Цифра и слово

№ 2011 / 35, 23.02.2015

На наших глазах, пройдя рубеж тысячелетия, на фоне давно сформированной эпохи Слова восходит цифровая эра информации. Но уживутся ли две цивилизации? Вспомним известный спор почти полувековой давности физиков и лириков.

На наших глазах, пройдя рубеж тысячелетия, на фоне давно сформированной эпохи Слова восходит цифровая эра информации. Но уживутся ли две цивилизации? Вспомним известный спор почти полувековой давности физиков и лириков. Разве не единожды происходило такое незримое столкновение за сферу влияния между Цифрой и Словом. Но тогда, в прежние времена, оно имело обычный прикладной характер, а борьбу за души воспринимали не иначе как прерогативу Церкви и религии в общем плане.

И вот нагляднейший пример. Как помним из истории, и тем паче русской, Дмитрий Менделеев создал свою оцифрованную таблицу посредством точечного информационного послания ему из области ноосферы решения давно волнующей проблемы формы упорядочивания знаний обнаруженных уже элементов из недр нашей планеты.

И формулы для обозначения и отображения влияний природных законов, созданные известными учёнными, – тоже завоевание Цифры. Современная физика всего нашего мироустройства – отвоёванная сфера Цифры, но проходящая через умы всё тех же, кто приучен к Слову. В отдалённые времена за цифру не цеплялись, но сейчас – «алгеброй» взаимоотношений в сужающемся от целенаправленной глобализации мире вершатся судьбы человеческого мира, где по отдельности все мы лишь жалкие людишки.

И вот, собственно, к чему хочу я подвести. Журнал «Москва» периодически ведёт обсуждение под различными рубриками, считай, и во всех отделах, злободневной темы: Цифра и Слово.

Конечно, привести примеры – моя обязанность.

Вот в первом номере журнала за 2011 год под рубрикой «Круглый стол» Вера Галактионова озвучила: «Человек Читающий – это был человек дореволюционный и человек советский. Но то личное время, которое советский человек отдавал чтению, то есть Слову, он теперь отдаёт Цифре».

И пример, представленный всё тем же автором, нагляден: «До капитализации шахт горняки у нас не имели расчётных книжек – все коммунальные платы высчитывались и удерживались бухгалтериями шахт из заработной платы трудящихся. Точно так же нашим шахтёрам не надо было прикидывать, какие суммы они должны сберечь, выкроить, перезанять и отложить на отдых во время отпуска. Сеть шахтёрских санаториев с прекрасными врачами, со множеством лечебных процедур была к их услугам. Горняк отдыхал и лечился по путёвке своего профессионального союза. Он не был прикован к Цифре. Его ум, не притянутый к счётчикам и платёжкам, был в гораздо большей мере высвобожден для чтения, чем теперь. С рядовым шахтёром можно было говорить о Льве Толстом, о Герберте Уэллсе, об опыте социализма в западных странах. У него было главное – время, которое не ставило его «на счётчик». Теперь каждая лишняя минута подчинена поиску приработка – людям не удаётся обогнать инфляцию, сколько ни трудись».

Всё так: доподлинно и памятно конкретным людям. И эти изменения, к сожалению, осязаемо коснулись слишком жизненных для нас, соотечественников, а не только литераторов, устоев быта, чтоб можно было этого не замечать: «Высокий уровень образования, необходимый для чтения серьёзной художественной литературы, большинству населения уже не по карману. Новый порядок совершенно неумолимо делает из Человека Читающего – Человека Считающего. Экономить, судиться из-за платежей, которые неоправданно растут, отстаивать рубли, дабы оградить себя от посягательств организаций, всё более хищно себя ведущих по отношению к рядовому гражданину как объекту взимания всё больших денег, – таковы условия выживания, в которые попали наши люди. Человек Считающий загоняется в капкан кредитов, рискуя жильём и судьбами близких».

Всё как есть, и неотделимо от нашей действительности каким-либо магическим реализмом сюжетов из отечественных литературных антиутопий.

Мне понятна и боль Лидии Сычёвой. Она в пятом номере журнала, в рубрике «Культура» заглянула в «Будущее художественного слова». Она утверждает: «Деньги – цифра, и они всё сильнее теснят букву – слово. В центре Москвы – мигание видеорекламы, постоянная смена сюжетов, номера телефонов на растяжках, отсчёт по секундомеру времени на переход улиц и движения транспорта. С каждым днём цифровая цивилизация отодвигает в сторону цивилизацию словесную». Абсолютно необычно вникаешь в достоверность этих слов, как будто бы по-новому – ведь так необычно преображено в словах уже знакомое из окружающего мира.

Но и предостерегает нас Сычёва вполне пророчески: «В те времена, когда человеческая душа сожмётся до кода, до цифры, живое, наполненное своим первоначальным глубоким смыслом слово будет огромной редкостью (уже сегодня убиение художественности, то есть красоты, мы видим везде – в кино, на ТВ, в жанровой литературе), оно будет спасительным, как чистая вода, как уголок дикой природы, оно будет редким отдохновением человека от жёстко цензурированного мира».

В шестом номере Андрей Антипин в современной сказке-повести «Соболь на счастье», надо заметить, характеризует не менее образно главную удручающую цифру так: «Каждый ноль – как покатившаяся баранка. Как полынья. Как бездна. Как дыра в ничто. Как обледенелое в круг окошко, в которое глядит чернозубая Беда и смеётся».

Давайте же, друзья, будем крепкими к проявлению нового порядка, дабы не утратить в будущем опору нашей культуры.

Алексей ЗЫРЯНОВ,
г. ТЮМЕНЬ