АНКЕТА

№ 2007 / 31, 23.02.2015

(Фельетон)

Нет, что ни говори, а жить простому трудящемуся сегодня можно. Уверенность в завтрашнем дне, стабильность – вот что читается на щетинистой физиономии современного пролетария. К примеру, увольняют тебя к чёртовой матери по уважительной причине, то есть, скажем, по причине банкротства предприятия, так ведь на улицу не выкидывают, как раньше, а этак деликатно на биржу труда направляют.
Нет, что ни говори, а жить простому трудящемуся сегодня можно. Уверенность в завтрашнем дне, стабильность – вот что читается на щетинистой физиономии современного пролетария. К примеру, увольняют тебя к чёртовой матери по уважительной причине, то есть, скажем, по причине банкротства предприятия, так ведь на улицу не выкидывают, как раньше, а этак деликатно на биржу труда направляют. Ходишь себе туда два раза в месяц отмечаться да ещё столько же на предлагаемые биржей вакансии, а остальное время домашним хозяйством занимаешься: холодильник от продуктов опорожняешь и телевизор смотришь. И никто тебя при этом тунеядцем не обзывает. Разве что жена, и то несознательная. Ты теперь – безработный, под защитой государства находишься. Конституция, закон – всё на твоей стороне. И стаж идёт. И даже пособие полагается. Деньги, конечно, не ахти какие, но на зубную щётку и несколько пар носков на Черкизовском рынке вполне хватает. Нет, не зря народ в 91-м на улицы выходил. Было за что бороться.
Так, или примерно так, думал бывший инженер Непокладаев, идя по направлению от биржи смотреть очередную вакансию. Четыре месяца назад его уволили с оборонного завода, который перепрофилировали на выпуск пепси-колы. Непокладаев тоже попытался было перепрофилироваться вместе с родным заводом, но начальник отдела кадров вовремя упредил трудовой порыв инженера.
– Вы, Непокладаев, – сказал ему кадровик, оформляя увольнение, – к поколению пепси уже не относитесь. Вас с вашим отстало-милитаристским менталитетом к выпуску мирной продукции, коей является наш стратегически важный напиток, допускать нельзя.
Что-то подобное Непокладаеву говорили и в тех местах, куда его направляла биржа. Однако на этот раз, когда он пришёл в ОАО «Интершлак», на удивление, ему сразу не отказали, а завели в комнатушку с зарешёченными окнами и дали заполнять анкету, вверху которой красными чернилами было начертано: «Вакансия – штамповщик».
Анкета состояла из 263 пунктов. Непокладаев одним махом заполнил первые тридцать, в которых требовалось указать всех родственников (в том числе свойственников и крестников) по пятое колено, но на 31-м неожиданно остановился.
В 31-м пункте у будущего штамповщика настойчиво интересовались, сочувствует ли он профсоюзному движению. Здесь явно скрывался какой-то, хоть и непонятный, подвох. После мучительных раздумий Непокладаев на всякий случай написал, что он беспартийный. Против следующего вопроса о членстве в партиях и общественных организациях бывший инженер поставил «не привлекался».
Ещё через несколько пунктов Непокладаев опять запнулся, а именно на вопросе о доходах с ценных бумаг. Сначала Непокладаев чуть было не нарисовал прочерк, но вовремя спохватился, вспомнив, что в начале 90-х он, надев новый костюм, отнёс ваучер в банк «Хлобысь». Правда, с тех пор Непокладаев ни своего ваучера, ни этого банка больше никогда не видел. Провозившись с этим вопросом минут двадцать, Непокладаев наконец вывел следующую загадочную фразу: «Бумага есть, но доходов нет».
А дальше посыпались пункты один заковыристей другого: «Чем занимались до 1991 года?», «Сколько раз в месяц играете в казино?», «Ваши источники доходов, не облагаемые налогами?», «Когда в последний раз вы посещали психоаналитика?», «Ваше среднегодовое потребление пива (указать в пинтах)?», «Ваш номер сберкнижки», «Укажите общую сумму ваших долгов в рублях и в валюте», «Назовите фамилии ваших друзей из конкурирующих фирм». Но больше всего Непокладаева изумил пункт, в котором требовали перечислить всех гражданских жён, их бывших мужей, а на закуску – их близких и дальних родственников с указанием места жительства и рода занятий.
В конце анкеты работодатель строго напоминал об ответственности за дачу ложных показаний и предупреждал о возможной проверке данных с использованием «полиграфа»; а в самом низу мелким шрифтом было набрано: «Проверено: Интерпол. Место для печати».
Признаться, таких страшных анкет Непокладаеву не доводилось видеть даже в советское время при устройстве на военный завод.
Вышел Непокладаев из «Интершлака» через восемь часов шатающейся походкой, держась за сердце. Не принесла покоя и ночь: ворочаясь в постели, Непокладаев лихорадочно вспоминал, не упустил ли он в анкете кого-нибудь из родственников своей первой любовницы, то есть первой гражданской жены.
Прошёл месяц, потом второй, а из «Интершлака» никаких вестей. Непокладаев не выдержал и позвонил сам. Обольстительный женский голос сообщил ему, что он не прошёл проверку в связи с предоставлением ложных сведений, а именно – утаил от фирмы информацию о том, что троюродная тётя его второй гражданской жены в 1959 году на две недели выезжала за границу.
Плюнул в сердцах Непокладаев и на следующий день пошёл устраиваться грузчиком в овощной ларёк неподалёку от своего дома. Единственный вопрос, который был ему задан при зачислении на работу, – не злоупотребляет ли он спиртным? После получения отрицательного ответа Непокладаев в этот же день был трудоустроен. И что удивительно: без всяких там анкет и даже без трудовой книжки и зарплатной ведомости. Одним словом, никакой бюрократии.
Нет, что ни говори, а жить простому трудящемуся сегодня можно!Илья КОЛОДЯЖНЫЙ