СУДЬБА ЛИТИНСТИТУТА: ПОГУБИТЬ И ОТДАТЬ БАНКУ

№ 2016 / 7, 25.02.2016

Полемический разговор о судьбе Литературного института, начатый «ЛР» – стал весьма злободневен для меня как писателя и преподавателя. С одной стороны, я понял, что же сотворили даже с пишущими людьми годы коммерциализации, цинизма и гуманитарной деградации, а с другой, помогло выслушать мнения и лучше понять моих студентов из группы литературного творчества и перевода в Московском государственном институте культуры (я их аргументы обрывочно приведу).

Андрей Болдырев – троечник по литературе в школе и незнамо, какие предметы изучавший в вузе (ну, марксистко-ленинская философия, чувствуется, была, но, кроме двух-трёх штампов вульгарных, он ничего не усвоил!) написал: «Однако жизнь делает самые невероятные кульбиты, и почти через тридцать лет после окончания средней школы мне довелось присутствовать при дискуссии касательно оценки эффективности работы ректора московского Литературного института имени А.М. Горького. Звучали самые разные аргументы, вроде «развития нет», «науки нет». Я не стал принимать активного участия, ограничился несколькими уточняющими вопросами, однако задумался и принялся размышлять…».

Да, кульбиты невообразимые, только сегодня и возможные: инженер из Челябинска входит в экспертную группу по Литинституту! Вот – показатель нынешнего управленческого уровня… Челябинец пускается в дебри размышлизмов: «Оценка начинается с критериев. Как правило, критерием выступает цель. В далёком 1933-м, когда институт создавался, целью был коммунизм, а единственной возможной идеологией был марксизм-ленинизм. На уроках литературы готовили строителей коммунизма, инженеров соответствующих ему человеческих душ, и следовательно литература нового времени должна была быть выдержана в подобающем духе». В это время и чуть позже, господин Болдырев, Шолохов завершал «Тихий Дон», Алексей Толстой писал «Петра», Михаил Булгаков «Мастера и Маргариту». Неужели ваши штампы приложимы к этим гениальным книгам? Где ваше логично-инженерное мышление и умение примитивную теорию подкреплять реальностью? Но не в этом даже дело, главная беда в том, что нынешние люди не понимают, какова была высшая цель общества. Я элементарно напомню: создание гармоничной Личности. Понимаете? Нового, развитого человека! Ведь коммунизм в идеале – это не жратва от пуза и жизнь по головным лекалам! Этак мы Швейцарию в коммунизм перебросим: у них же референдум пройдёт: надо ли платить всем поголовно по 2300 франков без всякой деятельности… Инженер, не успевавший в школе по литературе, не понимает даже, что идеология – не партийная принадлежность. Всем же понятно, что у «Единой России», например, её вовсе нет. Ведь карьеризм, стремление к выгоде политической и финансовой – это антиидеология! А вот Дом пионеров с бесплатными кружками и творческий вуз – ещё какая!

Приехали, помню, с писателями на Алтай в богатейший совхоз, директор с грустью говорит: «Вот построил прекрасное здание музыкальной школы, пригласил замечательных педагогов. Знаете, какой результат: ни один выпускник в совхозе работать не остался». Мы повздыхали, но никому и в голову не пришло сказать: «А закройте её к чёртовой матери! – неэффективно. Какая польза хозяйству? – траты одни». Только я с педагогическим опытом добавил: «Зато, дорогой директор, их родители лучше работают и гордятся не только детьми, но и хозяйством». Это и есть государственная идеология – пусть в жизнь выходят ребята из глубинки, поработавшие с детства на земле, но и получившие такой культурный заряд: ведь он в масштабах страны – не пропадёт! Вот в этом и был высший смысл, который сегодня низвергнут в прах: учиться музыке, чтобы кусок хлеба иметь, заниматься малышам спортом с 6 утра, чтобы чемпионом и миллионером стать, заканчивать творческий вуз, чтобы официальную идеологию обслуживать… Тьфу ты! Но Болдырев продолжает потчевать этой кашей: «В списке профессий, по которым ведётся подготовка в Институте, нет специальностей и специализаций вроде литератор-либерал, литератор-справедливорос или «лимоновец». Получается, что с точки зрения идеологии – оценка работы института должна быть негативной. Литинститут не выпускает специалистов по практической реализации всех идеологий нашей страны». Такие перлы надо вывешивать в академиях и редакциях, чтобы понимать, каких граждан воспитали, кого допускают до суждений о гуманитарном вузе. Это сразу почувствовал первокурсник Семён Карелин и написал памфлет: «Сегодня книгу писал – роман, 304 страницы, 10 глав – та еще работёнка. В офисе с коллегами обсуждали значимость пейзажа в седьмой главе: момент провальный – нужно переписывать, я задержусь завтра на работе допоздна. Начальник же сказал, что главная героиня вообще не соответствует моральному облику нашей организации. Вот бы снова отчёты составлять, там хоть какой-то простор для творчества…». И действительно, зачем это нужно? При государственном учреждении воспитывать людей, умеющих лишь марать бумагу художественным словом, да еще и без идеологической основы? И вообще, нужно смотреть шире: снести институты им. Щукина, Шнитке, Сурикова, ну и напоследок, конечно же, сравнять с землей институт им. Горького. Литература – практическая реализация идеологии, а истинная музыка – ритмичный шум станка и, маятником отбивающий, топот людей в униформе. Писательство – чума, которая поглотила даже самих докторов: Отечество потеряло великолепного педиатра Чехова и венеролога Булгакова. И правильно делали, что запрещали второго! Нечего дурью маяться!».

Я их учу другому: литературному вкусу, тонкостям ремесла и способности не зацикливаться, не слушать подобных бредней, не губить творческую душу. Вот, скажем, человек с детства любит танцевать – он идёт в балетную школу, в училище Вагановой, в наш МГИК на танцевальный – и развивает способности. Он не хочет быть администратором театра или даже режиссёром. Он хочет танцевать! Если ребёнку господь дал голос – тут широчайшие возможности от детских ансамблей до консерватории и программы «Голос». И совсем не обязательно становиться музкритиком или продюсером – совершенствуйся и пой! А если Бог дал человеку литературный дар? Вот вернитесь к себе, писатель и переводчик Юрий Серб, – не рисовать или лицедействовать, а писать! Ему что, нельзя и, по вашим челябинско-питерским рецептам, негде и незачем учиться? Надо только конкретную и побочную специальность искать – филолога или журналиста. А вот к какой идеологии последних готовить? Вот где проблема-то, уверяю как профессор кафедры журналистики: ведь журналист – боец идеологического фронта, а многие сегодня за деньги и родину, и мать продадут. Или эти кафедры тоже закрыть для ясности? Например, Светлана Сорокина и Владимир Бондаренко учились в Ленинградской лесотехнической академии и ничего – пишут-вещают.

Серб решает оттолкнуться от анекдота с бородой про чукчу и начинает городить: «Студент Литинститута рано усваивает некий неписаный постулат, что он не читатель, что он писатель, только ещё неоформленный. Множество выпускников Литинститута выходят ни журналистом, ни писателем – неким гуманитарием вообще, неспособным даже тексты редактировать. Некоторая их часть становятся успешными беллетристами и организаторами литпроцесса, в силу собственной одарённости либо приобретённых в Литинституте связей. Однако это ещё не значит, что эти выпускники и ответственные менеджеры, лауреаты и так далее – обязательно пишут без ошибок и знают, где нужен мягкий знак и куда ставить запятую. Нагляднее всего это видно на страницах «домашнего» сайта отечественных литераторов – на «Российском писателе». Добрая половина авторов публикуется там, не утруждая себя простым прочтением собственных текстов, чтобы исправить опечатки и откровенную неграмотность». Ну, боднул газету, где, как просквозило, его перестали печатать. И что? Когда я был одним из руководителей крупнейшего в мире издательства новинок «Советский писатель», приходили разные авторы, порой недоучившиеся. Но у меня в штате было 50 редакторов, и как-нибудь запятые в повести фронтовика Астафьева или шахтёра Плетнёва они расставляли. Ты принеси подобное произведение от земли, из пекла жизни! Кстати, Виктор Петрович поступил на ВЛК при Литинституте, чтобы «подучиться на писателя» и вспоминал эти годы как лучшие, открывшие новые горизонты культуры и литературы. А Серб предлагает какое-то нереалистичное безумство. Он, наверное, безнадёжный постмодернист, прочтите: «Автор этих строк приветствовал бы преобразование Литинститута в кафедру русского языка и литературы для регионов Российской Федерации – для национальных школ и вузов, которая стала бы подразделением МГУ». Знает ли он жизнь в городе-кузнице российской элиты? Куда выпускник МГУ поедет – в горы Дагестана, как те русские учительницы по зову партии и сердца, которые учили в аулах языку Пушкина и создавали плеяду поэтов? Памятник такой Учительнице стоит в Махачкале. Но сегодня выпускники областных педуниверситетов (не меньше!) в деревню-то родную не едут. И почему надо опять чему-то прикладному учиться? Актёры проходят фехтование – может, их в роту почётного караула включать – с саблями маршировать? «А кому суждено стать писателем, критиком, поэтом – тот обязательно им станет», – вот уровень государственного и гуманитарного мышления!

Значит ли всё вышесказанное, что в моей алма-матер нет проблем? Да их выше крыши, от организационных и обще-учебных до творческих и этических. Вот суждения двух моих студенток. Светлана Зобкова не поступила в Литинститут, но продолжает общаться с ровесниками: «Про семинары ходит много легенд. Кому-то везет, и он попадает к действительно замечательному мастеру, который делится опытом, помогает ребятам найти свою стихию. Но некоторые, опять же, проводят семинары абы как, не дают высказаться самим ребятам, на семинарах говорят совершенно ни о чем, только о своих похождениях в молодости и о своих книгах, считают нужным грубо выражать своё критическое отношение. Из-за чего на семинары совершенно не хочется ходить. Я знаю несколько человек, которые учатся в Литературном институте, и многие из них не ходят на семинары именно из-за мастеров, а ведь семинары – самое важное. Так в чем же на самом деле проблема Литинститута? На мой взгляд, надо менять отношение к абитуриентам и к самим студентам».

Яна Сафронова, москвичка из Смоленска, напротив, прошла творческий конкурс, но что-то восстало в ней против самой атмосферы: «Последний семестр 11 класса в поисках своего литературного пристанища честно отходила на все занятия литературных курсов при Литературном институте им. А.М. Горького. Получив за совершенно бездарную подборку стихотворений 75 проходных баллов, забрала документы на следующий же день после объявления результатов, немало шокировав приёмную комиссию (чем горжусь и по сей день) … В один момент я почувствовала, что внутри меня ютится мерзкое чувство, ни на чём, впрочем, не обоснованное. Я приходила в школу с курсов и думала: «А вот я писатель, а вы, вы – простые». Вступительные быстро разъяснили всем, что все эти мотивирующие тренинги в разваливающихся классах были не более, чем тренингами. Люди, которых с пеной у рта хвалили на семинарах, не набрали даже минимального количества баллов. На апелляциях Сергей Есин говорил три-четыре слова со скучающим видом: «посредственно, скучно, не за что зацепиться, бездарно». Именно такое объяснение получила на подобной встрече одна из моих знакомых. Мыслительный процесс был недолгим. Сложив всё в одной строке, я задала себе вопрос: а нужны ли вообще Литературному институту студенты? А научат ли здесь чему-то, кроме того, как любить себя ни за что? Ответ был отрицательным, решение соответствующим. Я забрала документы. На следующий день бумаги лежали на столе в Московском государственном институте культуры». Да, значит, и на подготовительных курсах действуют по анекдоту про чукчу, внушают глупости. В наше время, когда не было платного образования и на абитуриентах не зарабатывали, это вообще не могло происходить, а уж тем более насаждаться! Но Яна тоже не согласна с главным посылом оценщиков эффективности: «Андрей Болдырев пишет: «Как я слышал, выпускники пытаются устроиться журналистами, но многому из того, что на факультетах журналистики учат просто в обязательном порядке по отработанным десятилетиями методикам, им приходится доучиваться на ходу, и это если ещё примут на работу. То есть средства затрачиваются, но на выходе мы получаем специалистов, которые не особо нужны. Так что, с точки зрения рядового налогоплательщика, работу Литературного института трудно считать эффективной». На мой взгляд, странный подход к профессии литератора вообще. Расценивать литературу с точки зрения «рядового налогоплательщика» – всё равно, что вышивать кружева перфоратором. Однако, такой прагматизм в отношении нашей профессии сейчас совершенно не редкость».

Да, не редкость, увы, но редкостью остаётся подлинный талант, который требует развития и огранки. Но самая большая сегодня редкость: ясное осознание губительного прагматическо-бухгалтерского пути, на который встала Россия с оптимизацией и удушением образования, внешкольного воспитания и любых просветительских учреждений. На этом и жируют те, кто присвоил себе все материальные богатства и властные рычаги, за счёт ограбленных, униженных и духовно обокраденных. Ну, а мой вывод прост: больно хорош и престижен легендарный особняк Герцена в центре Москвы. Рассказать его реальную судьбу? Литинститут признаётся неэффективным, его, по рекомендации филолога Серба, к чему-то присоединяют, упраздняют как творческий вуз с обилием часов и семинаров, а по адресу Тверская, 25 въезжает банк, который возглавляет сын кого-нибудь из питерских, сотрудники сосут бюджет и получают огромные бонусы. О, сверхэффективно! Потом родитель умирает или впадает в немилость Кремля, Набиуллина (или кто там ещё из либеральной обоймы станет главой Центробанка?) объявляет банк банкротом, отзывает лицензии, вкладчики ропщут, менеджеры сваливают на вожделенный Запад. Эффективно, авторы статей против Литинститута и читатели?.. А министерство культуры своего видения не предлагает.

Александр БОБРОВ

P.S. Человек – одно из самых таинственных слов в славянских языках. Гипотез много, но все они спорные. Наиболее распространенная делит слово на две понятные части: чело + век. Дальше начинаются расхождения: одни толкуют слово как «обладающий полной силой» (слову чело «лоб» далее приписывается развитие значения «верх» – «высшее качество», а слово век толкуется не только как понятие времени (век вековать, но и как «сила» – антипод: увечить); другие сопоставляют первую часть слова со словом челядь «слуги в доме», а также (в диалектах) «дети в семье» и предполагают для корня чел– и для слова человек в целом значение «младший член, потомок рода, семьи». В любом смысле ясно, что человек, как говорит персонаж Горького – это звучит гордо и общинно.

Это же касается и литературоведения, которое должно было давать трактовки произведений также в русле марксизма-ленинизма. Практически сразу возник вопрос: если литература есть практическая реализация идеологии, то к чему можно готовить в государственном ВУЗе, учитывая, что согласно действующей Конституции у нас главенствующей идеологии не допускается?

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Похоже, дискуссия вокруг Литинститута застопорилась. Часть наших авторов (как правило, выросших в благолепные советские времена и прошедших сквозь горнило союзписовских баталий) зациклились на одном: мол, Литинститут – это свято, и его следует во что бы то ни стало сохранить. При этом не замечается другое – самое главное, что времена-то теперь иные, несоветские.

Вспомним, когда и ради чего создавался в 1933 году Вечерний Рабочий Литературный университет (прообраз нынешнего Литинститута). Цель была одна: научить хлынувших в литературу рабочих и крестьян элементарной грамоте (грубо говоря, правильно расставлять запятые). А кто теперь составляет костяк студентов Литинститута? Восемнадцатилетние выпускники средних школ, у которых, как правило, пока нет никакого жизненного опыта. По сути, им ещё не о чем писать. Поэтому в институте они заняты в основном изучением классики, то есть тем, что проходят на заурядном филфаке любого провинциального пединститута. Так для чего тогда городить огород?

Давайте перестанем постоянно ссылаться на другие творчески вузы. В других творческих вузах, помимо всего, учат технике – технике пения, технике танца, технике киносъёмок… А чему учит Литинститут?
Неужели кто-то всерьёз думает, что Литинститут может научить слагать стихи или сочинять рассказы? Почему выпускники ВГИКа или «Щуки» – нарасхват, а выпускники Литинститута с их специальностью литературного работника много лет, по сути, не востребованы?
Вот в чём одна из проблем.

Если Литинститут и надо сохранить, то следует задуматься о том, чем он должен заниматься в современных условиях и чему учить. Нужна программа развития этого вуза. Нужна новая кадровая политика (кому интересно заниматься у малоизвестных сочинителей, которых никто не читает?). Но для этого необходим лидер.

Сегодня на роль нового ректора Литинститута претендует Алексей Варламов. Нет спора, он неплохой прозаик. Но достаточно ли этого для того, чтобы возглавить вуз? Варламов уже несколько лет редактирует журнал «Литературная учёба». И чего добилось это издание при нём? Полтора года он ходит с приставкой «и.о. ректора». И что сделал? Вот о чём надо вести речь.

Появится у Литинститута авторитетный лидер, способный ответить на вызовы времени? Тогда, возможно, вуз получит шанс на развитие. А иначе этот институт сам через три-четыре года развалится.

К слову: многое из выше сказанного применимо и к Московскому институту (а теперь университету), где сейчас преподаёт Александр Бобров. Никто не спорит: Бобров – талантливый литератор. Нет сомнения: он хочет научить своих студентов прекрасному. Но вот вопрос: почему большинство его студентов потом по специальности не могут устроиться? Не потому ли, что журфак для данного института – это инородное тело, и преподают там в основном люди, не знающие современного журналистского процесса? Так, может, было бы лучше, если б этот институт продолжал готовить профессиональных танцоров и режиссёров. Зачем плодить дилетантов и неумёх?

Так что: продолжим дискуссию или поставим точку?