Кому это нужно?

№ 2009 / 47, 23.02.2015

На кри­ти­че­с­кий об­зор Ва­си­лия Ши­ря­е­ва я на­тк­нул­ся в один из сво­их «по­хо­дов» на сайт www.magazines.russ.ru, где раз­ме­ща­ют­ся ин­тер­нет-вер­сии по­след­них но­ме­ров тол­стых ли­те­ра­тур­ных жур­на­лов.

Рис. М.Златковского

На критический обзор Василия Ширяева я наткнулся в один из своих «походов» на сайт www.magazines.russ.ru, где размещаются интернет-версии последних номеров толстых литературных журналов. На странице журнала «Урал» была опубликована статья «Хит-парад литературных критиков от Василия Ширяева». Первое впечатление – резко отрицательное. Для полноты картины и «чистоты эксперимента» я решил перечитать всё, что было написано этим автором для «Урала» в этом году. Так родилась эта статья.

«Тексты – это необходимое, но недостаточное условие для того, чтобы составить представление об одарённости автора» (Михаил Бойко). Готов согласиться с автором. Но так как ниже речь пойдёт не об одарённости писателя, а о профессионализме критика, то предлагаю не принимать эти слова как руководство к действию. Ширяев в своих обзорах иногда позволяет себе высказывания, которые не выдерживают никакой критики (извините за каламбур). Например, такое: «…в сущности, ругань в блогах ничем не отличается от критики в толстых литературных журналах». Или следующее: «Мне сложно сосредоточиться на книге, если я не собираюсь писать на неё критику».

Я всегда считал (да и сейчас так же искренне считаю), что критика призвана помогать автору и читателю адекватно оценивать произведение. А автору ещё и даёт возможность сделать своё произведение лучше. Поэтому и лексика, и тон критических статей должны быть соответствующими. В этом у нас с господином В.Ш. вышла первая нестыковка. Слова, на мой взгляд, плохо сочетающиеся с задачами критических обзоров и статей, у данного критика встречаются повсеместно. «Борзость», «стриптиз», «блевотина», «побухать», «писюн», «залупается», «сука-киоскёрша», «гондон», «шизошелупонь», «дурилка картонная», «ублюдочность». Больше похоже на словарный запас человека, недавно освободившегося из мест заключения, а не литературного критика.

Ещё один, на мой взгляд, совсем неуместный приём – применение так называемого «олбанского языка». Что это – ещё один реверанс в сторону интернет-блогов, с их «нашол», «обидитса», «увлёкса», «притворитса» («Михаил Бойко как литкритический Гришковец»), «впица» («Хит-парад литературных критиков от Василия Ширяева»), «убогава», «убогова» (Вы уж, господин хороший, определитесь, как правильно-то), «балшую цытату» и т.д. и т.п.

Человек, который выражает свои мысли таким вот способом, с помощью таких вот слов, с видом знатока размышляет о русском языке: «По-русски невозможно толково объясниться, не переходя ежеминутно на метаязык. Если человек говорит по-русски без оговорок, – значит, он лжёт или, по меньшей мере, несёт околесицу. Достаточно вспомнить ахинею, которую мы артикулируем ежедневно».

И фамильярность по отношению к авторам, о которых В.Ш. упоминает «Миша пишет», «Миша на распутье», «Миша понёс околесицу» («Михаил Бойко как литкритический Гришковец»), «Топор» (О Викторе Топорове) – тоже не красит критика и не прибавляет ему вистов в плане профессионализма. Так же как и употребление ругательной лексики «а х…р его знает», «чтобы все от…бались» («Михаил Бойко как литкритический Гришковец»), «читателя следует под…чить», «дро…лово» («Хит-парад литературных критиков от Василия Ширяева»), «блатная пое…ень», «г…ном», «п…ды захотел», «бдядомудрие», «в ж…пе» («Бенефис Василия Ширяева. О Топорове, Галковском, Манцове»), «блядословие» («Ещё о критике; Музло»).

Ещё очень любит господин Ширяев козырнуть «ввинченными» в текст латинскими изречениями и английскими выражениями, не заботясь о том, чтобы быть понятым читателями (сноски, мол, дело хлопотное). Или это такой своеобразный «фейс-контроль», чтобы отделить мух от котлет, своих от чужих и умных от не очень?..

То, в чём он упрекает (а иногда, судя по тону его статей, и обвиняет) своих оппонентов, довольно часто присуще и ему самому. А именно: противоречивость высказываний и суждений («…в литературе маленький человек может быть, в реале он сомнителен. Зачем литературе маленький человек? <…> Теперь посмотрим с другой стороны: кому это может быть интересно? Большим людям?.. Большие люди читают другое. Маленьким людям?.. Маленькие а) не умеют читать, б) не читают, в) читают донцеву»). А также самопиар (см. предыдущий абзац). И подпись под статьями «Василий Ширяев. Камчатка, посёлок Волканый» – это тоже самопиар, отмежевание от других, мол, я один такой. Кстати, ошибок и опечаток в текстах критика Ширяева не меньше, чем в критикуемых им же текстах. Это всё напоминает мне русскую поговорку о соринке в чужом глазу и бревне в своём. Вот такие вот дела…

И последнее. Цитата, которая не нуждается в комментариях и пояснениях. «С Маканиным я встречался в Липках, он мне журнал подписал, от портвейна отказался, правда, ну, сфотографировались. Я его читал. Он с Урала, а это к Камчатке ближе, чем Алла Латынина. Поэтому я более доверяю Маканину, чем Алле Латыниной. Это элементарно». Убойная аргументация. Но для профессиональной репутации критика она, по-моему, убийственна.

Игорь КАСКО,
г. СТАВРОПОЛЬ