В краю карликов и «больших»

№ 2011 / 35, 23.02.2015

Хо­тя со­вре­мен­ный пи­са­тель Вла­ди­мир Со­ро­кин на­пи­сал не­ма­ло и пьес, спек­такль «Ме­тель» те­а­т­ра «У Ни­кит­ских во­рот» по­став­лен по про­за­и­че­с­кой по­ве­с­ти-прит­че. Кни­га, пол­но­стью фан­та­с­ти­че­с­кая и не за­гру­жен­ная до­куч­ны­ми со­вре­мен­ны­ми ре­а­ли­я­ми

Метель. Владимир Сорокин. Театр «У Никитских ворот». Режиссёр-постановщик Марк Розовский.

Хотя современный писатель Владимир Сорокин написал немало и пьес, спектакль «Метель» театра «У Никитских ворот» поставлен по прозаической повести-притче. Книга, полностью фантастическая и не загруженная докучными современными реалиями, читается с интересом: метафоры и намёки не прямолинейные, а достаточно содержательные, хотя и оставляют ощущение некоторой насмешливости по отношению к читателям.

Сюжет вкратце таков: в селе Долгое разразилась эпидемия загадочной «чернухи», завезённой из далёкой Боливии: люди поочерёдно превращаются в зомбированных вампиров, болезнь передаётся укусом, и спасти население может только вакцина, которую должен привезти в село уездный лекарь Гарин (в спектакле эту роль исполняет Андрей Молотков). Однако из-за метели регулярный транспорт (в данном случае почтовая карета) ехать не может, и довезти доктора берётся на «самокате» хлебовоз Козьма по прозвищу Перхушка (Владимир Давиденко).

Главные использованные в повести художественные средства – деформация времени и пространства, так что появляются карликовые и гигантские лошади и люди, а время становится загадочным. Получился этакий современный Набоков – конечно, несколько упрощённый и опрощённый. И если бы Марк Розовский воспринял Сорокина как современного Набокова, он бы не украсил спектакль декламацией хрестоматийных стихов Александра Блока. Хотя к этому мог подвигнуть эпиграф из Блока же – правда, не хрестоматийно-патриотического. Постановщики восприняли автора скорее как кого-то из современных фантастов-патриотов, которым разбавление хорошей поэзией Блока не повредит.

Свой спектакль Розовский украсил танцами живота и КВНовскими хохмами «витаминдеров». Но передали ли они дух сорокинской пьесы? Сомневаюсь.

Содержание повести Сорокина – метафизическое, даже философское. Все эти симметрические игры – с карликами, великанами, с галлюциногенными снадобьями в виде больших и твёрдых геометрических тел (кубов, шаров, пирамид) делают окружающий мир таинственным, полным загадок и опасностей. Тем не менее по-настоящему страшных картин здесь нет, и представляется необязательным облегчать атмосферу украинским акцентом охранника и танцами живота.

В итоге, несмотря на удачные мизансцены и сценографию (художник Станислав Морозов), версия театра получилась несколько упрощённой, и в ней недостаёт духа Набокова, Гоголя, Пушкина, творчеством которых, очевидно, напитана повесть.

Ильдар САФУАНОВ