Навеки вместе с великороссами

№ 2014 / 43, 23.02.2015

В предыдущем письме я написала о живейшем интересе в русской диаспоре на Западе к трудам Вячеслава Огрызко. Я ничуть не удивляюсь этому интересу.

«ПЯТАЯ КОЛОННА» ОТЩЕПЕНЧЕСТВА

ПИСЬМО ВТОРОЕ

САТАНА СТОЯЛ ЗА СПИНОЙ

В предыдущем письме я написала о живейшем интересе в русской диаспоре на Западе к трудам Вячеслава Огрызко. Я ничуть не удивляюсь этому интересу. И позволю себе остановлюсь на этом обстоятельстве поподробнее.

Важное достоинство трудов Вячеслава Огрызко в том, что он, похоже, у нас единственный сейчас литературный критик не групповой, непредвзятый. И это позволило Огрызко очень точно, дотошно сопоставляя мемуары и рассекреченные закрытые архивы, раскрыть-показать истинную внутреннюю атмосферу в писательском сообществе при советской власти. Для творческих работников внешне она выглядела самой благоприятной. Но, тем не менее, мы творили со страшной оглядкой – у каждого из нас будто Сатана стоял за спиной из-за программного воинствующего безбожия марксизма.

Да, не было тогда той совершенно циничной рыночной грызни, как сейчас. Да, государство вроде бы заботилось о творческих работниках. Понимало, что они формируют Совесть общества. И всё складывалось вроде бы гораздо более благоприятно для подержания традиций великой русской литературы, чем при нынешнем, уж совсем отвратительном, отпущенном государством на самотёк, совершенно бессовестном книжном рынке.

Абсолютно прав авторитетный профессор кафедры политологии МГУ Сергей Кара-Мурза: «Когда «либералы» говорят, что государство не должно вмешиваться в сферу культуры и проводить свою культурную политику, они говорят абсолютную чушь, рассчитанную на простодушных людей. Точнее, подменяют смысл. На самом деле они знают, что этого не может быть никогда. Государство держит страну, а культура – это система, формирующая личный состав страны. И массу населения, и элиту. Государство в принципе не может уклоняться от выполнения своих функций в сфере культуры. Поэтому следует рассуждать только о том, какую культурную политику проводит государство» («Литературная газета», 2014, № 36).

Надо отдать должное, советская власть это понимала. И, по крайней мере, элита советской творческой интеллигенции щедро подкармливалась аж наряду с элитой правящей партии – кадровой партийной «номенклатурой». Попасть в творческий союз (особенно в Союз писателей СССР!) было едва ли не сложнее, чем попасть в кадровую «номенклатуру» ЦК КПСС. Во всяком случае, процедура вступления в члены творческого союза очень была не только похожа на процедуру «просеивания» при вступлении в члены КПСС, но по строгости просеивания от «неблагонадёжных» даже её во много раз превосходила. Отдел Пропаганды ЦК КПСС не стеснялся подчёркивать, что творческие союзы были созданы, чтобы контролировать творческую элиту «Меченосным Орденом», то есть марксистской партией. А взамен творческой свободы творческие союзы получали немыслимые для простых обывателей привилегии, включая бесплатные дома творчества и дачи.

Больше того. Творческую интеллигенцию советская власть настолько усиленно поддерживала, что художественная интеллигенция чувствовала себя на положении прямо-таки советского дворянского сословия.

«Подкармливание» верных красных псов из творческой интеллигенции с руки «Меченосного ордена» – единственно разрешённой в стране партии – правящей партии ВКП(б) – КПСС началось ещё при В.И. Ленине. А при И.В. Сталине вместе с созданием творческих союзов всё больше и больше усиливалось. Особо привилегированные из художественной интеллигенции имели в советское время такие блага, которые рядовым, обычным обывателям, рядовой интеллигенции даже не снились. Я была как лауреат премии Ленинского комсомола в творческой элите. Так нам в форме особых подачек организовывались поездки за «железный занавес» на «прогнивший», но поразительно богатый Запад. Нам выдавали кремлёвские «авоськи» (пайки с дефицитными продуктами и деликатесами) и нас допускали в закрытую секцию № 100 ГУМа на Красной площади, в которой можно было купить тогда недоступные простым людям импортные товары.

Однако всяческие блага, щедрая кормушка с руки партии нравственно разложила верхушку творческих союзов из так называемых секретарей СП (секретарей СП выбиралось до сотни – до «избранной сотни»). И Вячеслав Огрызко абсолютно прав: атмосфера в верхнем особо привилегированном кругу творческих союзов была мутной, как в чёртовом омуте. «Привилегированной» творческой интеллигенции была предоставлена возможность щедро писать друга на друга практически доносы на Старую площадь (где располагался аппарат ЦК КПСС) и уличать якобы в отклонении от линии партии. Попав в среду «привилегированной» творческой интеллигенции, я не раз слышала лукавые советы: «А ты не дери горло в творческих спорах попусту. Ты сядь и напиши всё на Старую площадь. Обратиться прямо Генеральному секретарю тебе всё же, пожалуй, не по рангу, а вот написать члену Политбюро по идеологии Суслову ты уже можешь. «Серый кардинал» спустит твоё письмо помощнику-консультанту с указанием благожелательно разобраться, а возможно, даже тебя лично сам вызовет и внимательнейшим образом, очень благожелательно выслушает – разберётся, насколько ты права, И, главное, – будет тебя иметь в виду при важных кадровых назначениях». Бред! Какая-то дьявольщина, но именно такой была сознательно организуемая Отделом Пропаганды ЦК КПСС (чтобы превратиться в высший арбитражный суд и всегда была аппаратная работа кого-то рассуживать!) грызня среди элиты творческих союзов, претендовавшей на роль «привилегированных писателей».

Вячеслав Огрызко в дополнение к своему циклу написал прекрасную статью о судьбе великого романа (уровня «Тихого Дона» Шолохова!) Василия Гроссмана о Сталинградской битве» «Люди и судьбы». Статья показательно называется «Будет добиваться правды: Василий Гроссман» («ЛР», 2014, №№ 35–37). Так сложилось, что став Генеральным секретарём ЦК КПСС Ю.В. Андропов, лично мне, направленной по его рекомендации на телевидение, поручил отчитаться об общественных настроениях – созрел ли телезритель для того, чтобы правильно разобраться в сериале по реабилитированному великому роману «Люди и судьбы». Поэтому я была допущена в секретные архивы и ещё при жизни Андропова, узнала уже тогда многие документы, которые сейчас бесстрашно приводит Вячеслав Огрызко. Всё, что чудовищно было сотворено вокруг запрещённых произведений, кажется невероятным. Запрещали не только Гроссмана, но и Александра Солженицына, Иосифа Бродского, Виктора Некрасова, Александра Зиновьева. Но и многих, многих других – даже весьма приближённых к самому «серому кардиналу» Суслову Илью Эренбурга и Александра Байгушева. Несмотря на близость к Суслову, уйдя на пенсию знаменитый автор «Оттепели», давшей название всей хрущёвской эпохе, Илья Гершевич намучился при Хрущёве, пробивая через цензуру свои честные пронзительные мемуары «Люди, годы, жизнь», по праву соперничающие с «Былое и думы» Герцена. А у сменившего Эренбурга, многолетнего самого доверенного помощника-консультанта Александра Иннокентьевича Байгушева был зарезан цензурой прекрасный исторический роман «Плач по неразумным хазарам».

Но «рукописи не горят». А вся сатанинская болотная грязь, облепившая их, рано или поздно, но должна была всплыть наружу.

После публикаций Вячеслава Огрызко многие маститые авторы доносов в ЦК КПСС предстали во всей своей подоночной красе. И ведь какие имена! Господи, как стыдно за них! За того же Константина Симонова. Я раньше гордилась тем, что, благодаря работе старшим редактором на телевидении, знакома с самыми популярными знаменитостями. Сейчас, читая их доносы, плююсь.

***

При советской власти государство передоверило культурную политику отделу Пропаганды и отделу Культуры ЦК КПСС. Они изо дня в день опутывали страну «красной паутиной». Я, признаюсь, имела несчастье при советской власти поработать в системе «красной паутины». Даже имела некоторый доступ к главному «красному пауку» – члену Политбюро М.А. Суслову. Это был особо опасный и хитрый именно «красный паук», прятавшийся в скромное обличье чеховского «человека в футляре». И очень хорошо, что впервые в постсоветской печати в сенсационном цикле статей Огрызко, наконец-то, сделана попытка нарисовать истинный портрет самой загадочной фигуры советской эпохи «монаха в тайном постриге» (о нём так шептались в аппарате Кремля) – бессменного «серого кардинала» при Сталине, Хрущёве и Брежневе Михаила Андреевича Суслова. Суслов целых тридцать пять лет (!) безвылазно курировал от Политбюро всю культурную политику советского государства. Именно он, как знаменитый «Красный Герцог» – кардинал Ришелье во Франции, формировал настроения среди массы советских обывателей и формировал духовный уровень правящей государством партийной элиты.

Я потрясена, насколько литературному критику Вячеславу Огрызко удался портрет Суслова. Ведь до сих пор все изображали Суслова только как человека в неизменных калошах с красной подкладкой с завода «Красный Богатырь» (даже в хорошую погоду) – как тупого начётчика, имевшего у себя в кабинете специальную картотеку из ходовых цитат Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина на все случаи жизни. Мне приходилось немного пообщаться с Сусловым – я подтверждаю: и калоши были, и назойливые цитаты из классиков марксизма. Но это, я убеждена, было только лукавой маской, нарочитой внешней оболочкой, рассчитанной на необразованных, серых, как Хрущёв, Гришин, «лохов из Политбюро». На самом деле Суслов был, как убедительно показал Огрызко, образованнейший искуснейший иезуит, манипулировавший обществом.

Почему Огрызко удался портрет Суслова? А потому, что Огрызко, как въедливый дотошный исследователь, мудро сопоставил факты и нашёл точный подход к государственным по духу фигурам, собиравшим Россию. Таким как Сталин – в противовес Ленину, лишь развалившему Россию. Как Брежнев – в противовес Горбачёву, развалившему Советский Союз. Как Путин – в противовес Ельцину, предавшему «русскую партию» и жалко лёгшему под чубайсовских «отщепенцев» из проамериканских «граждан мира». Сталин, Брежнев и Путин – прежде всего государственники. Государственником (при всём его иезуитстве – часто вынужденном: он имел дело с совершенно бессовестной партийной «номенклатурой») был прежде всего и «серый кардинал», главный идеолог Политбюро Суслов. Именно благодаря государственному мышлению Суслов и смог бессменно оставаться не только главным идеологом в Политбюро при Сталине, Хрущёве и Брежневе. Но и бессменно вёл рабочие секретариаты ЦК КПСС, то есть, по сути, воплощал решения Политбюро в жизнь. Воплощал согласно именно собственному пониманию. А ведь с древности известно, что важен не столько принятый Закон, сколько то, как его воплощают.

И я осмелюсь утверждать, что советские руководители-государственники, типа Суслова, при всех их вопиющих просчётах и вынужденном иезуитстве точно, как сейчас наш президент-государственник Владимир Владимирович Путин, чувствовали не поверхностные, «балабольные», а глубинные настроения в обществе, его подкорку, его не обмишуренное космополитическим залётным марксизмом, а русское православное генетическое подсознание.

Конечно, советская власть успела вырастить и довольно обширный слой доверчивых «совков». Грибы-поганки растут без божьего чистого неба по сырому мутному времени всегда обильно. И постепенно мутному безбожному марксизму удалось оболванить слишком уж доверчивый и терпеливый русский простой народ. Особенно среда его обывателей – а это «тинистый слой мещан, не определяющий судьбу нации» по известной характеристике Герцена! – была жутко оболванена сатанинской красной пропагандой превращена в сборище тупых «совков».

Но вот с творческой интеллигенцией всё оказалось посложнее. Да, и среди выращенной советской властью так называемой «советской интеллигенции» тоже были в изобилии и «совки», как, например, небезызвестный Владимир Бушин. Такая интеллигенция называла гордо себя новой рабоче-крестьянской интеллигенций. Но, в сущности, такая якобы новая, – в отличие от старой коренной, формировавшейся из поколения в поколение! – русская интеллигенция мало чем отличалась от «местечковой». От «красных профессоров», наскоро испечённых на трёхмесячных курсах после хедера, которые заполонили, например, советскую литературную критику. Бушин сейчас выдаёт себя за борца за правду, разоблачает подряд вся и всех в сталинистской газете «Завтра». Но мы помним, что в советское-то время он за правду не боролся, а лакейски строчил под псевдонаучным грифом Института марксизма-ленинизма лакированные романы о молодых годах Маркса и Энгельса, подло скрывая от народа, что оба классика марксизма духовно сформировались в безбожной сатанинской секте и упоённо писали в юности сатанинские стихи. Увы, таких лжецов-лакеев у безбожной советской власти, выросших на мутном болоте атеизма, было как грибов-поганок. Но всегда были и такие правдолюбцы, как Александр Солженицын, Виктор Некрасов, Иосиф Бродский, Василий Гроссман. Во всяком случае, вся истинно творческая интеллигенция, как могла, сопротивлялась безбожной марксистской лжи.

Талант ведь даётся человеку от Бога, и подлинно творческая интеллигенция по самой природе своей наделена божественной способностью думать образами – то есть в художественной форме постигать божественную сущность мироздания. Поэтому как творческую интеллигенцию советская власть ни пыталась держать в циничном положении своих «подмастерьев», но художественное прозрение порой посещало её.

***

Приведу свой конкретный пример. Мой отец – народный артист СССР, основатель Чувашского национального музыкального театра и певец-солист и режиссёр-постановщик московского Большого театра Борис Семёнович Марков. В Чебоксарах его имя носит центральная улица. Мой отец фронтовик, участник Великой Отечественной войны. Так вот, он всегда в своём кругу уточнял, что он пошёл добровольцем защищать от Гитлера Родину, а не богомерзкую, «воинствующе безбожную» атеистическую марксистскую красную власть. Нет, мой отец не был «антисоветчиком». Отец был в принципе за советскую власть. Но не за безбожный «казарменный социализм» фальшивой классовой «диктатуры пролетариата», а за «социализм с человеческим лицом», как еврокоммунисты. Даже в принудительно атеистическое время мой отец сумел остаться православным. Как и его друзья народные артисты СССР тенор Иван Козловский и бас Максим Михайлов, он пел в церковном хоре, был вхож к Патриарху Алексию Первому.

Мою мать звали, как Богородицу, Мария. А отчество у неё было вообще священническое – Иеронимовна. Имя Иероним страшно редкое – это имя византийского происхождения, означает «Священноименный». А в России, подобно имени Иннокентий, оно было популярно больше у старообрядцев и как монашеское имя. Моя мать, как и мой отец, закончила ГИТИС. Внешность ослепительной блондинки – русской красавицы открывала перед ней перспективу стать примадонной. Но старообрядческие предрассудки запрещали ей выходить на сцену, и она выбрала компромисс между сценой и своей любовью к театру – театроведческий факультет. А после окончания ГИТИСа была приглашена в аппарат Всероссийского Театрального общества. В «функционерах» творческого союза она быстро сделала карьеру, умея работать с таким чрезвычайно ранимым, трудным, строптивым, страшно честолюбивым и капризным материалом как актёры, требовавшим особой чуткости и внимания. Должность у неё была весьма влиятельной. Она стала помощником-секретарём всесильного Председателя Правления Всероссийского Театрального общества (ВТО), знаменитого артиста Малого театра, народного артиста СССР Михаила Царёва. Царёв бывал у нас в семье. По внутреннему убеждению он был абсолютно православным человеком, считал «воинствующее безбожие» марксистской советской власти её сатанинским грехом. Он сам стал символом традиционно глубоко русского Малого театра, его многолетним директором и художественным руководителем. Но одновременно он был и ключевой фигурой (наряду с самим прославленным писателем, членом ЦК КПСС и лауреатом Нобелевской премии Михаилом Шолоховым!) спонтанно возникшей негласной «Русской партии внутри КПСС». Благодаря опеке Царёва многие русские провинциальные театры смогли открыть для своих зрителей «русские клубы», которые успешно сотрудничали с «русскими клубами» при ВООПИК – Всероссийском обществе охраны памятников истории и культуры. Православный артист Царёв во Всероссийском Театральном обществе никогда не давил авангардистов. Он готов была поддержать и Эфроса и Марка Захарова. Но он помнил, что он сам прежде всего православный художник. А с авангардистами по-сусловски, по-государственному лишь искал разумного компромисса.

***

Вернусь к фигуре Суслова. Она у нас до сенсационных публикаций Вячеслава Огрызко (причём, публикаций именно на основе подлинных документов) подавалась крайне вульгарно. Показно женатый на еврейке (он очень любил подчёркивать, что его жена врач-стоматолог по национальности еврейка), именно он однако был инициатором постоянных пропагандистских кампаний против «международного сионизма». Про него было принято писать, что это был абсолютный фанатик-аскет (он и впрямь вёл совершенно аскетический образ жизни чёрного монаха) и был он почище Фомы Аквинского. Но истинная правда в том, что непотопляемый тридцать пять лет Суслов лишь показно разыгрывал из себя страшного марксистского начётчика – всем демонстрировал, что собирает картотеку цитат из классиков марксизма на все случаи жизни. Но сейчас рассекречено, что на самом-то деле он был чуть ли ни монахом в «тайном постриге». В официальных анкетах писалось, что у него происхождение «из крестьян». А на самом-то деле он был из духовного сословия, даже чуть ли ни из старообрядцев.

Остаётся вроде бы загадкой, как такой человек мог приглянуться Сталину, доверившему именно Суслову всю «красную паутину» – то есть особо секретную партийную разведку, доставшуюся Сталину в опасное наследство от Коммунистического Интернационала? Но не оттого ли, что Сталин, – сам закончивший Православную духовную семинарию! – видел в Суслове своё отражение? Видел форменного «иезуита», проникшего в безбожную атеистическую марксистскую власть, чтобы по-иезуитски подчинить её высшим духовным интересам Церкви? То есть один православный иезуит (точнее «исихаст» – в Православии нет иезуитского ордена, есть тайное братство «исихастов» – «священно безмолвствующих») высшего ранга просто нашёл другого такого же иезуита высшего ранга.

Ещё раз подчеркну, что парадоксально, но Суслов как подлинно «серый кардинал» партии сумел оставаться вторым человеком в правящей партии, её главным идеологом в Политбюро после смерти Сталина и при Хрущёве и Брежневе. При трёх Генсеках! Первые лица партии, сменяя друг друга, сразу разоблачали предшествующую политику. Хрущёв осудил «культ личности Сталина», Брежнев осудил «самодурство Хрущёва». А вот главного идеолога с Суслова, как с гуся вода.

Впрочем, сейчас проясняется, что и идеологом он был весьма своеобразным. По должности он должен был быть главным атеистом партии, её самым воинствующим безбожником. Но сейчас стало просачиваться, что именно Суслов сливал в церковные круги предупреждающую информацию о готовящихся церковных погромах и сносах храмов. Исподтишка советовал организовать общественные протесты, и в хрущёвскую пору именно он аккуратной своевременно информацией, сливаемой через своего самого доверенного помощника Байгушева, с юности крепко повязанного на Церковь, вовремя заранее предупреждал Церковь и тем самым, позволяя ей успеть поднять голос общественности, спас многие храмы. На словах Суслов громко показно требовал снять раздражавшие Хрущёва кресты с храмов на Новом Арбате и в других местах, но сами храмы-то сохранил. Взорвать не дал!

Двойная игра Суслова по-сталински? Возможно. Но, во всяком случае, сразу после смерти Сталина Суслов настолько осмелел, что взял себе вместо маститого Эренбурга молодого писателя на роль своего негласного помощника-консультанта по «красной паутине». И сделал это весьма демонстративно. Илья Гершевича Эренбург поспешил сразу после ХХ-го съезда отказаться от Сталина и быстро накал программную повесть «Оттепель». Но «серый кардинал» Суслов вдруг оперативно заменил его буквально на какого-то сопляка (правда, получившего специальное профессиональное образование по будущей работе именно в международной «красной паутине»). Заменил сталиниста Эренбурга на ярого антисталиниста, даже не скрывавшего своих связей с «белой эмиграцией». На молодого писателя Александра Иннокентьевича Байгушева. Заменил, прекрасно зная, что у Байгушева с биографией не всё в порядке, что он, как и сам Суслов, тоже из «бывших».

Больше того, Суслов был информирован по каналам КГБ, что его молодой помощник с юности жил в бывшем доме Московской Патриархии на Чистых прудах, 14 и вырос в кругу детей священников, и что он закадычный друг молодого епископа Питирима. Что Байгушев пишет в анкете, что он рабочего социального происхождения. Отец и мать его действительно сейчас работают на заводе «Борец» – отец кузнецом, мать подсобной рабочей. Но они оба из «бывших». Отец на самом деле из обедневшего древнего боярского рода Беклемишевых. А мать и вовсе была до Революции купчихой-миллионершей из корчева-колязинской старообрядческой ветви знаменитых мануфактурщиков Прохоровых – основателей русской текстильной промышленности, до сих пор сохранивших серьёзные капиталы за рубежом. КГБ также информировал Суслова, что взятая в качестве литературного и агентурного псевдонима фамилия с азиатским акцентом «Байгушев» (Байгушев по-хазарски означает «Обнищавший») – сознательное «прикрытие», нарочито «азиатское», чтобы всегда легче было отмазываться от обвинений в «великорусском шовинизме». Вроде бы убийственные разоблачения пришли с Лубянки! Но Суслов проигнорировал информацию из КГБ и взял Байгушева под защиту, убедительно попросив КГБ не вмешиваться в дела «партийной разведки» – мол, нам в стратегической разведке как раз нужен человек с сохранившимися огромными «торговыми» прохоровскими связями на Западе. Тем более что белые эмигранты Прохоровы вполне обжились на Западе и занимают немалые посты и в финансовом мире. Да и для внутренней бдительности «партийной разведке», мол, как раз тоже полезен человек из среды «бывших» и их отпрысков – свой надёжный информатор, прекрасно знающий настроения сохраняющейся в стране оппозиции «большевизму». Вроде бы логично. Но сделать такого человека своим самым доверенным негласным помощником-консультантом?!

Друг Байгушева Питирим быстро стал, как Суслов, вторым лицом – только не в атеистической партии? а в Церкви. Главным редактором «Журнала Московской Патриархии» и главой сформированного им по типу сусловского отдела Пропагапды ЦК КПСС мощнейшего издательского отдела Патриархии. Православные артисты Большого театра и их дети тайно ходили в церковь к Питириму. Питирим стал мне духовным отцом. Так что я от самого Питирима знала, что при Суслове постоянно шла сложная двойная игра. КГБ о всех готовящихся репрессиях против Церкви обязан был заранее ставить в известность «Главного советского атеиста» Суслова. А тот вроде бы одобрял, но тут же осторожно «проговаривался» (якобы советуясь, как подключить сеть «красной паутины») своему негласному помощнику-консультанту Байгушева. А уж тот тут же мчался предупреждать через своего друга Питирима самого Святейшего Патриарха. И что-то Церковь успевала предотвратить даже в страшное время хрущёвских погромов Церкви. Питирим (это, правда, было уже в «перестройку») мне говорил, что именно Суслов, а вовсе не Брежнев, стал инициатором идеи убрать Хрущёва. И главным доводом Суслова был развившийся безумный сатанизм Хрущёва.

***

К чему я привожу столь сногсшибательные факты про «серого кардинала» Суслова и про его на протяжении многих лет негласного, но самого доверенного помощника-консультанта писателя Байгушева? А к тому, что президент России Владимир Владимирович Путин прав, когда постоянно подчёркивает, что «не надо рвать связь времён». Во-первых, у марксистской советской власти при всём её безумном богоборчестве были, особенно в сталинский и брежневский периоды, свои несомненные хозяйственные достижения. А во-вторых, и с богоборчеством марксистской советской власти всё обстояло не так уж безысходно. Декорация-то оставалась вроде бы атеистической, даже богоборческой, а в закулисье-то уже при Сталине утвердились монахи «тайного пострига».

Да, русская Православная Церковь оказалась после богоборческого Красного Октября 1917-го года под чудовищным прессом «Ветхого завета». Но она бы не выжила, если бы отчаянно не боролась – в том числе, скажем прямо, и иезуитскими методами. Вообще кто знает, не был ли даже официальный главный атеист Суслов тайным ставленником Церкви? Во всяком случае, я какое-то время поработала на телевидении под непосредственным началом главного редактора Байгушева (обоих нас направил на телевидение готовить «перестройку» Андропов, когда сменил на Старой площади умершего Суслова). И помню, что Байгушев буквально боготворил Суслова, в трудных ситуациях всегда прикидывал, а как бы поступил Суслов, чтобы «и волки были сыты, и овцы целы».

Окончание следует

Екатерина МАРКОВА,
лауреат премии Ленинского комсомола