ИЗ АРХИВА СОБКОРА

№ 2009 / 4, 23.02.2015

Видимо, таково свойство памяти – из своей работы собственным корреспондентом «Литературной России» по Северо-Западу СССР ярче всего вспоминаю бурные дни 19 – 21 августа 1991 года. В канун тех известных событий мне в корпункт позвонил главный редактор Эрнст Сафонов:
– Приезжай…
У нас с Эрнстом Ивановичем с первого дня моего собкорства в «ЛР» установилось (таков был его характер и отношение к работникам газеты) общение на равных, без всякой игры в «начальники – подчинённые», которая обычно начисто убивает у людей творческих доверительность в сотрудничестве.
По журналистской привычке, требующей особой лёгкости на подъём, и зная обстановку в стране, я тотчас собрался на поезд.
БТР У ВХОДА
Москва встретила меня непривычным зрелищем. По Садовому кольцу, которым я обычно спускался от выхода из метро к Цветному бульвару, занимая целый ряд в потоке автомашин, двигалась военная бронетехника – БТРы, танки… Словно в столицу вступали чьи-то оккупационные войска.
У входа в редакцию стоял бронетранспортёр. Здесь, в окружении мирных зданий, он казался несвойственным и нелепым, как киношная декорация на съёмках дурного фильма. Но БТР был реальным, как и те, что двигались по улицам. Молодой и тоже реальный солдат с «калашом» и пилоткой, засунутой под погон гимнастёрки, полулежал на броне под дулом пулемёта.
«Будет проверять документы?..» Рука непроизвольно потянулась к внутреннему карману за удостоверением. Солдат смотрел куда-то, как бы внутрь себя. Я, не вынимая руки из кармана, спешно прошёл в вестибюль. И только тогда понял, какой опасности подвергал себя и его своим непроизвольным жестом. «А если бы он подумал, что лезу в карман за пистолетом или гранатой?!» Мы ведь не знали, какие установки отдавались армии, занимавшей столицу.
В редакции, на первый взгляд, царила обычная рабочая обстановка. Но в ней угадывалась настороженность.
Я вопросительно посмотрел на Эрнста Ивановича.
– Ждём, – понял он мой вопрос.
– Чего? – наивно вырвалось у меня.
Эрнст Иванович со свойственным ему внешним спокойствием пожал плечами:
– Как сложится ситуация…
«Главный» или тоже не знал, чем это всё обернётся, или не хотел предопределять событий в надежде на их бескровный исход.
23 августа 34-й номер «Литературной России» вышел с крупно набранным красным шрифтом на первой странице обращением к Богу: «Господи, не приведи снова наш народ к братоубийству!» Под ним стояли памятные участникам тех дней даты 19 – 21 августа 1991 г. Рядом, на снимке, – девочка, приложила пальцы правой руки ко лбу для крестного знамения. Внизу, на весь «подвал», – снимок солдата на БТР у входа в здание газеты. Того самого, что встретился мне в день приезда. Молодое, умное лицо. Задумчивый взгляд. О чём думал он? Конечно, о том же, что и люди на фотографиях с места событий (фото О.Бельченко и В.Попкова), помещённых на развороте 2-й и 3-й страниц. Снимки зримо выражали всю гамму душевного состояния народа в те, чреватые большой кровавой трагедией, дни. Баррикады перед Белым домом. Танки на улицах. Возбуждённые спорщики. Задумчивые и смеющиеся лица. Демонстранты с самодельным флагом, стоящие на броне. Парень и девушка в обнимку возле танка № 384. Женщина с ребёнком в детской коляске под дулами танковых орудий на фоне ещё не расстрелянного Дома Правительства. Молодые солдаты, беседующие с такими же молодыми демонстрантами.
Во взглядах не ощущалось трагедии. Были любопытство, недоумение, растерянность, надежда. Каждый надеялся на своё. И, конечно, на лучшее.
Ещё была жива наша Великая Родина – Союз Советских Социалистических Республик. До 19 часов 30 минут 25 декабря 1991 года – момента спуска флага над резиденцией Горбачёва, первого и последнего президента СССР, – оставалось почти четыре с половиной месяца. И мы ещё так многого не знали из того, что нам предстояло пережить.
ПОЛОЗКОВЕЦ
Годом раньше до этих событий «Л.Р.» вышла с анонсом на первой странице «Возрождение страны – в возрождении крестьянства. Беседа писателя Бориса Лапченко с первым секретарём ЦК КП РСФСР И.К. Полозковым».
Эрнст Иванович, как всегда, если требовалось вытащить меня с моего Северо-Запада, а точнее из Торопца, что на западе тогда Калининской, ныне Тверской области, где я жил и где располагался корпункт газеты, позвонил:
– Приезжай. Пойдёшь на Старую площадь, в ЦК, брать интервью у Ивана Кузьмича…
Поездом до Москвы мне было почти 12 часов, и пока я ехал, Полозков улетел по делам в Краснодарский край, где до выдвижения (слово, почти позабытое в наше время) работал 1-м секретарём крайкома КПСС.
– Полетишь догонять, – обрадовал меня «главный».
Почти наверняка зная, что из этого ничего не выйдет, я предложил свой вариант, и по зрелому обоюдному размышлению «главный» пришёл к выводу:
– Хорошо. Будешь ждать здесь…
В бухгалтерии мне дали бронь в гостиницу «Россия» (её сейчас нет – снесли). На досуге я принялся обдумывать предстоящее интервью. «Главный» (это, как я убедился, тоже было его принципом работы с журналистами газеты) не стал давать мне подробных ЦУ:
– Речь пойдёт о путях возрождения села… И России…
И всё. И больше никаких указаний.
Для уважающего себя газетчика это золотой вариант: «Ты не связан никакими наставлениями. Действуй сам, по своему пониманию и знанию проблемы…» Собственно, в этом и суть настоящей журналистской работы.
Полозков вскоре вернулся из командировки. И вот к назначенному времени я в здании ЦК. Часовые у входа. Проверка документов. Лифт. Приёмная. Вежливый голос секретарши:
– Иван Кузьмич вас пригласит. Посидите.
Молодой референт в строгом партийном костюме открывает дверь кабинета.
– Проходите.
Выразительно постукав по циферблату наручных часов, предупреждает:
– У нас с вами всего час.
Забегая вперёд, скажу: во время беседы, сидя рядом со мной сбоку длинного, во весь кабинет, стола для заседаний, он не раз принимался повторять этот жест. Но мой собеседник жестом руки останавливал его. Вместо положенного часа мы беседовали целых четыре.
К чести Ивана Кузьмича, он тоже не стал наставлять меня, как и что надо писать.
Вернувшись в редакцию, я зашёл к Эрнсту.
– Как? – коротко спросил он.
– Неплохой хозяйственник, – ответил я, имея в виду самого Кузьмича. – Но, боюсь, партия – в прессе её уже называли «незаконнорождённой» – вряд ли сможет взять в руки идеологическую инициативу и обеспечить политическое влияние…
Тема беседы была выбрана «главным» не случайно. В стране вовсю разрасталась продовольственная проблема. На периферии, в продмагах, исчезали не просто отдельные виды – все продукты питания. Москва заслонилась от их развоза из её магазинов требованием предъявлять паспорта при покупке и визитками на продтовары. В Тарусе ввели карточки на хлеб – 450 граммов в стуки на человека.
О том, как преодолеть ситуацию, мы и вели долгий и непростой разговор с Полозковым. Иван Кузьмич ссылался на опыт хорошо известного ему хлебородного края, в частности гремевшего тогда на всю страну АПК «Кубань». С её урожаями выше европейских (по 66 центнеров зерна с 43-х тысяч гектаров), получаемыми в содружестве с сельскохозяйственной наукой: краснодарцы «подключили» к селу даже космоведение. О необходимости перевернуть «с головы на ноги» управленческую пирамиду, пожирающую львиную долю капитальных вложений в сельское хозяйство, и вкладывать деньги не в конторы, а непосредственно в производство. О так называемом «человеческом факторе». О сельском всеобуче. О внедрении материальных и моральных стимулов, новых отношений собственности и форм хозяйствования на селе. Они уже начинали применяться – коллективный подряд, аренда, фермерство, СПК – сельские производственные кооперативы…
Дела, однако, на селе в целом шли отнюдь не в гору. Сёла пустели. В стране ежегодно умирало до десятка тысяч деревень, в города уходило до миллиона сельчан.
Я сомневался, сможет ли Компартия отдельной, пусть и самой обширной республики стать партией возрождения России, организатором решения этих и других ключевых проблем. Ведь все они были по сути следствием руководящей политики КПСС. Иван Кузьмич был убеждён: только партии под силу справиться с задачей обновления села и государства. И этой партией должна стать КП РСФСР.
Написав статью, я принёс её «главному». Эрнст Иванович тут же, при мне, внимательно прочёл и вызвал ответственного секретаря газеты:
– Засылай в номер.
Называлась статья «Не мешайте крестьянину» и была опубликована в № 35 от 31.08.1990 г., начиная со 2-й страницы, с продолжением на страницах 3, 16, 17, 18 и 19. У неё нашлись как сторонники, так и противники. В том числе и среди нашей, журналистской братии.
Помню, в Твери мне встретился корреспондент ТАСС Дмитрий Званцев. Скорый на определения, увидев меня, с едким сарказмом воскликнул:
– А-а!.. Полозковец!..
Мне не трудно было понять, какой смысл он вкладывает в это слово.
– Дима, не спеши навешивать ярлыки, – ответил я ему.
С тех пор прошло целых 18 лет. Думаю, нас с теми, кто думал так же, как Званцев, рассудил опыт Китая, не упразднившего компартию и проводящего именно реформы, а не слом страны и системы. И потому ставшего за эти годы истинно Великой, развивающейся державой. У нас же многие ещё тогда уже были настроены не на реформирование и созидание, а на разрушение страны и растаскивание её богатств и территорий.
НЕ ТОЛЬКО СОБСТВЕННЫМ ПРОКОРМОМ
Так называлась моя статья о впечатлениях от чрезвычайного съезда российских писателей, опубликованная в № 42 «Литературной России» от 18.10.1991 г., на который я был делегирован от нашей газеты. Так сложилось, что выступить на съезде мне не удалось. А поводов было предостаточно. Организационный «путч» писателей Юрия Черниченко и Евгения Евтушенко, явочным порядком захвативших власть в Союзе. Делёжка Литфонда и прочего имущественного «пирога» СП. Осада Дома Союза писателей РСФСР на Комсомольском, 13, «узаконенная» распоряжением Правительства Москвы опечатать Дом и не пущать туда писателей. Баррикады. Лозунги протеста. Листовки. Телеграмма Ельцину.
Под впечатлением этого я, вернувшись со съезда, и засел за статью.
За неимением места не буду пересказывать ситуационные пассажи. Но то, что предлагал в ней, думаю, актуально и сейчас.
У меня в том году в одном из солидных московских издательств вынули из типографии и вернули рукопись книги с извинительным письмом: «Нет денег на бумагу…». Такая судьба постигла сотни рукописей, в том числе и маститых писателей, «мэтров». Надо было как-то защищаться.
А предлагал я вот что: «…о своих писательских рабочих местах нам надо заботиться и самим, не ожидая помощи от руководства Союза (имелся в виду Союз писателей).
Скажем, в областях издательским организациям стоит присмотреться к бывшим партгазетам. Как-то войти в долю. Сделать их писательскими, прибыльными… Бывшие обкомовские партжурналы – тоже трибуна. И полиграфические мощности, пусть не большие, в областных центрах есть.
Если приватизация пойдёт по Явлинскому, областным писательским организациям (в Центре само собой), полагаю, стоит выкупать книжные магазины. Торговать книгой. Доходы – себе и в Литфонд…
Жизнь, видимо, заставит нас, пишущих, участвовать в деятельности нетворческих организаций, малых и больших производственных предприятий, кооперативов. Наверное, придётся и пахать, и плотничать, и торговать – браться за любую работу, лишь бы выжить и общими усилиями созидать издательскую базу, сообща распахивать и засевать писательско-издательскую ниву, чтобы на ней всходило и произрастало как можно больше книг, хороших и разных, чтобы каждый писатель мог издаваться. Иначе рынок нас сломает, как веник по прутику…»
Забегая вперёд, скажу, ваш покорный слуга в эти годы именно «пахал». Ещё будучи собкором, создал совместно с «Литературной Россией» ТОО – Товарищество с ограниченной ответственностью, потом – самостоятельное ООО. Посредничал в торговле пиломатериалами, торговал горючим, держал магазин. В 2000 году «вернулся к себе» – на заработанные таким образом деньги вместе с сыном Александром приобрёл издательскую лицензию, компьютерное и прочее оборудование и создал издательство «РИТА» (ИП Лапченко А. Б) – Русские Издания Талантливых Авторов. В нём вышло и продолжает выходить в свет немало книг, в частности, молодых, начинающих писателей. Самые талантливые из них приняты в СП России. Работаем с зарубежными русскоязычными авторами из США, стран Европы, и других континентов. Но это отдельный разговор.
Так думали и поступали и другие писатели. В Пскове, например, поэтесса Ирена Панченко. В Твери писатель Михаил Петров тоже создал своё издательство, выпускает серьёзные книги. На съезде он предлагал «…принимать издателей и особенно руководителей малых издательских предприятий в Союз писателей, создавать вместе с ними единый писательско-издательский Союз».
Съезд встретил это настороженно.
И сейчас многие из писателей всё ещё ждут богатого, делового дядю, который «отстегнёт» им от своих доходов на издание их сочинений. А писательские организации на местах, вместо того чтобы зарабатывать самим, делят руководящие портфели и редкие спонсорские подачки. А надо действовать. Работать. Рынок не тётя. Он даром ничего не подаст.

г. ТОРОПЕЦ,
Тверская областьБорис ЛАПЧЕНКО