Плевки с моста
№ 2015 / 36, 15.10.2015
Не так давно флагман официальной печати – «Российская газета» взялась провести опрос, кому из современных российских писателей следовало бы дать Нобелевскую премию. Решили помочь шведским академикам. Так прямо в статье и написали. Что там у них случилось, что они взялись за сей тимуровский почин, непонятно.
Не то урок грамотной прямой демократии в литературе решили всем дать, не то просто рецидив традиции «Васюки – Рим». Но людей подобрали достойных, таких чтоб не стыдно было показать: Евтушенко, Алексиевич, Пелевин, Сорокин. Даже Гребенщикова не забыли. А что, поэт. И тоже имеет широкую популярность в узких кругах. Для богатства палитры добавили и державно-патриотической краски. Не жалко, «слушайте ваши валенки», всё равно таким не дадут – Прилепин, Лимонов.
Поглядел я на список, и взгрустнулось мне. Потому что не упомянули ещё одного «замечательного» писателя, без которого российская литература неполная. Про Дениса забыли Драгунского. А ведь это счастье, что у российской литературы он есть, читаю я у Дмитрия Быкова и ещё у кого-то. Не стоит литература без стилиста. А Драгунский, уверяют, изящен, тонок и приметлив. Бездна вкуса, виртуозность стиля.
Что тут скажешь, качества и в самом деле ценные. Но по совету Дзержинского хочется не только поверить, но и проверить. У нас ведь сейчас каждый второй, если судить по отзывам, изумительный стилист. А на деле начнёшь читать, и не разберёшь, не то ты не дорос до автора, не то наоборот перерос уже, и хвалёный стиль для тебя вовсе и не стиль никакой. В общем, всё относительно во времена, когда кому и кобыла – невеста.
Открываем последнюю книгу автора – «Вид с метромоста». Страх охватывает уже при одном взгляде на оглавление. Рассказов триста, не меньше. «Не выдоишь за день, устанет рука». Триста сюжетов. И все о любви. Прям «Тёмные аллеи», расширенное издание для пользователей «Фэйсбука» и «Твиттера».
Как человек мудрый и понимающий, что настоящее искусство надо объяснять, Драгунский предваряет это половодье чувств, которое вот-вот обрушится на взявшего книгу в руки, небольшим введением. Из него терпеливый читатель, не бросившийся сразу поедать выращенную автором своими руками клубнику, узнает о принципах, которыми тот руководствовался при написании рассказов. Их немного, всего четыре. Во-первых, рассказ должен быть таким, чтобы его можно было прочесть за один присест. Во-вторых, главное в рассказе – это фабула, событие. В-третьих, главное событие – это любовь. И в четвёртых – читателю не надо ничего объяснять и подсказывать, сам разберётся.
Такое простое и понятное изложение принципов не только подготавливает к правильному чтению и восприятию, но и в какой-то степени облегчает работу рецензента: всего-то и надо, что посмотреть, справился автор с поставленными задачами или нет.
С точки зрения объёма в заблуждение не вводят. Один рассказ короче другого. И времени, в самом деле, не отнимает. Удобно, как одноразовая салфетка. Выхватил один из трёхсот в свободную минутку, и использовал по назначению. Щадяще по отношению к потребителю. Ведь классика нынче, на чём споткнулась? Она требует времени. Надо вчитаться, надо подумать о том, что прочитал. Ещё чувства, не дай Бог разгуляются, сердце тянуть начнёт – «Му-му», вон как жалостливо написано. Так и до инфаркта недалеко. Нет, не хранили здоровье читателя русские классики, и время не берегли. Человеку дело надо делать и деньги, а он всё о Му-му, да Каштанках думает, осмысляет верно ли жизнь у Ионыча пошла, или, вот, «Лёгкое дыхание», зачем оно было?
У Драгунского же рассказы современные, здоровьесберегающие, учитывающие, что человеку XXI века не только надо стилисту внимать, но и самому что-нибудь в соцсеть чиркнуть. Не только читать о любви, но и самому ею заниматься. А ещё надо в кафешку забежать, и на работе появиться, музыку послушать, сериал последний посмотреть, выпить с друзьями, или, наоборот, на природу выбраться. Много у современного человека важных дел. А потому литература должна не бороться с ними, раздвигая себе пространство пошире, а наоборот втиснуться где-то между.
Всё это Драгунскому удаётся. И для тех, кто хочет прочитать что-нибудь не долбящее, не грузящее, не омрачающее жизнь и лицо интеллектом, рассказы его, наверное, идеальны. «Хорошая литература», которая старается изо всех сил литературой не казаться. Прочитал и сам не заметил, что олитературился, встретился с прекрасным. Правда, при этом всю сложность, всю психологию, непростоту характеров, накопленную в процессе развития литературы приходится отправить в помойку. Но мы же на потребителя работаем. А ему что нужно? Безделушки, «ролексы» за пять баксов.
В общем, с пространством и временем всё у Драгунского в порядке. В книгу жалоб и предложений писать гневное не придётся.
А вот по части фабулы возникают проблемы. Задача быть лёгким и непринуждённым, ограничивает возможности рассказчика. Быть кратким, ненавязчивым и занимательным может быть только анекдот. Собственно, все рассказы сборника и представляют собой анекдоты, курьёзные случаи, которыми автор может с лёгкостью поделиться с друзьями и знакомыми, которые, скорее всего, и покупают его книги. Драгунский любит выставлять себя носителем тонкой иронии, безобидным насмешником над человеческими глупостями и странностями. Таков он в своих публицистических колонках, таков и в рассказах. Перевёрнутая вверх ногами русско-французская история принца и Золушки, история безответной любви клиентки к парикмахеру, а домработницы к хозяйке. Одни герои сменяют других, а автор изощряется в изобретении новых невероятных безделиц ради читательского удовольствия. Когда анекдоты из воображаемой современной жизни кончаются, Драгунский переходит к историческим. Рассказ «Канторович и судьба», о консерваторе, который волею исторических судеб, пользовался популярностью у либералов, напоминает интеллигентную версию известной шутки о Шварценеггере, который «получал» от одних за «Шварца», а от других за «неггера». В нём же лёгкая и поучительная мораль, которая нет-нет, да и вылезет в других рассказах (не смог-таки вытравить в себе писателя-просветителя Драгунский). Уроки морали сменяются порой уроками этикета, как, например, в рассказе «Куриная нога и тонкости обращения»: «Девушкам вообще неприлично есть. Жрать и лопать, кусать, жевать и глотать… Не говоря уж о том, чтобы просить добавки».
Но, если говорить по правде, в рассказах Драгунского по большому счёту нет событий, в общепринятом устоявшемся в литературе смысле этого слова. Обычно под событием, представляющим интерес, подразумевают, что-либо значительное. Это, конечно, не обязательно «война, охота, Новый год». Событие может иметь и некий внутренний смысл. Субъективно-значимое событие. Незабываемые встречи, глубокие эмоции, духовные порывы. Взлёты и падения. Никаких таких событий в книге нет. Может быть, потому что сам автор считает это литературным, слишком литературным, а может быть потому, что считает это анахронизмом, чем-то не соответствующим современной действительности.
Поэтому никакого шёпота и робкого дыханья, переживаний и волнений читатель в рассказах сборника не найдёт. Эмоции – это слишком обременительно для события. Всё много проще, в духе современных нравов. «Парикмахерша постарела, а я-то хотел её… того!» Эта «фабула» из рассказа «В зеркалах» – типична для всех остальных историй.
Драгунский занимается стиранием границы между литературой и нелитературой. Таких «событий» каждый в своей жизни наберёт воз и маленькую тележку. А потому, читая подобного рода книгу, какой-нибудь читатель возьмёт, да и задаст себе вопрос: «Почему он, а не я? Наверняка насочинял бы не хуже. У меня в «Фэйсбуке»тоже есть аккаунт». Ощущение совершенно противоположное тому, что испытывал герой романа В. Максимова «Кочевание до смерти», вопрошавший: почему они, классики, так могут, а я нет? Да, аккаунт, может быть и есть, у кого его теперь нет? А вот доступа к издателю не имеется.
Впрочем, наверное, в том, что автор не умнее читателя, есть своё удовольствие для любителей такого рода «литературы».
Ещё раз повторимся, событий в общепринятом смысле этого слова в книге немного и бесконечные истории связей профессоров и аспиранток, граждан и гражданок, представляющих по преимуществу средний класс, по мере продвижения дальше начинают дополняться фабулами откровенно надуманными. Драгунский раздвигает, так сказать, просторы. Теперь, с его лёгкой руки, писать можно обо всём, даже о ногтях, волосах и ещё много о чём. Всё пойдёт, всё сгодится. Главное, выдерживать интонацию.
Не ладится дело у Драгунского и с любовью. Но это и не должно удивлять, потому что главное событие в жизни человека, разворачивается в рассказах Драгунского обычно где-то в койке и её окрестностях. Что такое любовь Драгунский, кажется, не знает. А может, это и не его проблема, а наша. Слишком уж мы устарели в своих представлениях и теперь шагаем не в ногу со временем. Нереалистично смотрим на вещи. Ушли времена томных барышень. Теперь каждая приличная дама знает, что ей нужно от жизни и от молодого человека не отстаёт. В подробности Драгунский, естественно не впадает, всё-таки учёная степень по культурологии, но причуды «любви» его так и тянут.
Впрочем, содержание сборника вряд ли важно. Книга эта лежит в области «как», а не «что». Писатель, это тот, кто бойко пишет. Разговор же с этого, со стилистики начинался. Ею и завершим.
Есть такая молодёжная забава, чего только молодость не выдумает, – «кто лучше плюнет». Суть здесь не в цели, а в методике, не в содержании, а в форме. Это забава эстетическая. Молодые силы играют. Дело здесь не в оплёвывании кого-то конкретного. И когда ничего иного нет, нет занятия посерьёзнее, то и это сойдёт за искусство. Если же плевать с моста, то и вовсе хорошо получается. Летят далеко – эстетика. Красиво плывут харчки по воде. Время всё топит и смывает. Рассказы Драгунского что-то вроде этого. Писатель-то молодой. Плевки с моста, в мутную реку современной российской литературы. Никому не обидно. Но и толку никакого нет. Так, развлечение от скуки. На любителей. Правда, сейчас не так уж и мало таких. Будут такие книжки, станет ещё больше.
Сергей МОРОЗОВ
г. НОВОКУЗНЕЦК
Драгунский Д. Вид с метромоста. – М.: АСТ, 2015
Добавить комментарий