научный атеизм, а сегодня уже от нас десятину требуют. Оборзели, долгогривые.

  3. Да что же из вас пафос-то так и прёт? Вам бы в отдел пропаганды и агитации инструктором или сразу завотделом. “Нужно пробиваться… Нужно отправляться…”. Откуда вызнаете что НУЖНО, а что НЕ НУЖНО?

  4. Потомоку: православный обычай не требует десятины. Она принята у католиков и протестантов. Многие сетуют, что в наших церквях платные крестины, венчания. отпевания и тп. Однако, человек крестится, венчается, его отпевают один раз в жизни и посчитайте по прейскуранту, сколько это стоит. А вот десятина (отдать церкви десятую часть дохода, скажем, пенсионеру-католику или еще кому-то – довольно накладно – тоже советую подсчитать этот расход за всю жизнь). Правда, сейчас из сочувствия в прихожанам эти церкви берут не десятину, а стабильную сумму, меньшую. чем десятая часть, допустим, пенсии. Всё равно за всю свою жизнь католик и протестант платят чувствительно больше, чем православный прихожанин за свечки и три-четыре знаменательных события в своей жизни. Конечно, есть еще и освящение квартиры, дачи, автомобиля и тд и тп., но всё равно не сравнить с другими христианскими деноминациями. Так что не так уж и оборзели …

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.