Знают ли русские Владимира Высоцкого?
№ 2011 / 21, 23.02.2015
Знакомясь с содержанием номера «Литературной России» за 13 мая, я зацепился взглядом за броский заголовок, рекламно-грамотно украшенный знаменитой фамилией. Открыл материал, посвящённый моему любимому барду, прочитал – и, попросту сказать, офонарел.
Знакомясь с содержанием номера «Литературной России» за 13 мая, я зацепился взглядом за броский заголовок, рекламно-грамотно украшенный знаменитой фамилией. Открыл материал, посвящённый моему любимому барду, прочитал – и, попросту сказать, офонарел. По-моему, понятно, отчего. А если не совсем понятно, объясню.
Мдааа… Удивительно в статье Максима Артемьева всё! С самого начала.
Отдельных индивидов, оказывается, всерьёз беспокоит вопрос «А знал ли Высоцкий русский язык?».
Правда, не уточняется, на каком родном языке изъяснялся В.Высоцкий (если уж русского не знал), и что, по-русски выражаясь, конкретно имел в виду автор сией формулировки, кроме желания эпатировать читающую публику.
Удивляет «аналитическая работа» автора.
 |
Если Максим Артемьев, ознакомившись с песней «Банька», решает, что её смысловой и эмоциональный посыл заключается в старательном улавливании будущего тренда, который связывается с интересом к «православию, иконам и простой русской жизни», что «Высоцкий, чуткий до народных настроений» почуял за десять лет, – то уже меньше удивляет заявление: «Как говорится, Платон мне друг, но истина дороже. Владимир Высоцкий не был большим певцом, актёром, поэтом или музыкантом» (с).
В.Высоцкий действительно не был певцом в оперном или эстрадном смысле. (А кто-то это утверждал?)
Не был большим музыкантом. (И в этом никто не сомневается, кроме М.Артемьева.)
Но, извините, заявлять на страницах литературной печати, что В.Высоцкий не был большим поэтом и актёром, по меньшей мере, мелко. Эпатажно, конечно, но крайне мелко.
Честно говоря, первые слова, которые приходят на ум после ознакомления с опусом Максима Артемьева… «пинать мёртвого льва».
Ну, это так, общее впечатление. Теперь о конкретике.
Собственно, весь опус, со всеми глобально аппроксимированными последующими обобщениями вокруг всего творчества Высоцкого, построен на «исследовании» (если можно так сказать) одного случая будто бы незнания русского языка – употребления слова «шурин» в знаменитом песенном «Диалоге у телевизора» Высоцкого.
Возможно, в данном случае Высоцкий допустил неточность в словоупотреблении. Точно так же, как допустил её весь русский народ в народной песне «Вьюн над водой», где (в одной из версий) жениху вывели в качестве откупа «разбуланого коня», а он отказался от щедрого дара: «Это не моё, это шурина мово». Если понимать слово «шурин» буквально, как брат жены, по словарю Даля, то жених, негодяй, сватается к Настасьюшке, будучи женатым!.. Не резоннее ли, чтобы не дискредитировать песню, предположить, что «шурином» парень молодой называет любого другого молодого родственника мужеска пола? И эту языковую вольность ему великодушно позволяет русский народ, сочинивший лирическую песню!
Более вероятно, что Высоцкий эту оговорку сделал сознательно, чтобы подчеркнуть необразованность песенного персонажа Зины. Она ведь грамотностью не блещет, прямо сказать: «сваргань», «завцеха наш», «поедем в Еревань» – тоже её перлы.
Вполне допустимо также, что в рамках конкретной семьи мужчину так часто называли «шурином», что это стало его шуточным внутрисемейным прозвищем, бывает и такое. Говорил пьяный (как мы знаем из контекста, всегда пьяный) Иван, допустим, Семёну: «Ну, ты, шурин!» – и прижилось. Тогда сестра Семёна при муже вполне вправе шутливо и «со значением» своего брата-алкаша назвать шурином.
И все эти приёмы – формирование художественной реальности, а не безграмотность барда.
Звуковое построение песенной строки тоже способно диктовать автору, конструирующему звуковой ряд, вполне определённое, не всегда согласующееся с академическими языковыми нормами решение. Странно, что столь категоричный критик до такой степени не осведомлён в элементарных вещах, связанных с особенностями речи простых людей (о которых данная песня) и элементарной спецификой песенного творчества. Проще говоря, идеально правильный букварь не споёшь, хоть разорвись.
А был ещё один поэт, которого называют родоначальником современной поэтической речи (Александр Пушкин). Так вот, он уверял: «Как уст румяных без улыбки, без грамматической ошибки я русской речи не люблю».
Итак, что мы имеем в сухом, так сказать, остатке?
Удивление моё прошло. Хочу в порядке полемики задать Максиму Артемьеву несколько простых вопросов.
1. Знает ли Максим Артемьев мнение Иосифа Бродского (нобелевского лауреата, известного во всём мире, как русский поэт) о творчестве В.Высоцкого? В одном из первых фильмов, посвящённых памяти Высоцкого (США, 1981 год), И.Бродский сказал: «…начав слушать Высоцкого… внимательно, я понял, что мы имеем дело именно с поэтом. Более того, меня даже не устраивало, что это сопровождается гитарой, потому что само по себе, как текст, это было совершенно замечательно… Я говорю именно о том, что он делал с языком, о его рифмах… И в этом смысле потеря Высоцкого – потеря для русского языка совершенно невосполнимая». Цитирую по: «Известия» от 21 мая 2010 года, «Бродский и Высоцкий. Какие взаимоотношения связывали поэта и певца?».
2. Умеет ли автор читать? (Это к тому, что стихи В.Высоцкого, «небольшого поэта», опубликованы, многократно изданы и доступны в свободной продаже, как в бюджетном, так и в подарочных вариантах.)
3. Почему столь смелые нелицеприятные обобщённые выводы о степени владения В.Высоцкого русским языком автор текста позволяет себе сделать на основании единичного примера? Мало рабочего материала?
4. Где, в каких строчках текста песни В.Высоцкого «Банька по-белому» педалируется «интерес к иконам, православию и простой русской жизни»? «Профиль Сталина» – советская икона? «Маринка анфас» – прообраз Девы Марии, прости Господи?
Вячеслав СОЛДАТОВ,г. РЯЗАНЬ
Добавить комментарий