НУЖНА ОСНОВАТЕЛЬНАЯ ВСТРЯСКА

№ 2007 / 7, 23.02.2015

Бывший офицер,он носит на себе след военной выправки. Историк и юрист по университетскому образованию, пять лет прослужил в армии, был солдатом и командовал взводом в Чечне, работал слесарем, машинистом, строителем и ещё бог весь кем, сейчас он писатель. Его рассказы, ёмкие и яркие, охотно публикуют «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов», их включают в антологии, отмечают премиями и грантами. В июне 2006 года Александр Карасёв стал лауреатом премии администрации Краснодарского края им. Е.Ф. Степановой. – Ты относительно поздно стал писать, если мне не изменяет память,лет в тридцать, что подвигло на это неблагодарное поприще?

– Первая попытка писать у меня была лет в двадцать пять – двадцать шесть, не считая самых ранних набросков. Писал традиционный для начинающего роман. Была интрига, был драматический сюжет, любовная линия и детективные элементы. Написал несколько страниц – начало и концовку. Всё это быстро забраковал и выбросил писательство из головы. В девяносто девятом году написал рассказ «Закладка», никому его не показывал, в сильно переработанном виде он потом был опубликован в «Дружбе народов» в позапрошлом году. Писать же серьёзно начал после командировки в Чечню. Наверное, нужна была основательная встряска, своя тема и свой жанр.

– Ты бравируешь тем опытом, который получил, пройдя Чечню? Да и вообще, нужен ли опыт, чтобы писать о той же войне?

– У Василя Быкова спросили: «Может ли писатель невоевавший писать о войне?». «Может, – сказал Быков, – но лучше бы он этого не делал».

– Из современных литераторов кто тебе наиболее близок?

– Мне нравится Маканин, Шукшин, Солженицын, Войнович, Довлатов, Веллер, Валерий Попов, афганская проза Ермакова. Из совсем современных – Дмитрий Новиков, Ирина Мамаева, Родион Белецкий, Игорь Одиноков, Аркадий Бабченко, Роман Сенчин, Дмитрий Орехов, Дмитрий Данилов. Это не всё – навскидку.

– Твоя новомирская подборка 2006 года вышла с пометкой «в авторской редакции», ты не доверяешь редакторам?

– На самом деле, и польза от редакторов есть, хотя вреда больше. Я против искажения текста и смысла, отстранения автора от собственного труда, формализма грамматики. Часто бывает даже лучше, если редактор безразличен к своей работе. Моя позиция такая: нравится рассказ – берите. Не нравится – не берите. Обсудить готов, и со многим соглашаюсь, но последнее слово должно быть за мной… Безусловно, нужно изучать русский язык. Нужно самому быть редактором.

– Нужно ли писателю вдохновение? Или он должен быть независим от этого? Не является ли писательство только по вдохновению неким хобби?

– Хобби не хобби. Всё равно. Для меня лично никогда это не было хобби. Труд здесь не тот, где надо просто ишачить. Труд в радость. Были у меня попытки писать «без вдохновения». Годами эти попытки лежат в специальной папочке. Всё в них есть, а жизни нет, нет поворотика какого-то. Другое дело, гармонизировать себя, не упускать «волну», учиться наблюдать, «зажигаться» не только от войны и страсти. Необходима методичность, в первую очередь в технической части (отделка, редактирование, подготовка к публикации) и умение вытягивать произведение, дорабатывать.

-– Ты пишешь обычно сжатую короткую прозу. Со временем, по крайней мере в некоторых рассказах, ты даже наращиваешь уровень этой сжатости. Нет ли минусов в этой манере? Не даёт ли это меньшую глубину и многослойность?

– Если образ даётся через внешнее действие, а не описанием мысли, внутреннего монолога и мира человека, это может давать меньшую глубину. Я не сторонник исключительно одной манеры письма. Здесь ещё так – каждая вещь сама ищет форму – не совсем я в этом волен, если вообще волен.

– Над чем ты работаешь сейчас? Сложно ли пишутся рассказы?

– Закончил рассказ «Лихолат». Был момент, когда за уши тянул себя за стол. Несколько раз. Сначала написал страниц тридцать пять, задумывал повесть. Потом всё повыбрасывал – ложь, банальность, вода. Вышел рассказик на 3000 печатных знаков, которым остался недоволен. Дня три этот рассказик жил или неделю, но при шлифовке ввернулась деталь, которая разрушила весь рассказ, и я написал новый, совсем другой. Было что-то вроде кризиса, когда ещё не ясно – будет рассказ, или нет, потом что-то вроде озарения, и – пошло. Работал ночь, курил, пил кофе, выполз утром совершенно радостный. Рассказ не большой, но и не маленький совсем – около 9000 знаков. Давно так не радовался рассказу. Даже устроил с другом презентацию с «банкетом» в шашлычной. Кажется, что вышел, наконец, в военной теме на то, к чему долго не мог подступиться. Рассказ «чеченский», именно о боевых действиях. – Какие перспективы своего творчества ты видишь? Я знаю, что ты уже практически составил книгу своих рассказов и, я думаю, она станет заметным событием в литературной жизни, единственная проблема найти издательство, которое её выпустит, что сделать автору не коммерческому достаточно трудно.

– Перспектив не вижу никаких. Их и не нужно видеть. Я просто пишу, потому что мне это нравится, есть такая потребность. Книга действительно ждёт своего издателя. Название: «Чеченские рассказы».

– В книгу войдут только «чеченские рассказы»? Ведь у тебя есть рассказы лишь с отголоском войны, а есть и совсем мирные, о любви. О чём твоя книга?

– Нет, войдут практически все рассказы – тридцать девять. Многие, «чеченские», «получеченские» и совсем не чеченские, связаны цепочкой общих героев. Бывает, что эпизодический персонаж одного рассказа становится главным в другом. Книга о человеке, прошедшем армию, войну, послевоенную свою неустроенность. Это обыкновенный человек, не герой, он влюбляется и расстаётся, прожигает жизнь, бежит от суеты и попадает в её лапы. В общем, это наш современник.

 

Беседу вёл Андрей РУДАЛЁВ