НЕНАВИСТНИКАМ РУССКОГО МИРА

№ 2015 / 34, 01.10.2015

Есть статьи-отклики на книги, которые имеют не филологическое, а мировоззренческое значение и отзываются в памяти при новых обстоятельствах. К таковым отношу статью Анны Наринской «Гений и имперство» в газете «Коммерсант». «Об Иосифе Бродском и «русском мире» – с этаким ёрническим подзаголовочком о новой книге Владимира Бондаренко.

01Сразу вспомнил, как президент Путин говорил представителям СМИ на встрече с деятелями культуры в Питере: «Не бойтесь писать о Русском мире!». Они вот и не боятся – с ненавистью и издевательскими кавычками. Но меня донимал другой вопрос: неужели нас догоняет эхо тех времён, когда можно было нести что угодно про еврейское притеснение (например, помните – по государственным каналам ТВ:«Скоро начнутся погромы и надо уезжать!»), голословно приклеивать ярлыки антисемитов уважаемым авторам и вообще создавать неприкасаемые одиозные фигуры, если они близки по крови. Вроде, времена изменились, многие прозрели, кому невмоготу было – уехали. Ан нет…

На Имхонете написано (сама, наверное, сочинила): «Анна Наринская — одна из немногих «европейских» литературных критиков. Журнальная критика: литературные обзоры, рецензии на книги, приобрела в России странные, самобытные формы. Рецензии, часто, превращаются в очень личностные оценки, или оценки качества письма. Однако, к ведущему критику «Книжного квартала», подобные претензии не относятся…». Тут что ни фраза, то ложь и загадка. Какая же рецензия без оценки качества письма? Как может считаться европейским критик, если он беспричинно называет коллегу в лоб «пламенным антисемитом»? А ведь Бондаренко написал с пиететом и любованием книгу в ЖЗЛ о еврее Бродском, что восторженно подтвердила в предисловии и в литгазетовской статье еврейка Мориц? Если это антисемитизм, то что же тогда юдофильство? Тут и впрямь думаешь: то ли надо в суд за прямую клевету обращаться, то ли рекомендовать всё-таки редакции «Коммерсанта» не совсем доверять женщине с больной психикой. Она сама ведь признавалась в статье 2002 года с характерным названием «Смерть жидам» как зеркало русской культуры», что «ужасный случай с Татьяной Сапуновой изменил мои взгляды на окружающую действительность». Ну, помните плакат «Смерть жидам!» на обочине Киевского шоссе, который решила снять русская девушка и получила ожоги от взрыва. Но моральную контузию схлопотала и Наринская: «В общем, скажу прямо, взрыв у города Видное изменил мои взгляды не на ужасное, а на прекрасное. Не на жизнь, а на культуру. Вернее, на их взаимосвязь. Потому что в последнее время я уже было примкнула ко всему прогрессивному человечеству, которое считает, что котлеты отдельно, а мухи отдельно. То бишь, что искусство само по себе, а идеи сами по себе». Но кто из умных представителей прогрессивного человечества мог верить в такую чушь? Наоборот, с так называемым прогрессом чистое искусство стало анахронизмом, «искусство для искусства» вообще подлежит сегодня осмеянию – только для идей, славы или влияния и денег. Тут и плаката со взрывчаткой не надо. Но открытие элементарной истины так подействовало на критикессу, что она начала критиковать «Брат 2» за то, что «там негров со смаком отстреливают и чуть что по «черножопым» проходятся», и развенчивать «Господин Гексоген» Проханова с направленностью против «инородцев, захвативших и продавших Россию» и за фразочки типа «Царя жиды умучили, а Сталин умучил жидов… Сталин святой и Победа его святая». Ну и дошла за тринадцать-то лет до полной подозрительности и критического маразма.

Вот как «европейский мастер» рецензий пишет о серьёзной работе: «Как биографическая, литературоведческая или даже просто-напросто письменная работа, биография Бродского пера Владимира Бондаренко, откуда почерпнуты все эти соображения, совершенно не стоит того, чтоб её замечали. Это безграмотная чушь, изобилующая перлами типа «Уистен Оден – не самый известный англоязычный поэт» или «Вечный жид – народный герой еврейской нации» и не очень ловкими попытками манипуляции вроде такой: «если бы это стихотворение (написанный Бродским в ссылке текст «Народ» со словами «Мой народ, возвышающий лучших сынов, Осуждающий сам проходимцев своих и лгунов», который многие считают попыткой угодить власти. – А. Н.) было посвящено еврейскому народу, оно бы уже вошло во все хрестоматии, но поэт посвятил его другому народу по велению своей созревшей до этого состояния души». А чего тут неверного? – русскому народу посвятил самое сильное стихотворение, а Одена и в редакции «Коммерсанта» мало кто процитирует! Сквозит страшное раздражение, а причины не называются. Можно я подскажу?

03

Мне понятен главный побудительный мотив Бондаренко, о котором мы говорили ещё в давней литературной молодости. И тогда кипели литературно-политические споры с национальным оттенком. И вот как-то в редакции «Литературной России» после очередного спора мы единодушно с Володей решили, что будем по мере сил числить и отстаивать в русском стане, в патриотической поэзии Ахматову, Пастернака, Мандельштама, Ходасевича, (дальше по списку). Это касалось и дальнейших персон. Да, они – от Тарковского до Слуцкого – прежде всего русские поэты по Языку и Судьбе! Потом ему часто пеняли – «заигрывает», «продался», «хочет и нашим, и вашим». Это мы слышим и после выхода книги о Бродском – темпераментной, излишне горячечной, на мой взгляд, по части имперскости и русскости Бродского: обоймы эпитетов, образов; главы в лоб называются «Бунт за русскость», «Бунт за народ». (Кстати, бывает ли бунт «за» или только «против»?). Так почему же такое неприятие, особенно либералами, еврейскими критиками? Отчего они, например, проглатывали все домыслы Соловьева (не телеведущего) и Соломона Волкова или соглашались с диким заявлением Валентины Полухиной «Бродский – это Пушкин ХХ века!». Ведь Пушкин – государственник, имперец, певец русского оружия и победы над Польшей, которую так любил Бродский? А тут все на дыбы – почему? Весомый итог многолетнего труда Бондаренко сделал самое главное: просто поставил Бродского в РЯД СЛАВНЫХ РУССКИХ ПОЭТОВ, где можно никому не подчиняться и не подражать. Читайте и определяйте сами его место и значение! Понимаете, прежде в литмире само собой разумелось: свои Йосю возносят до небес и делают его кумиром, неким исключением из всей отечественной литературы (такой поэт не должен был родиться в СССР – весьма частая мысль), а записные патриоты утверждали: нет такого русского поэта – это чистая политика, обман и местечковые игры. Хотя изрядная доля истины в последнем утверждении была. Например, Людмила Штерн, которая тоже переселилась в США, издала книгу воспоминаний «Ося, Иосиф, Joseph» с такими штучками: «Иногда он раздражался, что я его опекаю, как еврейская мама, даю непрошеные советы и позволяю себе осуждать некоторые поступки», а дальше идёт знаменательная фраза: «… Но мы были из его стаи, то есть, «абсолютно свои»…». Вот это «из его стаи» тоже, помню, задело меня в ЦДЛе – всё-таки «свой из стаи» или Пушкин ХХ века? – и отчасти подвигло написать свою книгу о Бродском, подробно разобраться, тоже поставить в общий поэтический ряд.

Но Наринская и прочие не могут с этим смириться: «На слуху книга Бондаренко оказалась потому, что во многом подтолкнула и продвинула обсуждение Бродского как вновь выявленного народника-патриота-государственника, проходящее (с участием обязательных сегодня в таких случаях Захара Прилепина и газеты «Известия») не то чтоб бурно, но назойливо». Никакой назойливости не увидел, сращённости Прилепина с «Известиями» не понял, но знаю, что Бродский, не любимый мной как стихотворец (и в книге, и в статьях об этом написал) – принципиально не еврейский, а русский поэт (что он сам не раз повторял), книга доказывает подробно и ярко. А это – словно новый взрыв в Видном для Наринской: «И точно так же талант – вещь непокорная, живущая по собственным правилам, не укладывающаяся в рамки доктрин. Бродский мог написать «На независимость Украины» и быть совершенным западником, писать рождественские стихи и резко негативно относиться к любому институализированному христианству, а более всего к православию, любить империю как «античную» идею — и ненавидеть имперские проявления своего отечества. В его поэтику всё это укладывается без зазоров. В убогую концепцию сермяжного патриотизма не укладывается ничего из этого — даже его антиукраинской грубости там тесно». То есть, попросту говоря, Бродский – наша святыня, ему можно всё, не смейте толковать, судить, размышлять. Наринская уверена, судя по обороту, что западник Бродский считал незалежную Украину частью Запада («Коломыя – це Европа»), но вот просто решил «нагрубить»? Бродский бы посмеялся над откровенной глупостью… Но главное для неё, пусть в статье о самой книге – почти ничего по сути, провести примитивную мыслишку: он наш, не троньте, не вводите в ненавистный Русский мир! А закончила-то как? «Так что нечего твердить – он патриот, как мы, он имперец, как мы. Врёте, подлецы: он и патриот, и имперец — не так, как вы,— иначе. И вашему «русскому миру» его не поймать». Это же перифраз из Пушкина и Сковороды – творцов чисто Русского мира! Господи, более антибродскую заметку трудно написать (без единой поэтической цитаты!) и всё – ради больных взглядов, которые снова навязываются обществу.

Александр БОБРОВ

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.