Цельнометаллическая оптика
Рубрика в газете: Млекопитательница языка, № 2019 / 18, 17.05.2019, автор: Константин КОМАРОВ (ЕКАТЕРИНБУРГ)
Часто фамилии поэтов удивительным образом совпадают с их поэтикой, а возможно и каким-то глубинным образом определяют её. Разве не слышится нежность «ко всему живому на земле» в фамилии Есенина или «глыбастость, буйство, бас» в фамилии Маяковского? Современный молодой поэт Дмитрий Гаричев – тоже в этом ряду. В его стихах мы сталкиваемся и с гарью (социальной, военной, метафизической) и с горечью активного созерцания и фиксирования этой гари.
О поэзии Дмитрия Гаричева последнее время довольно много говорят – в основном, в тонах хвалебных. В симпатии к его стихам сходятся критики порой полярно противоположных взглядов – такие, например, как Дмитрий Кузьмин и Кирилл Анкудинов. Симпатия эта кажется мне в целом обоснованной.
У Гаричева очень устойчивая оптика. В его стихах нет той дурной шаткости, мерцательных помех, с помощью которых многие молодые поэты прикрывают содержательную пустоту своих стихов. Здесь мы имеем дело с направленным, если позволите, цельнометаллическим зрением.
Ещё более редкое качество поэзии Гаричева – схождение в ней лирического и социального. Свойственная нашему времени социальная тревожность – ровная и непреходящая, как зубная боль – не выпирает из строчек, но остро и неизменно чувствуется в них и за ними. Правда не без соскользов – иногда поэт срывается в прямую публицистическую риторику, которая в лирических, по сути, стихах, на мой взгляд, не работает:
но война не кончалась нигде, и ещё прибывали
с приднестровья, чечни и т.д.
эшелоны напуганной швали.
Это поэзия больной памяти, эпиграфом к которой могли бы послужить строки Владимира Высоцкого: «Всё взято в трубы, перекрыты краны, / Ночами только воют и скулят, / Что надо, надо сыпать соль на раны – / Чтоб лучше помнить, пусть они болят!». Стихи эти выдёргивают из пресловутой зоны комфорта, вламываются в читателя и, наверное, в большей степени претендуют на статус «новой социальной поэзии», чем та редкостная муть, которую мы встречаем временами под этой шапкой в журнале «НЛО». Гаричеву в целом удаётся выдерживать подвижную диалектику частного существования и социально-политической актуальности. Хотя разрывы присутствуют и здесь: так появление в замечательном стихотворении о нерождённых детях («К.») «олега сенцова» и «политковской» не кажется мне органичным:
дети, которые бы могли не родиться у нас,
уступили мне треть от постели,
и рядом тёплым укором легли.
прежде днём их не было видно из-за кораблей,
но уже в первых сумерках стало можно узнать их:
<…>
а об узниках пензы, олеге сенцове, пытках и остальном,
думаю, тебе и самой не хотелось бы слушать от них
точно так же, как маму коробило слушать мои
пересказы из политковской
Интонационно в стихах Гаричева слышится некий жёсткий и порой даже жестокий, парадоксально оглушающий самой своей негромкостью и спокойствием голос. Иногда этот неумолчный гул приобретает звучание прямо-таки монументальное:
и я запомнил гончие снега
рек оловянные верховья
пороховое небо над кирхою
а на тебя беззубая лузга
налипла от затылка за спиной
и перья с птицефабрики пристали
как призраки на вечный проездной
в двадцатке до электростали
мы здесь одни а их не развернуть
лицом как не вернуть трамвая
но гаснет свет и всех уже по грудь
объемлет полость хоровая
Позаимствовав метафору у самого поэта, можно сказать, что стихи Гаричева представляют собой своеобразный хор из одного солиста, ибо при всей своей полифоничности они подчёркнуто монологичны.
Что касается образной составляющей, то густая, тяготеющая к метаметафористам, плотная гаричевская метафорика – импонирует. Его строка всегда заряжена какой-нибудь ветвистой метафорой, вроде «леса ткань плечевая», «лёгочные дети» и т.д. Впрочем, с метафорикой поэту тоже изредка случается избыточно заигрываться. Переигрывает он порой и с экзотизмами, с лексической пестротой:
на фенолоотвалах, ракетных полях обесчещенных,
при лагерях
укреплять этнопарки, бомжфесты за триста.
где стоял нахтиг’аль или чехословаки,
теперь их трудом
провисает слэклайн, флаги чайных республик борзеют,
и ненужная радость саднит обесцвеченно высоко.
Можно отметить и прочность фонетической сцепки; уместную, ибо нераздельную со смыслом, фонетическую игру:
другие дети на вднх
лакают кровь, не знают, как распяться
но осыпаются, когда проспятся
уже как из песка издалека
Графически мне, что удивительно, даже не режет глаз отсутствие знаков препинания в некоторых стихах, хотя вообще я считаю, что этот приём, начавшись на Алексее Цветкове, на нём же должен был и закончиться. Но тут, возможно, это оправдано целью сохранения монолитности высказывания на графическом уровне.
В общем, заметность фигуры Дмитрия Гаричева на горизонте современной поэзии – видимо, оправданна и справедлива.
О нем уже писали в “ЛР” в прошлом году. Объясняли всем его дарование.
заметность фигуры Дмитрия Гаричева на горизонте современной поэзии – видимо, оправданна и справедлива
Вот это похвала. Видимо-невидимо.
На настоящем горизонте фигуру не разглядишь.
Цельнометаллическая оптика. Так и хочется посоветовать – окуляры-то наждачкой прочисть.