Сорок лет спустя
№ 2009 / 49, 23.02.2015
Да, чуть больше сорока лет прошло с тех пор, как был создан документ, который совершено неожиданно, можно сказать, чудесным образом попал ко мне в руки. Его можно назвать самой первой рецензией
Виктор ПРОНИН в 1968 году |
Да, чуть больше сорока лет прошло с тех пор, как был создан документ, который совершено неожиданно, можно сказать, чудесным образом попал ко мне в руки. Его можно назвать самой первой рецензией на самую первую мою простенькую повесть «Слепой дождь». Хотя авторы этого произведения назвали его иначе – «Докладная записка». А возникла она в кабинетах «Управления по охране государственных тайн в печати при днепропетровском облисполкоме».
По нынешним временам и содержание её, и тональность, и образ мышления авторов выглядят забавными. Но только на первый взгляд. Когда я перечитывал её второй раз, на меня дохнуло непоколебимой уверенностью бульдозера. И я подумал о себе даже с некоторым уважением – какую же надо было мне иметь в те юные годы уверенность, а точнее сказать, наивность, если не обыкновенное невежество, чтобы после такой рецензии найти в себе силы снова сесть за стол и взять в руки ручку. Тогда у меня не было пишущей машинки, а шариковых ручек тогда вообще ещё не было. Свою повесть я написал стальным пером.
Это просто моё счастье, что подобные рецензии носили совершенно закрытый характер. Единственный человек, кто её прочитал, был директор издательства Василий Гаврилович Мороз. И вот я второй – спустя сорок один год день в день, докладная записка подписана 20 ноября 1968 года.
И вот текст. Его подготовил цензор Управления Нерестенко П.П. и положил на стол начальнику Управления по охране государственных тайн в печати Н.Калиниченко, а тот уже отправил в издательство.
Орфографию записки я сохранил.
«Довожу до вашего сведения, что, в подготовленной к печати издательством «Проминь», повесть В.Пронина «Слепой дождь», искажены некоторые факты нашей советской действительности и жизни молодёжи. Автор показывает, что 17–18 летние юноши, и девушки, пришедшие на большую стройку, встречаются с неорганизованностью, беспорядком, безразличием к работе, карьеристами… И со всем этим, по утверждению автора, приходится бороться именно вот этим, бывшим десятиклассникам, а другим до этого и дела нет.
На этой большой стройке, по сути, не проводится никакой комсомольской работы. Секретарь комсомольской организации занимается только сбором членских взносов и собственной карьерой. А партийная организация, направляющая работу комсомола? Её нет! Нет на стройке и ни одного человека, с которого могла бы брать пример молодёжь.
Вот каков секретарь комсомольской организации стройки и его дела:
Глухов (секретарь) – А ты знаешь, что в этом квартале у нас должно поступить 50 человек? Или хочешь, чтобы все, кто поступает, отличились?… Я тебя ввёл в бюро, я и выведу…
Максимов – Думаешь, я не знаю, как ты провернул это мероприятие? Собрал комсоргов: «Ребята, чтоб завтра каждый дал по пять кандидатов в комсомол». И те поставили «рекрутов». А думаешь я не знаю, на что ты надеялся? План перевыполню, в передовые пропишусь, а там стройка кончится, перебросят талантливого комсомольского вожака на другое место. А помнишь, когда парень, пробыв месяц в комсомоле, порвал свой билет, потому, что ему премию не начислили? «Как принимали?», «Куда смотрели?» А сегодняшних ребят ты видел? (ст. 101–102)*
«Организовывает» коллективное письмо. Чистый лист подписывают комсомольцы по просьбе комсорга Глухова. (ст. 105–108).
Секретарь комсомольской организации Глухов учит нового комсорга… «Главное взносы собрать…» Ты можешь завалить подписку на газеты, не провести собрание – тебя простят. Но если ты не соберёшь взносы… (ст.63).
Избирают комсорга…
«Он долго вытирает комканым платком лоб, хвалит Витьку, цитирует его статью, говорит о его рабочей зрелости и в какой-то связи со всем этим упоминает меня, выдвигает мою кандидатуру и заканчивает:
– Прошу голосовать. Кто за, кто против, кто воздержался, единогласно. Собрание можно считать закрытым. (ст. 62–63).
…Говорят, когда-то он был неплохим газосварщиком а стал комсомольским вожаком – ?!! (ст. 64).
<…> На стройке бесправие, беспорядок. И если дельное предложение вносят рабочие – его некому решить:
– Сходи к начальнику отдела механизации, – посоветовал я.
– Был уже. Ему нехватает полномочий.
– Сходи к начальнику отдела строительства.
– Техники у него нет. Вся занята.
– Сходи к главному инженеру.
– У него нет времени заниматься прожектами.
И, по его мнению, эта проблема ещё не созрела.
– Сходи ещё к кому-нибудь.
– Ходил. У всех остальных нет ни полномочий, ни техники, ни времени. Нет, серьёзно, эту дорогу можно перенести за один день. Смотрите, вон там возле корпуса обогощения пропустить пару бульдозеров, потом высыпать туда два десятка машин щебня и всё. И каждый день сто Машино-часов – в фонд пятилетки.
…невероятно! Человеку приходят в голову такие блестящие идеи, а он не может их осуществить… Надо пойти к начальнику строительства и по-простому… поговорить с ним.
– Ты хоть раз видела начальника строительства? Нет? И я нет. И они тоже не видили. Тресты, Главки, комбинаты, заседания, делегации… Я неделю бегал за ним! Надоело. (ст. 59–60).
И ещё раз о начальстве:
Солнце, между прочим, как начальство – чем ниже опускается, тем становится проще, тем легче на него смотреть. Даже не задирая голову… На нём, если внимательно вглядеться, пятна можно заметить… (ст. 46).
Цензор управления
П.Нерестенко
31/Х–68г.».
Вот этот документ и добирался до меня сорок с лишним лет. Добрался, в целости и сохранности. Прочти я его тогда, в 1968 году, кто знает, ведь он мог и добить. А сейчас я прекрасно вижу и ограниченность его авторов, и их безграмотность, желание выслужиться, и явное опасение что-либо пропустить, не заметить какую-то опасную крамолу и тем самым раскрыть «государственную тайну в печати» – это слова из названия их Управления. Есть и явное лукавство в этом документе – ведь цензоры ничего не рекомендуют, не подсказывают решение, ни на чём не настаивают, пусть, дескать, вся ответственность ложится на директора издательства и автора данного произведения. А они своё дело сделали – указали на опасность, которая затаилась в повести «Слепой дождь».
С директором издательства В.Г. Морозом у меня были непростые отношения, но он проявил мужество и книжку издал. Правда, дал указание редактору учесть высказанные цензурой замечания. А аннотация, которую сочинил Женя Городецкий – редактор этой книги, вообще вызывает умиление…
«О чём эта повесть? Тема старая и вечно новая – юность, любовь, первые неуверенные шаги по жизни. Первые ошибки, поражения, победы. Пройдёт время, и всё это – первое – не только останется в памяти, оно ляжет в основу характера, личности.
«Слепой дождь» – первая книжка молодого автора».
Кто знает, может быть, эти несколько строк аннотации и спасли в своё время книжку «Слепой дождь».
Виктор ПРОНИН
* Ещё раз подчёркиваем: орфография документа полностью сохранена. Цензор даже мыслил тогда не литературными образами, а категориями уголовного права, обозначая страницы сокращённо не «стр.», а «ст.», видимо, он очень хотел пришить молодому прозаику соответствующую статью из Уголовного кодекса. – Прим. ред.
Виктор Алексеевич Пронин – автор романа «Ворошиловский стрелок», экранизированного Станиславом Говорухиным, цикла книг «Банда» и других произведений.
Добавить комментарий